Создатели «Минари» Ли Айзек Чун и Стивен Ен: «Наш фильм наподобие аутсайдера в Голливуде»

— Ваш фильм про американскую мечту, которая не сработала?

Ли Айзек Чун: Снимая «Минари», я хотел исследовать, американская мечта — это реальность или фейк? Для моих героев, семьи корейских иммигрантов, американская мечта оказалась чуть-чуть иной: им надо было по-настоящему найти друг с другом связь. Так что я не хотел опровергнуть или подтвердить само существование феномена американской мечты, а в большей степени снять семейную историю. Я хотел показать нечто, пробивающееся сквозь американскую идеологию.

— Какая вообще ситуация для корейских режиссеров и актеров в Голливуде? Уделяется им сейчас столько же внимания, сколько BLM-теме?

Ли Айзек Чун: Я новичок в Голливуде. Это мой первый фильм, который я не продюсировал самостоятельноСреди продюсеров фильма — Брэд Питт и Кристина О, работавшая над фильмом «Окча».. Пожалуй, единственный вопрос, который стоял перед мной во время создания «Минари», — использование корейского языка (большая часть диалогов в фильме на корейском. — Прим. ред.). Также бюджет был не очень большим.

Не знаю, какой бы у меня был бэкграунд, если бы я был европейцем или темнокожим, было бы у меня больше возможностей или наоборот.

Стивен Ен: Как сказал Айзек, наш фильм наподобие аутсайдера в Голливуде. Что касается моего собственного опыта, между мной и Айзеком было такое абсолютное понимание, что не было необходимости объяснять [нашу] расовую принадлежность. Это был такой отказ от обязательства раскрывать, что значит быть американцем азиатского происхождения.

Для меня это универсальная история о тех связях, которые доступны каждому. Айзек сделал больше, чем просто изобразил подлинный азиатско-американский опыт. Он скорее был озабочен тем, чтобы правильно разобраться в мелочах фермерской жизни, чтобы его американские друзья из Арканзаса не приставали к нему с ненужными вопросами.

— А что вы скажете по поводу названия фильма? Минари — это корейская трава, что она для вас символизирует?

Ли Айзек Чун: Опять же я могу ответить только исходя из личного опыта. Моя бабушка высаживала минари у себя на огороде. Я помню, как я ходил с ней вместе на грядку. Поэтому у меня с этим растением более чем эмоциональная связь. Я нахожу параллели между минари и корейскими иммигрантами, их судьбами. Поэтому я хотел, чтобы мой фильм назывался таким специальным символическим словом.

Стивен Ен: Я согласен с Айзеком. Его воспоминания о минари такие трогательные. Это растение — нечто, связывающее корейских иммигрантов с их родиной. Минари объединяет героев фильма в их желании понять друг друга.

— А что личного Стивен принес в свою роль?

Ли Айзек Чун: Я так много вижу в Стивене, что напоминает мне персонажа, которого я написал, — человека, который действительно недоволен тем, что на него навешивают ярлык или категорию, который действительно хочет найти себя.

Он не похож на моего отца — они очень разные, — но меня это устраивало, я хотел, чтобы фильм шел в другом направлении, а не в точности имитировал то, что произошло в моей жизни. Ен демонстрирует спокойную напряженность на экране — это то, что сделало его просто идеальным для роли улыбающегося социопата Бена в «Пылающем». Но эта способность также позволяет ему переключать внутренние регистры, чтобы изобразить теплую, эмоциональную игру Джейкоба, пытающегося совместить личные амбиции с долгом по отношению к собственной семье.

Их воплощение мужественности в кадре — противодействие многолетним ожиданиям общества, попытка найти свой путь к личной свободе и счастью.

Стивен Ен: Это была действительно сложная работа по созданию той химии, которая существует между моим персонажем и его женой, а также детьми. Это что‑то непередаваемое словами. Для меня это было так, словно я одновременно нахожусь в своем теле и вне его. И смотрю со стороны на себя, как я играю. В «Минари» я не мог быть только просто собой, я должен был соответствовать сценарию и истории.

В опыте корейских иммигрантов есть некое чувство изоляции, особенно во втором поколении. Это относится и к Джейкобу. Он действительно желает что‑то сделать для себя.

Я много думаю о динамике между коллективизмом и индивидуализмом, которые всегда противоборствуют. Это то ощущение, с которым живут многие иммигранты, — напряжение. Обычно они выбирают одну сторону: сбегают в гетто, где они могут просто жить со своими людьми в рамках давно знакомой системы.

Мы же пытались рассказать историю о том, каково это, когда иммигрант просто существует сам по себе, живет в этой пропасти. Джейкоб уходит от коллективизма и действительно хочет почувствовать жизнь на собственных условиях.

Я думаю, что в этом и есть красота Америки, перспектива американской мечты. Но у этого явления также есть свои недостатки. Наверное, жить в таком напряжении — неотъемлемая часть истории. Мы хотели запечатлеть это ощущение, что мы не укоренились где‑либо, кроме собственной личности.

— «Минари» получил премию «Золотой глобус» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке» и был отклонен для награды в номинации «Лучший фильм». Это событие уже позади, но что вы скажете по поводу него?

Ли Айзек Чун: «Золотой глобус» был для меня невероятным событием. А не просто какие‑то там очередные номинации. Моя дочь решила присоединиться ко мне во время награждения. Она сидела рядом со мной…

Сейчас мы живем в таком бинарном мире — то, как мы разговариваем и общаемся друг с другом, иногда сглаживает дискуссию и нюансы реальной жизни. Кажется, что это как раз то, в чем состоит идея «Глобусов».

Не думаю, что кто‑то явно пытается быть расистом или что‑то умышленно отвергать, они просто не знают, как четко сформулировать свою идею (фильм не выдвинули в основные номинации, потому что он снят на корейском языке. — Прим. ред.). Я думаю, что правила и институты никогда не могут по-настоящему уловить нюансы жизни и реальности. Но я рад, что наше общество идет по направлению к этому.

— В связи с тем успехом, который имеет «Минари», поменялись ли ваши дальнейшие рабочие планы?

Ли Айзек Чун: Сейчас я собираюсь снять очень смешной приключенческий фильм. Мои возможности немного расширились, но единственное, что я хочу сделать, — принести немного радости моей аудитории со своим следующим проектом. Я планирую экранизировать аниме-блокбастер «Твое имя» (игровую версию одноименного мультфильма Макото Синкая. — Прим. ред.), а также пишу ромком о Юте.

— Есть ли какие‑то связи у «Минари» с прошлогодним победителем «Оскара» «Паразитами»? Ведь оба фильма — семейные истории и сделаны корейцами…

Ли Айзек Чун: Ну общее в наших фильмах — то, что каждый член семьи имеет свою индивидуальную историю и как‑то себя по-особенному проявляет. Но, конечно, у нас очень разные истории.

— Какое ваше самое яркое детское воспоминание о времени, проведенном в Арканзасе?

Ли Айзек Чун: Я могу сказать только в общем, и эти все воспоминания связаны с моей семьей. Это мои отношения с сестрой, с которой мы были очень близки, и с бабушкой. У меня также были сильные эмоциональные связи со всем корейским сообществом, жившим там в то время. Я всегда проводил время на природе, убегая в лес. И это то, что останется навсегда со мной.