Три документальных фильма «Сандэнса»: Эдгар Райт, «Сбой в матрице» и женский «Накойкацци»

Автор культовых лент «Зомби по имени Шон» и «Скотт Пилигрим против всех» — конечно, не первый знаменитый режиссер, который, когда все ждут от него повторения старых хитов на новый лад, делает шаг в сторону и с лукавой улыбкой предлагает публике документальное кино о любимых музыкантах. Так уже поступали Мартин Скорсезе («Джордж Харрисон: Жизнь в материальном мире», «Нет пути назад: Боб Дилан»), Вим Вендерс («Клуб „Буэна Виста“», «„Блюз“: Душа человека»), Эндрю Доминик («Еще раз с чувством»), Джим Джармуш («Gimme Danger. История Игги и The Stooges»). Теперь к ним присоединился Эдгар Райт.

На «Сандэнсе-2021» Райт представил «Братьев Спаркс» — историю, как нетрудно догадаться, о группе Sparks. Если вы, как и автор этой статьи, до сегодняшнего дня почти ничего о ней не слышали, то не страшно: как утверждает сам режиссер, фильм адресован и людям вроде нас тоже. Помимо того, что это, само собой, признание в любви и возможность поработать с кумирами детства, это еще и «попытка рассказать о Sparks как можно большему количеству людей».

Не вдаваясь в излишние подробности, для которых есть и «Википедия», и сам фильм, хочется отметить, что Sparks — это поп-рок-группа из 70-х, и если зрительского отторжения не случается на уровне звучания песен, то попадания картины в цель не избежать — тот самый райтовский задор, за который его игровое кино и любят по всему миру, никуда не делся (здесь его, может быть, еще и поболее, чем в «Малыше на драйве»).

«Братья Спаркс» охватывают почти 70-летнюю историю жизни Рона и Расселла Маэлов, из которой почти пятьдесят лет они отдали музыкальной карьере. С упорством маньяка Райт проходится по каждому из более чем двадцати альбомов группы, на какие‑то тратится больше хронометража, на какие‑то меньше — видимо, это связано с личными симпатиями режиссера.

Хочется обратить внимание на один, заранее проясняющий степень эксцентричности замыслов группы пункт в дискографии, которому в фильме уделено не больше полутора (из 135) минут — альбом «Соблазнение Ингмара Бергмана» 2009 года. Поп-мюзикл, в котором Бергман в 50-е попадает в Лос-Анджелес, «где местные продюсеры пытаются уговорить режиссера остаться в Америке, чтобы работать на их студию, и препятствуют его попыткам вернуться в родную Швецию». Объявлялось, что Гай Маддин готовит экранизацию, но что‑то не срослось. Очевидно, это не какая‑то значительная веха в истории Sparks, но тем не менее очень показательный момент.

Кажется, что в «Братьях Спаркс» нет каких‑то выдающихся повествовательных находок: простое движение по дискографии, обыкновенные говорящие головы. Но зато какие это головы и сколько любви в их словах. Нил Гейман, Тони Висконти, Фли из Red Hot Chili Peppers, Бек, Duran Duran, Бьорк и кого там только нет.

То, что в руках человека менее увлеченного могло бы стать и простым телерепортажем, у Эдгара Райта становится рассказом восторженного фаната. Такая страстность, конечно, не может не подкупать. Пусть фильм и явно менее оригинален, чем его главные герои, это очаровательнейшее творение человека, которому не все равно, и, что самое важное, идеальное начало знакомства с прекрасной группой.

Родни Ашер, в отличие от Эдгара Райта, — режиссер именно документального кино. Известность ему принесла картина «Комната 237» о разной степени завиральности теориях относительно тайных смыслов «Сияния» Стэнли Кубрика. Также у него была картина «Ночной кошмар» о сонном параличе. Оба фильма были представлены на «Сандэнсе», поэтому неудивительно, что и третья его полнометражная работа, «Сбой в матрице», была показана в первую очередь там же, на кинофестивале в Парк-Сити.

Главная особенность «Сбоя в матрице» в том, что он сделан целиком и полностью онлайн, и, как с иронией заметил режиссер, логично, что и премьера у него тоже проходит в сети («Сандэнс-2021» частично прошел в онлайн-формате. — Прим. ред.). Большая часть фильма — 3D-анимированные веб-интервью с людьми, на себе испытавшими кто легкое ощущение, а кто и полную уверенность в том, что живет в матрице. Часто их слова сопровождаются видеорядом из разных компьютерных игр. Было бы странно, если бы здесь не была упомянута «Матрица» или работы Филипа К.Дика и Ника Бострома — никто в современном мире не сделал больше, чем они, чтобы посеять в людях сомнение в реальности повседневности.

Многие зрители и критики справедливо обвиняют Ашера в том, что его новая работа напоминает пересказ тредов из соответствующих разделов Reddit. Якобы это больше похоже на компиляцию из ютьюб-документалок, чем на полноценное авторское кино. Но все-таки благодаря своей целостности «Сбой в матрице» рассказывает больше о людях, поддавшихся влиянию теории о симулированной реальности, чем о самой теории. На чью-то жизнь такие убеждения не оказывают практически никакого влияния, кто‑то становится гениальным ученым или писателем (Бостром, Дик), кто‑то убивает своих родителей. Произойти может все что угодно, хотя чаще всего не происходит ничего.

«Сбой в матрице» — определенно самый оригинальный документальный фильм минувшего фестиваля, недаром он попал в самую причудливую секцию «Midnight», хотя на «Сандэнсе» всегда были полноценные программы как американского, так и международного дока.

«Сбой в матрице» — еще и пример идеального соответствия формы содержанию: чтобы доходчиво рассказывать о теориях заговора, нужно пользоваться языком конспирологических теорий; чтобы говорить о том, что могло полноценно развиться только в эпоху общедоступного интернета, нужно, чтобы и создание фильма проходило исключительно у ноутбука или компьютера.

В программе американского документального кино «Пользователи» получили награду за лучшую режиссуру. 12 лет назад документалистка Наталия Альмада уже получала этот же приз за картину «Генерал» о президенте Мексики 1920–1930-х Плутарко Элиасе Кальесе. Ее новый фильм никак не связан ни с политикой, ни вообще с какими‑либо отношениями между людьми.

«Пользователи» рассказывают о человечестве и технологиях. Это размышление о том, что между ними общего и что разного, об их всепроникающей силе, о том, как наши дети будут жить в мире, где уже почти не осталось территорий, свободных от проводов.

В противоположность фильму «Сбой в матрице», где абстрактные «технологии» тоже занимают центральное место в сюжете, «Пользователи» сняты как будто бы по всему миру: в них есть и пустыня, и море, и звезды, и дети, и животные — чего там только нет.

В какой‑то момент становится понятно, что рифмовка оптоволоконного кабеля с пуповиной неизбежна — помимо всего прочего, фильм превращается в высказывание о материнстве. Дети смотрят в экран, дата-центр мерцает огнями, в океане бушуют волны. Где‑то под толщей воды проложен кабель.

Больше всего «Пользователи» напоминают работы Годфри Реджо («Накойкацци») но, как выразилась сама постановщица, возможно, это «изящная женская версия его [Реджо] фильмов без попыток создать „великое произведение искусства“, что‑то гораздо более личное, не пытающееся растекаться по всем бедам человечества».

Несмотря на заявляемый «отказ от эпичности», это настолько медитативное и абстрактное кино, что поддается толкованию практически всеми возможными путями. «Пользователи» вынесут на себе любой, даже самый тяжелый багаж смыслов, благо искать место человечества между природой и технологией можно сколь угодно долго. Здесь нет явного постулирования чего‑либо, предостережений — только вопрос «Как будет дальше?» от женщины, только что родившей ребенка.

В интервью Альмада говорила, что роды стали для нее важнейшим импульсом к созданию фильма. Так что, возможно, в трактовке фильма стоит отталкиваться именно от этой мысли: каково это — приносить в мир еще одно существо, которому здесь еще жить и жить, еще и после нашей смерти. Вероятно, «Пользователи» пытаются говорить со зрителем как раз об этом.