Фильм на выходные «В ночи» Джона Лэндиса

Это один из тех фильмов, которые можно датировать за пару секунд, включив в любом месте — не столько, кажется, по костюмам и прическам, сколько по выражению лиц. Неуловимо растерянных лиц обитателей 80-х, странного, словно лишнего десятилетия, которое раскинулось в картине Лэндиса на всю ширину своих накладных плеч.

Как стало принято именно тогда, главный герой — офисный работник: Эд Окин (Джефф Голдблум), тридцати-с-чем-то-летний инженер на сотню рублей в каком-то лос-анджелесском КБ. Эду Окину скучно, и он реагирует на это парадоксальным образом — перестав спать. Ночью, лежа рядом с женой, смотрит в потолок, днем клюет носом в пробках и на рабочем месте (что дает широкие возможности интерпретировать дальнейшие события как сон — Лэндис, впрочем, не настаивает).

Фильм начинается с точки зрения самолета, в темноте садящегося на огни взлетно-посадочной полосы LAX, и потом, пока идут титры, а Би Би Кинг поет заглавную песню, на экране плавно сменяют друг друга картинки ночного города: безлюдная парковка, круглосуточный дайнер, бензоколонка Shell, авария на шоссе. Жутковатая, внешне спокойная, но чреватая опасностью ночь. Прямо оттуда, не меняя темпа, камера заглядывает в дом и, наконец, спальню Окина, словно принося эту ночь с собой в его размеренную жизнь.

Первые 15 минут — сомнамбулические, чуть заторможенные: жена, уходя с утра, целует Эда в лоб: «Хорошего дня» («Так говорят банковские клерки», —  ошеломленно пожалуется он приятелю). Чуть позже выяснится, что она ему изменяет. Еще чуть позже Эд посреди ночи выйдет из дома и отправится в аэропорт: то ли чтобы, как ему советует друг, слетать развеяться в Лас-Вегас, то ли — скорее всего — чтобы тоскливо посмотреть на табло вылетов и поехать назад. Вместо этого ему на капот прыгнет Мишель Пфайффер в свитерке с блестками и закричит: «Помогите!»

Дальше фигурируют, среди прочего, контрабандные изумруды цены немалой, сотрудники иранской спецслужбы, английские наемные убийцы, игривые бодибилдеры, пожилые миллионеры, яхты, спортивные автомобили, чемоданы с деньгами, Бела Лугоши и гей, помешанный на Элвисе.  

В качестве бонуса по фильму можно устраивать киновикторину «узнай режиссера» — их тут в эпизодах и небольших ролях почти два десятка. Сам Лэндис играет перса-беспредельщика, Дэвид Кроненберг — начальника Голдблума, Пол Мазурски — кинорежиссера, Джонатан Демми — фэбээровца и так далее. Дон Сигел выходит из туалетной кабинки, оставив там голую барышню, знаменитый гример Рик Бейкер толкает наркотики, Роже Вадим бессовестно предстает в виде французского гангстера по фамилии Мельвилль. 

Еще там есть Дэвид Боуи с усиками. И Карл Перкинс. Дэвид Боуи дерется на ножах с Карлом Перкинсом.

Строго говоря, это комедия — пусть и позаимствовавшая сюжет у сбрендившего сочинителя дешевых нуаров. Но никогда не знаешь наверняка. Дело даже не в количестве трупов (астрономическом — вдобавок гибнут собака и три попугая), а в тоне, категорически не комедийном ритме, которым Лэндис, если надо, вполне владел. «Все это странно», — раз за разом повторяет, используя разные английские синонимы, Голдблум, который весь фильм сохраняет слегка отрешенное, самую малость удивленное выражение лица невыспавшегося человека.

Strange. Weird. Bizarre. Он — Алиса в Стране чудес, а там далеко не все можно обратить в шутку. До конца нельзя быть уверенным даже в белом кролике — ослепительной Пфайффер, решительной девице с рискованными знакомствами, которая утягивает его все глубже в нору: только проводи меня до того угла, только подожди минутку. Покинув ночью пределы дома, Эд попадает в иллюзию — возможно, в сон, как мы помним, — но иллюзия способна повернуться как насмешливой, так и недоброй стороной.

Учитывая место действия, герой, разумеется, однажды оказывается на съемочной площадке, где Лэндис с детским упрямством трижды подряд повторяет один гэг: Эд пытается позвонить по телефону, но тот вместе со столбом уносят подсобные рабочие, он опирается на кирпичную стену, а она оказывается фанерной, садится на камень и проваливается в него.

Но пройдет совсем немного времени, и в одном из самых величественных эпизодов Эд добрых три минуты будет бродить по незнакомой огромной роскошно обставленной квартире, в которой все говорит о присутствии людей, но самих людей нет, и тишину нарушает только фильм про Эбботта и Костелло, идущий на нескольких телевизорах разом, — трупы, которые валяются в дальней комнате, шуметь уже не могут.

Это ощущение — фальшивого фасада, за которым все иначе, зыбкости благоустроенной реальности, — кажется, именно то, что в тучном 1985 году витало в воздухе, и Лэндис поймал его прежде, чем более, может быть, значительные современники. Через несколько месяцев после «В ночи» на экраны выйдет «После работы» Скорсезе, куда более ладный, но похожий на него как брат-близнец. А еще через год герой «Синего бархата» найдет на лужайке человеческое ухо — и вот тут у Алисы начнутся настоящие чудеса.