Фильм на выходные «Тусовщики» Дага Лаймана

Майк (Джон Фавро), молодой увалень из Нью-Йорка, переехал в Лос-Анджелес и собирается стать комиком, а еще лучше актером, но большую часть времени рассказывает всем, кто готов и не готов слушать, как полгода назад его бросила любимая. Когда он не ноет, то ходит с приятелями во главе с Трентом (Винс Вон) по барам, где все они пытаются знакомиться с девушками, но получается только у Трента.

«Тусовщики» («Swingers», 1996) — типичнейший представитель американской инди-волны 1990-х, которую отличали, среди прочего, на редкость незапоминающиеся, часто сленговые названия. Разумеется, за показной небрежностью всех эти «Клерков», «Одиночек» и «Бездельников» стояла особенная претенциозность второго уровня, свойственная поколению «Мирамакса». Одной из ее жертв пали русские переводчики, у которых быстро кончились нормальные слова. «Тусовщики из супермаркета»? «Под кайфом и в смятении»? Американское «Clerks», как очевидно любому видевшему фильм Кевина Смита, не соответствует русскому «Клерки», но «Продавцы», видимо, звучало скучно. Так или иначе, хорошо, наверное, что кино Дага Лаймана не называется «Свингеры», хотя в оригинале подразумевается и сексуальная распущенность (но без обмена партнерами, конечно), и популярный в 30–40-х танец.

Сценарий «Тусовщиков» написал Джон Фавро — как водится в таких случаях, по мотивам собственной биографии — и сперва хотел дебютировать в режиссуре сам, но не нашел денег и обратился к Лайману, такому же амбициозному 30-летнему перебежчику из Нью-Йорка. Тот, в отличие от Фавро, был мажором и одолжил 200 тысяч у отца, знаменитого юриста, который как раз собирался окончательно разочароваться в сыне. Играть позвали приятелей, снимали в своих квартирах и соседних кафе. Когда фильм был готов, Лайман нашел хорошего агента и продал «Тусовщиков» Харви Вайнштейну за пять с половиной миллионов.

На следующий год Винс Вон уже играл у Спилберга в сиквеле «Парка юрского периода», а Фавро — очередного бойфренда Моники в «Друзьях». Лайман вскоре поставит инди-хит «Экстази» (который в оригинале, конечно, называется «Go»). Впоследствии он будет режиссером «Идентификации Борна» и «Грани будущего», а Фавро — «Железного человека»; сюжет про безработных голливудских неудачников завершится самым голливудским образом.

Пока же в фильме один из героев долго сокрушается, что его наняли изображать Гуфи в Диснейленде, но позже окажется, что и в этой роли его зарубили. И Майк, и Трент, и все остальные, несмотря на прописку, куда ближе к «Старбаксу», чем к Голливуду, и, собственно, на этом строится главная шутка картины: трагическое несовпадение того, кем эти люди являются на самом деле, кем кажутся самим себе и кем пытаются представляться другим. То, что они врут при знакомстве девушкам, полбеды. Куда важнее и смешнее описанное здесь состояние постоянного сладостного самообмана. Им кажется, что они едут гульнуть в Лас-Вегас (фраза «Вегас, детка, Вегас», произносимая с разными интонациями, вошла в американский кинофольклор), — а на практике это означает несколько часов в машине и обшарпанное казино, где старушки потихоньку спускают пенсии. Они лениво катаются по «вечеринкам с какими-то моделями» — где встречают только отражения самих себя («ладно, пошли дальше, здесь все равно тухляк»). Они ходят играть в гольф, хотя не умеют этого делать, и заказывают «виски, который начинается на «Глен-», хотя предпочитают пиво. Или наоборот: короткий обмен оскорблениями с парой гопников превращается в сенсационное погружение в мир лос-анджелесского гетто. Не говоря уже о том, что Майк пытается стать комиком, будучи, в общем, самым несмешным человеком на свете (см. гениальную репризу с автоответчиком). «Фабрика грез» начинается далеко за воротами студий. В сущности, география тут не так и важна: влияние Голливуда примерно одинаково что в Беверли-Хиллз, что в Выхино-Жулебино, и именно поэтому многие ситуации «Тусовщиков» так легко примерить на себя.

С другой стороны, житель Калифорнии автоматически оказывается вписан в определенные культурные традиции, которые фильм так или иначе обыгрывает. Безымянные полуподпольные бары в духе 30-х, вошедшие в моду вместе с музыкой того периода (Swing Revival 90-х). Легендарные кутежи 60-х: Майк с друзьями в какой-то момент явно пародируют «Крысиную стаю» Синатры (компанию Винса Вона в нулевые окрестят Frat Pack). Дэвид Мэмет: помимо прямой цитаты из «Все меняется» в диалогах Фавро, как ни странно, довольно очевидно именно его влияние. Конечно, Тарантино, главная травма 90-х. Сидя под постерами «Бешеных псов» и «Таксиста», герои обсуждают, что Квентин все украл у Скорсезе, но это же кино, все друг у друга воруют. Следующая же сцена имитирует «Псов». А сцена через полчаса — уже эпизод из «Славных парней», знаменитый проход одним планом через служебные помещения ресторана. Излишне говорить, что персонажи имеют к Генри Хиллу такое же отношение, как к мистерам Белому и Розовому. Венчает парад цитат зажигательный танец, который Майк исполняет с новой знакомой в исполнении Хизер Грэм — привет Тарантино, который передавал привет Годару. Это же кино. «Тусовщики» ввели в широкий оборот слово «money» в качестве эпитета, универсального знака превосходного качества («You’re so money», «That was money» и т.д.). В этом, конечно, была ирония; еще больше ее в том, что авторы фильма со временем начнут распоряжаться деньжищами, которые не снились ни Тарантино, ни тем более Годару.