Фильм на выходные «Ток-радио» Оливера Стоуна

Барри Шамплейн (Эрик Богосян) каждый вечер ведет в эфире далласской радиостанции ток-шоу «Ночной разговор». Туда звонят городские сумасшедшие, скучающие пенсионеры, одинокие женщины, а особенно часто люди, которым хочется обсудить сионистский заговор, засилье чернокожих, разгул гомосексуализма и прочие несчастья, которые вкупе со СПИДом, наркотиками и безработицей вот-вот приведут Америку к апокалипсису. Шамплейн, хам, провокатор и обладатель ультралиберальных взглядов, виртуозно их унижает и бросает трубку. Они звонят снова. Иначе говоря, шоу пользуется бешеной популярностью. 

Босс радиостанции (Алек Болдуин) вроде бы договаривается о продаже «Ночного разговора» федеральной сети: со дня на день Шамплейна сможет слушать не только Даллас, но и вся страна. Он воодушевлен, но нервничает, опасаясь, что его заставят взять на полтона ниже. И напоследок зачем-то уговаривает приехать в город бывшую жену (Эллен Грин), хотя спит со своей помощницей (Лесли Хоуп), и с особенным упоением начинать дразнить телефонных фашистов, хотя его корреспонденция в основном состоит из писем с угрозами убийства.

«Ток-радио» («Talk Radio», 1988) — дешевый маленький фильм, несправедливо затерявшийся среди размашистых полотен золотого периода Стоуна: он только что сделал «Взвод» и «Уолл-стрит», вот-вот приступит к «Рожденному четвертого июля» и «Дорз». Режиссер и сам не слишком любит его вспоминать; возможно, потому что «Радио» — редкий, едва ли не единственный случай, когда стоуновское эго не сожрало проект целиком. Полноценный соавтор здесь — Эрик Богосян, драматург и актер, не меньше Стоуна привыкший к абсолютному творческому контролю, он прославился в жанре моноспектакля. Каковым до некоторой степени является и «Радио»; собственно, фильм вырос из бродвейской постановки Богосяна.

Почти все действие происходит внутри прокуренной студии, из которой вещает Шамплейн; впрочем, Стоун делает все возможное, чтобы это не было похоже на вытащенную в кино пьесу, играя с ракурсами, крупными планами, зеркалами, постоянно поддерживая монтажом визуальную динамику. В самом запоминающемся кадре, где герою наконец изменяет хладнокровие, камера начинает кружиться вокруг него так, словно он находится в центре карусели. Характерно, что единственный очевидно слабый режиссерский ход как раз нарушает театральную условность: десятиминутный флешбэк из юности Барри, отчего-то сделанный в мелодраматической сепии, добавляет отдельные важные штрихи к его портрету, но катастрофически выпадает из фильма.

У главного героя был конкретный прототип — печально известный денверский радиоведущий Алан Берг, но в целом это собирательный образ всех радикальных диджеев, самым знаменитым из которых в тот момент уже был Говард Стерн. Этот радиофеномен называется shock jock: ведущий, сознательно провоцирующий публику, нарушающий медийные табу. Стилистически Барри Шамплейн — что-то среднее между Александром Бубновым, Чендлером Бингом и инстаграмом Рамзана Кадырова. Как всякий человек, которому приходится постоянно выступать, Барри становится заложником своей репутации — впрочем, его сложно упрекнуть в неискренности, проблема скорее в том, что он перестает слышать что-то помимо собственного голоса. Если оставить в стороне политическую повестку, это история о неразделенной любви к самому себе: Шамплейн одновременно циничный мерзавец и последний идеалист, тщеславный нарцисс и одинокий, несчастный человек с очевидной тягой к саморазрушению. С этим героем невозможно идентифицироваться — просто непонятно, с какой стороны для этого надо встать, — но его агрессивное остроумие гипнотизирует, его яростью трудно не заразиться.

В этом смысле «Ток-радио» — стопроцентный фильм Оливера Стоуна, автора, который всю жизнь склонен по-женски влюбляться в харизматичных подонков. Барри, очевидно, считает себя сатириком, зеркалом, в котором отражается кривая рожа американского обывателя, но в результате его либеральные проповеди несут тот же заряд нетерпимости, что и косные филиппики его полуграмотных слушателей. Растворяясь в чужих и собственных ядовитых испарениях, Шамплейн в прямом эфире распадается как личность. В его работе много действительно смешного или по крайней мере трагикомического: в фильме есть, например, гениальный эпизод, когда в студию напрашивается живой аналог Бивиса и Баттхеда (тогда еще не придуманных, впрочем). Однако в большинстве случаев голоса, которые выплывают из далласской ночи, складываются в жуткий хор: в нем обида, и тоска, и бесконечное одиночество, и, разумеется, желание найти виноватого — которое Барри с самоубийственным азартом переводит на себя. «Ток-радио» — парадоксальный, завораживающий человеческий портрет и жестокий диагноз обществу конца 80-х, который не состарился ни на день; пройдет какой-то десяток лет, и этот поток ненависти, оставив радиоволны, хлынет в интернет.