Фильм на выходные «Под огнем» Роджера Споттисвуда

Трое американских военкоров — фотограф Расселл (Ник Нолте), тележурналист Алекс (Джин Хэкмен) и радиожурналистка Клэр (Джоанна Кэссиди) — в 1979 году уезжают из Чада, где война временно затихла. Алекс и Расселл дружат, Алекс любит Клэр, Клэр больше не любит Алекса, Расселл и Клэр явно нравятся друг другу. Одним словом, все трое — хотя Алекса зовут в Нью-Йорк вести новости — отправляются в Никарагуа, где «симпатичная заварушка и приличный отель».

В Никарагуа, где уже сорок лет правит династия Сомоса, действительно намечаются перемены: повстанческое движение, к которому относится более или менее все гражданское население, теснит армию. Сам диктатор (Рене Энрикес) заперся в столице Манагуа, читает речи, написанные американским пиарщиком, ждет обещанной помощи от администрации Картера и делит любовницу, мисс Панама, с жовиальным французом из ЦРУ (Жан-Луи Трентиньян). Лидера повстанцев, чей портрет нарисован на каждой второй стене, зовут Рафаэль, и его никто никогда не фотографировал — Расселл, естественно, решает его найти. 

«Мир больше не делится на Запад и Восток — он делится на Север и Юг», — говорит один из персонажей «Под огнем» («Under Fire», 1983). В 60-е и 70-е в условно Южном (не строго географически) полушарии пролились моря крови в гражданских войнах, где одну сторону поддерживал СССР, а другую США, и в кино 80-х как следствие появился целый поджанр «журналист на экзотической войне»: «Сальвадор», «Поля смерти», «Год, опасный для жизни» и т.д., — конечно, с почтенной традицией, восходящей к Грэму Грину, а далее Ивлину Во, Киплингу и другим. «Под огнем» Роджера Споттисвуда, британца из Канады, среди них один из самых увлекательных и в то же время разумных; в этом фильме, в общем-то, хорошо решительно все, кроме названия.  

Во многом отталкиваясь от реальных событий в Никарагуа, авторы встроили в них отличную интригу с выдуманным команданте Рафаэлем, которая в ином случае могла бы стать основой для черной комедии. И, конечно, дружеско-любовный треугольник — насколько классический, настолько и живой, хрупкий и осязаемый. Увлекающийся Нолте, обманчиво мягкая Кэссиди и в особенности усталый, делающий хорошую мину при плохой игре Хэкмен — трое непростых взрослых людей, чья профессия и личная жизнь стали в какой-то момент неразрывно связаны; распространенная ошибка, которую стоит избегать любой ценой. В этом фильме нет святых и подвижников — и нравственный выбор, который каждый из главных героев однажды должен сделать, завязан на амбициях, комплексах, пристрастиях, выбор скорее личный, чем профессиональный или политический. И именно поэтому интересный: о журналистской этике любят судачить, в общем-то, только сами журналисты.

Симпатии и героев, и авторов фильма лежат, конечно, на стороне сандинистов, а не Самосы — и более чем объяснимо, что он попал в советский прокат. Но репутация «Под огнем» как левацкой пропаганды несколько преувеличена — он скорее антиправый, то есть элементарно гуманистический, чем откровенно левый. Споттисвуд внимательно смотрел и Коста-Гавраса (у которого даже взял Трентиньяна), и Понтекорво, но в его сердце не стучит пепел, он больше наблюдатель, чем участник. В любом случае диктатор Самоса — самый тусклый из злодеев фильма, карикатура: первым делом, появившись на экране, он сообщает, что у него натренированный пресс. Зато оба настоящих негодяя — превосходные, обаятельные, смешные и страшные. Во-первых, герой Эда Харриса — голубоглазый наемник, который время от времени вылезает, широко улыбаясь, из-под очередной груды тел. И во-вторых, бизнесмен-шпион Трентиньян, который едва не крадет фильм у американцев своей причудливой пластикой и кокетливой болтовней. Из сегодняшнего дня любопытно, что именно его речь про «посмотрим через 20 лет» оказалась до некоторой степени пророческой: все 80-е никарагуанские марксисты бились с контрас и положили в итоге больше народу, чем кровавая диктатура. 

Но цинизм, даже пророческий, Споттисвуду противен: это романтическое кино — очарованное и революционной борьбой крестьян с открытыми лицами, и своими героями. Несмотря на прогрессивную оптику, это классический Голливуд, прекрасно озвученный, немного в стиле «Дзеты», Джерри Голдсмитом и изумительно снятый (Джон Элкотт, оператор «Барри Линдона» и «Сияния»): изображение не боится застывать для фотографий Расселла, режиссер даже слегка злоупотребляет этим приемом. Здесь происходит много ужасного, но нет ни одной сцены, где Споттисвуд начал бы спекулировать на крови, трагически повышать голос. Как и репортеры, он понимает, что можно расставлять акценты, можно даже нарушить нейтралитет, но в конечном счете единственная его задача не преподать урок, а рассказать историю, которая уже будет говорить за себя сама.