Фильм на выходные «Пловец» Фрэнка Перри

Солнечный летний день в одном из богатых округов Коннектикута. На террасе перед домом четы Уэстерхази странным образом материализуется — то ли выйдя из рощи, то ли и вовсе вынырнув из бирюзового бассейна, — загорелый атлетичный мужчина лет пятидесяти в синих плавках. Это Нед Меррилл (Берт Ланкастер) — всеобщий старинный приятель, которого, как ясно из разговоров, очень давно не было видно, хотя он живет неподалеку.

Глотнув джина, пококетничав с хозяйкой и похлопав по плечам мужчин, Нед сообщает, что отправляется домой, где его заждались жена и дочери. И поскольку вокруг только виллы с бассейнами и все друг друга знают, Нед собирается преодолеть расстояние вплавь, словно по реке: искупавшись в каждом бассейне, который встретится по дороге. 

«Пловец» («The Swimmer», 1968) — экранизация одного из самых знаменитых рассказов Джона Чивера, включенного во всевозможные хрестоматии и впервые опубликованного в «Нью-Йоркере» в 1964 году. Съемки начались через два года. Идея фильма принадлежала творческому дуэту Перри: Фрэнк (в будущем, к слову, дядюшка Кэти Перри) был режиссером, его жена Элинор написала сценарий. Легендарный продюсер Сэм Шпигель удвоил скромный первоначальный бюджет, чтобы взять звезду — Берта Ланкастера. Снимали на месте, арендовав несколько особняков в Новой Англии. Перфекционист Ланкастер, который не только не умел плавать, но и страдал водобоязнью (даром что самая знаменитая сцена с его участием происходит в набегающих волнах), несколько месяцев перед этим провел с олимпийским тренером по водному поло.

«Это было одно из тех воскресений середины лета, когда все сидят по углам и повторяют: «Я вчера слишком много выпил»», — так начинается рассказ «Пловец». Джон Чивер описывал, высмеивал и оплакивал довольно специфическую социальную группу — верхнюю прослойку среднего класса Восточного побережья. Большой мастер малой формы, он по сей день остается практически неэкранизированным — в его психологических зарисовках трудно разглядеть полнометражный фильм. Адаптация «Пловца» — дюжины страниц с минимумом диалогов, вдобавок с налетом сюрреализма — была отчаянно рискованной затеей. Элинор Перри прекрасно справилась со сценарием, но уже на тестовых просмотрах выяснилось, что зрители не вполне понимают, что к чему. Шпигель, который во время съемок был в Европе, уволил Фрэнка Перри и переклеил фильм с новым монтажером. А потом организовал в Калифорнии досъемки, наняв Сидни Поллака — малоизвестного тогда режиссера, но близкого друга Ланкастера. Поллак, судя по всему, вставил несколько коротких новых эпизодов (в том числе тот, где герой бегает наперегонки с лошадью) и заново переснял две ключевые сцены: разговор Неда с юной блондинкой и его визит к бывшей любовнице, причем в последнем случае была приглашена другая актриса. Фильм, когда наконец вышел, все равно провалился в прокате, Шпигель убрал свою фамилию с титров (а Поллак в них не попал), все участники друг друга прокляли, и лишь спустя годы «Пловец» был признан классикой и одной из самых удивительных картин 60-х.

Структура «Пловца» довольно прозрачна: путешествие Неда по бассейнам — это путешествие героя средних (уже даже не очень средних) лет по своему прошлому, где его поджидают друзья, которых он предал, женщины, которых он бросил, и — в большом количестве — люди, которым он должен денег. Фильм, однако, требует внимания, поскольку ничего не проговаривает напрямую, состоит из недоговоренностей и намеков, которые зритель должен расшифровывать самостоятельно: стоит, к примеру, заметить, что лес во время начальных титров не летний, а очевидно осенний.

«Пловец» безжалостно описывает крах мужчины 60-х — условно говоря, Дона Дрейпера (хотя о точном роде занятий Неда Меррилла мы можем опять-таки только догадываться). Хозяина жизни, внезапно оказавшегося моральным и буквальным банкротом. В своем символизме фильм любопытно перекликается с «Фотоувеличением», которое снималось в Англии параллельно с «Пловцом»: там был теннис без ракеток и мяча, здесь Нед вместе с маленьким мальчиком переплывает бассейн, в котором нет воды. Вещи, которые представлялись незыблемыми, оказываются иллюзией, видимостью, — трудно вообразить, до какой степени. Не меньше, чем сам герой, интересно общество, с которым он сталкивается, пригородный рай накануне тектонических культурных сдвигов конца 60-х — растолстевшие плейбои с коктейлями, отчаянные домохозяйки, пара богатых нудистов, юная красавица, которая познакомилась с бойфрендом «по компьютеру». Чем дальше продвигается Нед, тем мрачнее небо и тем презрительнее, агрессивнее ведут себя встреченные им люди, причем независимо от социального статуса: чернокожий шофер почти открыто хамит в ответ на реплику, показавшуюся ему расистской, работник общественного бассейна унижает его, в одной сцене доходит до рукоприкладства.

Не факт, что Ланкастер был правильным выбором на эту роль (выбор звезд за 50, готовых весь фильм провести в одних плавках, был, вероятно, не очень велик), но он делает ее своей — жертвуя своим эго, своей монументальностью, чтобы стать этой трагической карикатурой. Когда Нед по старой привычке клеит скучающую дамочку на вечеринке и произносит: «Я очень особенный человек, я благороден и великолепен», по коже бегут мурашки. Почти невозможно представить, что такой литературный, такой полный абстракций и символов фильм, как «Пловец», может быть живым — и, конечно, он странен, вызывающ, временами нелеп этой особой нелепостью 60-х в том, что касается техники съемок; сам Ланкастер, невзлюбивший Перри, позже скажет, что картине был нужен Феллини или Трюффо. Однако это захватывающее, ни на что не похожее произведение искусства, и его эмоциональное воздействие тем сильнее, чем больше соблазн не принимать его всерьез.