Фильм на выходные «Дикая штучка» Джонатана Демми

В нью-йоркской забегаловке сидит молодой мужчина в сером костюме — с калькулятором, газетой, зонтиком, обручальным кольцом и даже, как вскоре выяснится, пейджером. Когда приносят счет, он приветливо улыбается официантке, не забыв назвать ее по имени, а потом украдкой кладет счет в карман и торопливо выходит.

На улице его догоняет девушка в иссиня-черном парике в стиле Луизы Брукс, с ярко накрашенными губами, обвешанная африканскими украшениями, — она все видела, отвлекшись от своей книжки про Фриду Кало. И все поняла правильно: он — «клозетный бунтарь», как она выражается, это его нехитрый способ пощекотать себе нервы.

Пристыженный мужчина сообщает, что его зовут Чарлз Дриггс (Джефф Дэниелс) и с понедельника в фирме на Уолл-стрит его повышают до вице-президента. Сейчас, в пятницу, ему надо обратно на работу. Девушка — она представляется Лулу (Мелани Гриффит) — предлагает подбросить его на своей зеленой машине с розовым рулем. Однако сворачивает в тоннель, ведущий за город, отхлебывая виски из горла и на его протесты только посмеиваясь. На выезде из тоннеля можно увидеть красный знак «Неправильная дорога. Вернитесь обратно» — но Чарли его не видит.

Как герою хватает пары минут, чтобы потерять голову, так «Дикая штучка» («Something Wild», 1986) бесповоротно влюбляет в себя уже на титрах — пока камера плывет (в буквальном смысле) вокруг Манхэттена, а Дэвид Бирн поет «Loco de amor», специально написанную для этой картины; предыдущей работой Джонатана Демми был «Stop Making Sense», легендарный фильм-концерт The Talking Heads.

Рассказывать, что происходит с Чарли по мере того, как он погружается в жизнь Лулу и удаляется от собственной, — значит лишить зрителя удовольствия от многочисленных поворотов, сюжетных и тональных; происходит something wild, «нечто дикое». «Дикое» — в значении «другое, необычное, не такое, как вчера». Пройдет почти час, когда на экране появится третий главный герой — в феноменальном исполнении Рея Лиотты, тогда еще никому не известного, — и фильм перестанет притворяться беззаботной комедией, не переставая, впрочем, искушать и удивлять вплоть до самого финала.

Учитывая изобилие музыкальных номеров (включая целое выступление группы The Feelies и танец Дэниелса и Гриффит под кавер «Fame» Боуи, легко уделывающий аналогичную сцену в «Криминальном чтиве»), можно без опаски сообщить, что кончается фильм тоже песней, причем спетой в камеру, причем персонажем, который прежде появляется буквально на пару секунд, — последний режиссерский привет жанровым рамкам, которые он два часа с удовольствием гнет во все стороны. Формально «Штучка» примыкает к популярному в 80-е поджанру «яппи в опасности», но Демми гонится за духом времени в куда более амбициозном смысле. Отталкиваясь от почтенных традиций (начиная с комедий 30-х о взбалмошных девицах, переворачивающих жизнь правильным мальчикам), он прокладывает дорогу кино завтрашнего дня. В своей почти подростковой романтичности перекликаясь, кажется, с набирающей силу французской «новой новой волной» (Бессон — Бенекс — Каракс). А в культурной открытости и анархизме — скажем, со Спайком Ли, который дебютировал в том же 1986-м. Имя режиссера в начале неслучайно появляется на фоне чернокожего паренька, переходящего дорогу с бумбоксом на плече. Чарли Дриггс путешествует не только за пределы своего маршрута (дом в пригороде, офис на Уолл-стрит) и образа жизни, но и за пределы своего фрагмента цивилизации — туда, где начинается Америка маленьких городков, дешевых мотелей, бензозаправок, церковных приходов, одновременно корневая и активно переплавляющая чужие культуры, как Дэвид Бирн, смешивающий сальсу с регги.

Это бесконечно разнообразный, интересный и опасный мир — когда Чарли, удивляя самого себя, находит в нем место, он уже не может оставаться прежним; это даже более важно, чем история с Лулу. Как и главный фильм в карьере Демми, «Молчание ягнят», «Штучка» в конечном счете не криминальный палп-фикшн, а опыт самопознания. Зону комфорта можно покинуть за несколько мгновений и не вернуться в нее уже никогда: она остается на месте, но меняешься ты сам (кстати, не обязательно к лучшему). И самое захватывающее, намекает финал, что, однажды освободившись, этот фокус можно повторять снова и снова.