Фильм на выходные «Большая ночь» Стэнли Туччи и Кэмпбелла Скотта

Тихий городок на побережье Нью-Джерси, 50-е годы. Братья Примо (Тони Шалуб) и Секондо (Стэнли Туччи) недавно приехали из Италии и открыли ресторан Paradise. Старший — соответственно Примо — застенчивый усач лет сорока, тайно влюбленный в местную цветочницу, и гениальный шеф-повар. Младший, более оборотистый, вынужден заниматься всем остальным, поскольку Примо витает в кулинарных облаках, а единственная штатная единица со стороны — официант (Марк Энтони).  

Несмотря на превосходную кухню, Paradise на грани закрытия: банк — где, кстати, работает девушка Секондо (Минни Драйвер) — собирается объявить их банкротом, что для братьев означает бесславное возвращение в Италию. Отчаявшийся Секондо обращается за помощью к конкуренту — соотечественнику Паскалю (Иэн Холм), который вместе с женой (Изабелла Росселлини) управляет рестораном напротив; их заведение процветает, так как предлагает самую вульгарную экспортную версию итальянской кухни. Паскаль отказывается ссудить денег, но обещает привести в Paradise своего друга Луи Приму, знаменитого джазмена, — вечеринка в его честь должна привлечь прессу и дать ресторану новую жизнь.   

«Большую ночь» («Big Night», 1996; более правильный перевод, конечно, «Важный вечер») Стэнли Туччи написал вместе со своим итальянским кузеном, а поставил в паре с Кэмпбеллом Скоттом, другом еще со школы. Для обоих это был режиссерский дебют (и оба на этом не остановились). И Туччи, и Скотт уже были к тому времени в меру известными актерами: первый снимался больше, второй — сын великого Джорджа К.Скотта — чаще получал главные роли. Здесь Туччи солирует, а Скотт, наоборот, остался в тени: у него лишь короткий выход в качестве обаятельного продавца «кадиллаков». Он как бы полномочный представитель американской мечты — предлагающий даже не саму мечту, а ее тест-драйв. Любопытно в этом контексте, что хотя на площадке главной звездой была, конечно, Росселлини, из собравшихся больше всех преуспел впоследствии паренек, молча убирающий тарелки, — Марк Энтони (также можно отметить, что в ресторане напротив дверь гостям открывает Лив Шрайбер).

Формально говоря, «Ночь» можно отнести к сомнительному жанру кулинарного кино, причем с провокационными элементами так называемого foodporn: когда в кадр, решительно отодвигая Изабеллу Росселлини, вкатывается сочащийся жиром зажаренный поросенок или поварской нож на крупных планах режет итальянскую запеканку под названием тимпано. Искренний интерес Туччи к питанию не поддается сомнению — он с тех пор выпустил несколько фотоальбомов с рецептами.

Однако в данном случае приготовление еды — это не цель и даже не средство. «Ночь», несмотря на свой вроде бы незамысловатый сюжет, одновременно работает на нескольких уровнях. Самый очевидный — та самая иммигрантская погоня за американской мечтой. В этом смысле фильм практически оказывается вольным ремейком «Крестного отца». Ясно, что не все италоамериканцы вступили в мафию — кто-то просто готовил спагетти. При этом вопросы, волнующие героев, примерно те же: раздел территорий влияния внутри диаспоры, сохранение или предательство национальной самобытности, крепость семейных уз, интеграция в новое общество, в том числе через женщин, и так далее.

Вместе с тем постепенно становится ясно, что для Туччи работа повара — просто частный случай творчества, такого же как, скажем, кинематограф. Тут уже национальный вопрос не имеет значения, неслучайно итальянцев играют араб Шалуб и англичанин Холм (первый — едва шевеля усами, второй – почти выпрыгивая из штанов; оба грандиозно). Может ли талант идти на компромисс с публикой, как — это даже интереснее — публика должна вести себя по отношению к таланту. В этом, главном, наверное, смысле «Ночь» скорее родственник не Копполы, а «Моцарта и Сальери». Причем если с Моцартом все понятно, это Примо, то вопрос, кто здесь на самом деле Сальери, повисает в воздухе вплоть до финала.

В «Большой ночи» много сдержанной, на нюансах построенной комедии, немного южной сентиментальности — скорее, впрочем, самопародийной, чем чистосердечной. Главное, что начинающим режиссерам удается сохранить полный контроль над этой многолюдной, хаотической вечеринкой, в каждом персонаже найти уникальные, противоречивые, а следовательно человеческие черты. Это фильм, в котором люди предаются немыслимому, барочному обжорству, и при этом каждый, кто его видел, согласится, что лучшая его сцена — это приготовление и употребление омлета из трех яиц.