Фильм на выходные «Агата» Майкла Аптеда

Конец 1926 года, достаточно молодая, но уже популярная писательница Агата Кристи (Ванесса Редгрейв) презентует свой новый роман «Убийство Роджера Экройда». Из глубины зала на нее завороженно смотрит американский журналист Уолли Стэнтон (Дастин Хоффман). Он хочет взять у Кристи интервью, но, судя по ее выступлению («Большое спасибо»), это будет проблематично.

Хуже того, вскоре она вообще исчезает. Этому предшествует семейный скандал: супруг Агаты, усатый красавец полковник Арчибальд Кристи (Тимоти Далтон), очевидно утомленный ролью мужа знаменитости, требует развода — он хочет жениться на своей любовнице-секретарше. Агата отказывается, валяясь у него в ногах. Он настаивает. На следующее утро полиция находит в лесу автомобиль писательницы с брошенными документами и объявляет ее в розыск.

Сюжет «Агаты» («Agatha», 1979) отталкивается от реальных событий: героиня действительно пропала в 1926 году на полторы недели. Ее искали по всей стране. В итоге Кристи нашлась в местечке Харрогейт, йоркширском Баден-Бадене, в спа-отеле, где она зарегистрировалась под фамилией Нил (так звали любовницу мужа). Дело замяли, официально объявив о временной амнезии в результате нервного срыва. Как было на самом деле, неизвестно — скорее всего, она и вправду пролежала эти десять дней лицом в подушку, но, разумеется, в данном случае хотелось бы более интересного объяснения. Одно из них придумала Кэтлин Тайнен, жена знаменитого театрального критика, литератор: в ее романе, а впоследствии в сценарии исчезнувшая Кристи планировала на водах идеальное преступление.

Для полноценного детектива здесь слишком много внешних ограничителей — мы знаем, в конце концов, что Кристи никого не убила и спокойно прожила еще полвека, но это почти не мешает довольно остроумной интриге. Впрочем, фильм, кажется, не про это — хотя иногда трудно сказать, про что эта причудливая и очень британская безделица. Майкл Аптед, в будущем один из самых маститых английских режиссеров (снимающий все вплоть до «Бонда» и «Хроник Нарнии»), на тот момент был типичным выходцем с тамошнего телевидения 1970-х: его предыдущий фильм — замечательный, несправедливо забытый триллер «Вымогательство» про гангстеров и алкоголика — был снят в грязных лондонских закоулках, документальной камерой, при естественном освещении. В «Агату» же он позвал Витторио Стораро, оператора Бертолуччи, одного из самых изысканных кинохудожников на свете, и Ширли Расселл, художника по костюмам на всех главных фильмах ее мужа Кена (это была единственная оскаровская номинация «Агаты»). В результате осенняя красота картины порой подминает и даже подменяет ее содержательную сторону: непрочный сюжет растворяется во всех этих приглушенных цветах, туманах, игре света, в голом лесу, засыпанном сухими листьями, в изумительных интерьерах старого отеля и курортной лечебницы.

Полностью выдумано из главных действующих лиц только одно — модный колумнист Стэнтон, самоуверенный иностранец, похожий на миллионера в отпуске (за которого, собственно, он в какой-то момент выдает себя без малейших усилий). Хоффман играет его в очень специфической, вызывающе искусственной манере: сдержанный франт с прямой спиной, немигающим взглядом и едва заметной иронической улыбкой, все время говорящий с такой интонацией, с какой вежливый человек делает заказ в ресторане. Тем интереснее происходящие с ним изменения.

Агата Кристи в тончайшем исполнении Редгрейв, наоборот, сплошная чувственность и уязвимость; рациональный ум в случае этой писательницы — слишком очевидная черта, чтобы строить на ней роль. Кристи то краснеет, то бледнеет, то плачет, она вечно напряжена, в своих шляпках она похожа на огромную экзотическую птицу. В ней одновременно море грации и некоторая неловкость женщины ростом метр восемьдесят.

Она выше Хоффмана на голову, и этот нюанс — едва ли не самая удачная находка фильма. Такую разницу в росте в пользу женщины режиссеры в девяти случаях из десяти скрывают операторскими трюками, а в десятом — используют для комического эффекта. Аптеду удается извлечь из нее эмоциональный смысл. Он вновь и вновь ставит героев рядом, принуждает к физическому контакту: вот Стэнтон склоняется вместе с Агатой над бильярдным столом, вот учит плавать, вот они танцуют. В персонаже Хоффмана столько внутренней силы, что он, кажется, даже не замечает, что женщине, чтобы поцеловать его, нужно согнуться вдвое, — он все время тот партнер, который ведет. Агата возвышается привычно, но это подчеркивает состояние постоянного дискомфорта, в котором она находится.

Как показать исключительность известного человека, его одиночество — вечная проблема подобных фильмов, и почему бы не сделать это с помощью роста (настоящая Кристи, кстати, была на десять сантиметров ниже). Редгрейв и Хоффман даже не пытаются сделать притяжение между своими героями правдоподобным — каждый слишком очевидно играет в собственную игру. И Аптед не настаивает, находя в их странном недоромане печальную и трогательную эксцентричность. И он, и мы, и они — все знают, что это рассказ не о том, что было, а о том, что могло бы быть. И сколько таких воображаемых отношений приходится на каждые случившиеся.