Васильев о новых кинозвездах Марио Касас

Рождение великой кинозвезды всегда сродни наступлению одного из тех шумных праздников, когда от фейерверков и тостов не спасают запертые наглухо окна. Еще оно похоже на окружение со всех флангов, как было с Делоном: пока профессионалы и эстеты вызубривали его имя по титрам картин Антониони и Висконти, площадная публика наслаждалась его владением кием в «Мелодии из подавала» и шпагой в «Черном тюльпане», а дамочки засыпали в обнимку с его фото на обложках журналов.

Так же наступает на Россию испанец Марио Касас. Зрители, которым небезразличен кинематограф со сверхзадачей и сам мир, в котором они живут, сегодня смотрят Касаса в ленте «Группа 7»: хотя на примере полицейского патруля, получившего в 1987 году задание очистить от наркоманов центр Севильи в преддверии выставки «Экспо-92» и очистившего в итоге от всего живого не только город, ставший пустыней фонтанов, лазера и выставочных центров, но и свои собственные души, авторы дают убедительную метафору последствий перехода в Евросоюз, с нами сегодняшними эта картина тоже превосходно резонирует в свете все более странных ограничений и методов контроля, множащихся по мере приближения зимней Олимпиады и чемпионата по футболу (интересно, что в конце фильма, когда кроме показухи, свежих могильных крестов и незагорелых ободков на месте снятых обручальных колец в жизни Севильи и героев ничего не остается, по телевизору идет трансляция новостей о нашем путче 1991 года).

17 февраля в Испании вручали местный «Оскар» — премию «Гойя»: «Группа 7» была выдвинута в рекордных 16 номинациях. И хотя 4 из них — актерские, Касаса, исполняющего самую главную и эмоционально-наполненную роль, в списке финалистов не было. Но такова обычная реакция профессионалов на тех, кого Бог и так не обделил молодостью, внешностью, обаянием и красотой. В самом деле, Касас пока не нуждается в статуэтке. Мы уже сказали об окружении со всех флангов. Что же есть у Касаса хотя бы в России? Посвященный ему одному проект Mariomania. Тысячи заявок, пришедших в журнал Yes! от девушек, пожелавших — в качестве выигрыша — провести день на съемках в его новой ленте, бешеной комедии Алекса де ла Иглесиа «Ведьмы из Сугаррамурди». Регулярные передачи о нем по MTV, после которых резко возрастает скачивание даже таких чуждых розовой романтике картин с его участием, где он играет, скажем, педика-наркоторговца («Секс, вечеринки и ложь») или уличного пацана, вздумавшего подарить маме на выход из тюрьмы собственный бордель («Неоновая плоть»). И полные залы на фильмах дилогии «Три метра над уровнем неба» — в один из таких я лично не без труда протиснулся этим летом на излете второй недели проката второй серии картины.

Если оценивать размер бедствия с точки зрения воздействия на школьниц, Касас сегодня занимает ту же нишу, что пару лет назад безраздельно принадлежала Роберту Паттинсону. В таких случаях уместно рассматривать успех актера как социологический феномен. И этот феномен будет свидетельствовать о движении от транса к буйному переживанию жизни. Вампир Паттинсона из «Сумерек» был так заманчив девчонкам тем, что, выражаясь по-русски, не давал. Касас — если быть точнее, его Аче из «Трех метров» — дает так же резво, как и пускает в ход кулаки. Паттинсон бледен и худощав — загорелый Касас выставляет напоказ, возлежа на символическом британском флаге в сцене лишения девственности героини, и самоигральный пейзаж своего ухабистого торса, и вздыбившиеся каменной глыбой ягодицы, и узловатые конечности. Паттинсон ничего не ел — Касас мыслит идеальное свидание как прогулку по семи ресторанам с переменами блюд и аперитивами, а к тому же он курит как паровоз. Аппетит к жизни закономерно пришел на смену фрустрации готов и эмо. Конечно, важно и то, что роман с Паттинсоном — это череда неутолимых вздохов, а вот с Касасом — это американские горки эмоций, скандалов и эскапад, в ходе которых героиня среди первых имеет шансы схлопотать от него по морде, окунуться в коктейльном платье от Valentino в бассейн, так еще и вываляться с подачи героя в дерьме, после чего он ни в какую не будет соглашаться сажать ее на свой мотоцикл, который он, конечно, любит больше. Если поклонниц Паттинсона волновала сексуальная неприступность и старозаветное рыцарство, поклонниц Касаса заводит аттракцион брутальных унижений, в котором призом станет не менее брутальный секс. На смену поколению Офелий пришло поколение Катарин из «Укрощения строптивой», и это не может не радовать, как всякий переход от трагедии к комедии.

В то время как победа героя Касаса — это победа человеческих переживаний и аппетитов в их самой взвинченной форме, причем победа именно мужского, пацанского начала, где играют не только гормоны, а и неврозы, переживаемые им со всей серьезностью, даром что со стороны выглядят легко преодолимыми и банальными, победа Касаса-актера над Паттинсоном — это победа ярмарочного шутовства над модельным позерством. Хотя в первой серии «Трех метров над уровнем неба» песен не поют, фильм создан в китчевой эстетике молодежных мюзиклов конца 1970-х вроде «Бриолин» и индийского молодежного кино 1990-х, королем которого был Шах Рукх Кхан («Непохищенная невеста», «Я рядом с тобой»). Младшая сестра забегает в комнату к старшей в канун вечеринки, они берутся за руки, как в хороводе, и, кажется, сейчас запоют что-то вроде «Some Day My Prince Will Come». Касас выясняет отношения со своей девушкой у подножия лестницы, на которой столпились сестричка и подружки героини, перешептываясь, словно договариваясь пуститься в дружный кордебалет, а по бокам — парни, так внимательно пожирающие глазами героев, будто ждут режиссерского сигнала, когда им отставить бокалы и задрать ноги к люстрам. И хотя ничего этого не происходит, чувства неутоленности тоже нет, ибо Касас вытягивает всю эту мюзикловую эстетику за счет своей игры. Он четко показывает зрителям лицом, где смеяться, где плакать, а где негодовать. Остановившиеся и полные злобы глаза в долю секунды расплываются в щелочки дурашливой улыбки молодого Траволты и оборачиваются прямо в зал, когда нужно сообщить зрителю: «Это смешно» — после того как героиня в раже ссоры падает лицом в промежность сидящего за рулем Касаса, а он выдает сомнительную остроту «Нехорошо приставать к парню на первом свидании». Ну, а если надо дать понять, что разговор на повышенных тонах окончен, Касас двигает желваками так, как Тейлор захлопывала двери. Страх, ярость, веселье, печаль, горе, обида сменяют друг друга на лице Касаса как по сигналу, и каждую эмоцию он отображает той самой расхожей маской, что понятна ярмарочным гулякам и не требует ни перевода, ни высшего образования.

И за это мы ему благодарны. Устав от так называемых полутонов, за которыми чаще всего скрывается отсутствие первостепенного актерского дара гримасничать, и сдержанности, в которую как правило рядятся холодность и недоверие к собственным лицу и фигуре, мы благодарны актеру, позволяющему нам в зале быть детьми, как позволял быть детьми индийской публике Шах Рукх Кхан; не домысливать или читать по губам, а сразу узнавать, что герой злится, или доволен, или беззаботен, или одержим несчастьем. У Касаса есть разные роли: мы сосредоточились лишь на той, что сделала его звездой. И персонажи у него выходят разные. Но если искать в них общий знаменатель, то это бесстрашие перед камерой: Касас не страшится невыгодных ракурсов и умеет приручать свет так, что, если надо, трогательные детские припухлости век при повороте головы станут мешками под глазами вконец усталого человека, а округлость щек — одутловатостью алкоголика. И если он сам часто пускает в ход кулаки, то это потому, что жизнь дубасит его еще крепче — во всех фильмах. Не скрыться за маской человека над схваткой, а принять бой, даже если не прав, если нет сил или не имеешь за душой ни козыря, — этим созвучен нам сегодня Марио Касас: актер, которого мы избрали звездой.