Степанов о старых сериалах «Generation Kill»

В США нулевых как-то сам собой родился новейший поджанр военного фильма о том, как сержанты в пыльных шлемах с ветерком прокатились на джипах по восточным странам суверенной демократии, да так и не смогли вернуться назад к мирной жизни: башню снесло. «Generation Kill» в каком-то смысле лучший представитель отряда, в который вошли «Морпехи» Мендеса, «Повелитель бури» Бигелоу, «Без цензуры» Де Пальмы и, наверно, документальный «Рестрепо» Юнгера и Хетерингтона. Лучший хотя бы по метражу. Самый длинный. Первую серию жадно всматриваешься во всю эту чепуховую адреналиновую красоту: пули, пронзающие небо, показательный взрыв, статные парни заказывают по интернету бронещит для турели; слава богу, не дошло до рапидов. К третьей успокаиваешься, даже укачивать начинает от того, как «хаммер» трясется; трупы неизвестных ложатся по обочинам дорог; батарейки для приборов ночного видения опять не подвезли. К пятой уже просто проникаешься масштабом заунывной песни об извечном идиотстве армейского устройства, которое, тем не менее, иногда спасает от неприятностей. Сломанные часы тоже дважды в день показывают верное время. Банальности быта наливаются бронзовой трагедией — некоторые североамериканские зрители не без оснований воспринимают «Generation Kill» как критику Министерства обороны в духе «поглядите, почему мы не смогли победить в отведенные бюджетом сроки». Но тут, конечно, не об этом. То есть не только об этом.

«Generation Kill» — в общем и целом документальная история вторжения 2003 года, описанная в лучших традициях американского журнализма репортером Rolling Stone Айваном Райтом, прикрепленным к 1-му разведбатальону морской пехоты. Райт и сам попал на экран — повезло человеку: до Rolling Stone он поработал в Hustler, то есть было о чем поговорить по дороге к Багдаду. Было что записать в свой молескин. Хочется верить, что он не особо приукрашивал и ему действительно досталась машина с вертлявым парнем из трущоб (Джеймс Рансон, водитель), туповатым реднеком (Билли Лаш, пулеметчик) и меланхоличным университетским умником (Александер Скарсгорд, командир). Уж слишком это красиво. По-киношному красиво.

Если оказался на войне — не вздумай вести дневник, Эрнста Юнгера из тебя, скорей всего, не выйдет. Лучше возьми камеру и попытайся не упустить самое главное: «Если лечь животом на землю, когда мимо проезжает танк, будет щекотно». «Морпех поимеет любого, взять хоть Харви Освальда». «Бойся того, что может не понравиться генералу Мэттису». «Либеральные ублюдки критикуют все подряд, но разве это повод не доверять своим?»

Иракская кампания нулевых, как известно, стала самой задокументированной войной в истории человечества. Почти у каждого американского солдата была цифровая кроха-камера и ноутбук для монтажа видеописем. Но «Generation Kill», кажется, был первым фильмом, авторы которого осознали: камера одним своим присутствием вплеснула в эту войну яд киногении. Жизнь с удвоенной силой начала подражать искусству. Если боевая мудрость — то киношная: «Питер Фальк говорил Алану Аркину: беги зигзагом, вот я и побежал». Если человек хороший, то тоже как в кино: хрипуна-полковника здесь называют крестным отцом, и ему нравится. Забавным образом из реальности в кинопространство «Generation Kill» перекочевало два настоящих морпеха 1-го разведбата. Один сыграл за себя (потешный качок-вегетарианец Руди Рейес), другой (Эрик Кочер) — за того парня. А финал — футбольный матч — перенес в Ирак «Военно-полевой госпиталь».

Но сколько можно смотреть фильмы про морпехов в пустыне, к чему весь этот непрекращающийся battlefield: крупные планы пулеметной ленты, латунь и дым, песок, голубая синь с нижнего ракурса да с подствольника, жирный протектор «хаммера»? Вопрос не праздный.

Неприятно осознавать, но упрямые линии разнокалиберных стволов, мускулы боевой техники и амуниции, эякуляции взрывов — все это милитари-порно создано именно для того, чтобы попадать в кадр. Матерые сценаристы Дэвид Саймон и Эд Бернс (ответственные за лучший сериал всех времен «The Wire») трудятся изо всех сил, демонстрируя, что бороться с этим злом бесполезно. Разогнать брутальный дурман, без сантиментов рассказывая о диких решениях безголовых командиров, пляшущем на спусковом крючке пальце и пустыне, заставленной походными толчками, все равно что пытаться протрезветь, повышая градус. Похмельный синдром одолевает к седьмой серии даже самых стойких. Последним аккордом под смонтированный из любительских солдатских съемок видеоотчет авторы врубают Джонни Кэша с его апокалиптической «The Man Comes Around», и становится совсем тошно. Позиция понятная: протрезветь, не проблевавшись, иногда не получается.