«Syro»: меланхолия, изоляция, ностальгия и предчувствие

Антон Серенков: «Syro» как арт-рок для рейверов

«Syro» не то что звучит так же — он ровно такой же, каким мог выйти году в 2002-м: артист с грустными глазами кривляется и ломает танцевальную музыку. Человеку, застрявшему в повестке начала нулевых или только что с ней познакомившемуся и очарованному ей, «Syro» будет сейчас очень к месту — а вот представить себе всех остальных, впивающихся в альбом зубами, довольно сложно.

Афекс Твин (не говоря о прорве остальных псевдонимов Ричарда Д.Джеймса) такой же или очень похожей музыки в девяностые выпустил море: теперь даже не фанаты заранее знают чуть не каждый поворот авторской мысли еще в начале трека. Его место в параде возвращений динозавров массово любимой электроники тоже незавидно. На «Syro» нет радиохитов (бог с ним, с Фарреллом Уилльямсом, подошло бы и что-нибудь вроде «Idioteque»), он не сильно отличается от предыдущего альбома, до сих пор многими считающегося за глупую шутку, а не чем-то вроде альбома «Loveless», более того, сама игривая природа музыки Джеймса не позволяет спустить ему, как тем же Boards of Canada, монотонную предсказуемость.

Ко всему, Ричард Д.Джеймс, музыкант, обросший в свои лучшие годы совершенно диковинной мифологией, в которой больше всего внимания уделялось его танку и издевательским для рейвера длинным волосам, оказался обычным человеком и к сорока годам принялся делать арт-рок. «Syro» повторяет все старые трюки артиста совершенно сознательно: это еще один ироничный и игривый взгляд на хардкор-континиум второй половины девяностых, который Джеймсу искренне кажется самым интересным, о чем вообще можно говорить. По идее автора, «Syro» должен полностью состоять из неожиданных звуков, неожиданно появляющихся и исчезающих в столь же неожиданном направлении. Каждый такой ход, застающий слушателя врасплох, в представлении автора, не просто доставляет тому удовольствие, а расширяет его сознание, «изменяет форму мозга». Все это говорится про альбом, многие места которого в руках живого джаз-фьюжн-состава нормально бы смотрелись у зрелого Стиви Уандера или Херби Хэнкока. Джеймс дорос наконец до своей внешности поехавшего хиппи и стал таким стереотипным торчком конца семидесятых, дующим привычные косяки на фоне разительно изменившегося культурного контекста.

Арт-рок работал на заряде рок-взрыва шестидесятых и доводил все аспекты коротких, брызжущих энергией песенок до какой-нибудь степени избыточности. Усложнял мелодии, запутывал грув, менял до неузнаваемости аранжировки и темы текстов. В этом, видимо, и есть интерес среднего слушателя в «Syro»: в разглядывании посреди приятно прыгучего и вежливо вертлявого киселя, не слишком пригодного для танцев и слабо похожего на поп-песни, костей тех живых и буйных зверей, из которых он сварен. Джеймс в интервью с возрастом перестал темнить и сейчас прямо говорит, что больше всего любит джангл и электро. В самом дальнем приближении как-то так весь его обширный каталог и звучит: скальпированное электро, препарированный джангл в тысяче форм и миллионе вариаций.

Где-то тут и скрывается главная проблема «Syro». Ричард Д.Джеймс только из нашего, отделенного от джангл-взрыва двадцатилетней пропастью будущего кажется артистом рейв-эпохи. Если же на секунду мысленно прикрыть ладонью джангл и вообще то, что случилось с музыкой после 1994 года, то такая мысль совсем не кажется самоочевидной. Первые и попросту лучшие работы Джеймса (будь то два первых альбома Афекса Твина или же альбом «Polygon Window») не столько сломя голову летели в будущее, сколько логично продолжали тогдашнюю английскую арт-рок-музыку. Они шли той же тропой, что и Cocteau Twins, A.R.Kane, Massive Attack, My Bloody Valentine и пост-рокеры вроде Bark Psychosis и Seefeel, были так же мечтательны, нежны и просторны, они были совершенно непохожи на ухмыляющуюся скороговорку, которой изъясняются все альбомы Афекса Твина с середины девяностых. Похоже, научившись блистательно перенимать и деконструировать брейкбит, Джеймс так и не принял эту музыку, со всей ее горячечной животной тупостью, сердцем, не почувствовал в ней истинной ее красоты и так и остался на всю жизнь предан той благородной бледной меланхолии, какую лучшая британская музыка на рубеже 80–90-х так удивительно источала. И стоило возрасту взять свое, стоило пропасть фирменным издевательским кривляниям, как все его забавы с ритмом и текстурой потеряли всякое подобие энергии и сдулись — осталась только меланхолия, которая с дерганой и бешено моргающей музыкой «Syro» совершенно не вяжется.

По аналогии с прошлогодним альбомом Daft Punk, можно, конечно, попробовать нафантазировать другой арт-рок-альбом, который Джеймс должен был бы выпустить вместо «Syro»: что-то вроде песни My Bloody Valentine «Soon», срывающейся из гитарного морока в разреженную атмосферу «Selected Ambient Works 85–92» и потом долго петляющей по всем смежным теперь уже классическим песням и альбомам. Такой альбом напрашивается, а кроме Джеймса, никто из героев тех времен необходимой эрудицией и способностью к мимикрии похвастаться не может. Что «Syro» ни секунды на этот гипотетический воображаемый альбом не похож и всю свою подражательную энергию тратит на вышедшую чуть позднее и пугающе неподходящую артисту по темпераменту музыку — наверное, самое грустное, что из альбома сможет вынести любой слушатель.

Антон Мухатаев: «Syro» как итог надуманной изоляции

Лучшие писатели предугадывают ход истории точнее любого политолога, а лучшие продюсеры знают, какой будет музыка через пять или десять лет, потому что сами ее придумывают и выпускают, когда посчитают нужным. Афекс Твин — один из них; для того, чтобы войти в контекст 2014 года, ему не понадобились дополнительные телодвижения — сейчас он звучит уместнее большинства.

Мне непонятно, почему те, кому «Syro» не слишком понравился, уничижительно называют его «альбомом с полки» или «альбомом из прошлого» — будто в этом есть что-то обидное для человека, чьи «Selected Ambient Works» с годами становятся все более значимыми. Если полка в какой-нибудь из студий Джеймса и висит, то на ней точно открылась червоточина, по которой его музыка двигается туда и обратно. С одной стороны, это все тот же Ричард Джеймс, просто выступавший в последнее время под другими псевдонимами, но в тех же формах: эйсид-техно, дрилл-н-бейс, изредка джангл и эмбиент — то есть ничего принципиально нового. С другой, это все тот же Ричард Джеймс — то есть никто другой так не умеет. Переполнять звуковую картину мелочами настолько, чтобы в пятый раз слышать в десятки раз больше, чем в первый, и при этом ее не перенасыщать, могут единицы, и именно в этом прелесть лучшей электронной музыки — да что там, лучшей музыки вообще, лучшего чего угодно.

Чтобы приблизиться к этому уровню, жить нужно в изоляции. Изоляции во многом надуманной: на деле Джеймс, как любой успешный современный художник, только разумно ограничивает себя и подсознательно понимает, что важно в происходящем вокруг, а что — нет. Судя по всему, последний десяток лет убедил его, что ничего по-настоящему интересного для него не происходит, и, чтобы оставаться впереди, достаточно слегка корректировать курс. Оцените хотя бы PR-кампанию «Syro»: от начала и до конца она прошла безупречно. Как можно утверждать, что он хотя бы на секунду задержался в прошлом? Джеймс смотрит на мир со стороны и знает о нем намного больше, чем те, кто думают, что живут в нем.

Самое важное в любом творчестве — правильно расставить рамки, потихоньку сдвигать их, но никогда за них не выходить. По «Syro» видно, как прекрасно это понимает Джеймс: он игнорирует все, что произошло с электронной музыкой за последние лет десять. Возможно, кто-то захочет принять за главное высказывание заметное влияние фанка и соула (будто Джеймс раньше не намекал на черную музыку), но новая пластинка — не большой камбэк с каким бы то ни было посылом, а просто сборник композиций, которые и правда, наверное, залежались на полке. Но очень хороших.

Артем Макарский: «Syro» как прекрасное далеко

Все же расставания — плохая примета: доподлинно известно, что любой альбом, вышедший через много-много лет после предыдущего, будет восприниматься как откровение, заслуживает он того или нет. Оперировать таким показателем, как оценки с сайта Metacritic, — то еще занятие, но, тем не менее, факты остаются фактами: «Third» Portishead (11 лет ожидания) получает 85 из ста, «mbv» My Bloody Valentine (22 года ожидания) — 87. «Syro» пока идет с результатом в 89 баллов и вряд ли опустится ниже более чем на, скажем, пять пунктов. Это все вполне объяснимо: люди, которые по большей части выросли на музыке Твина, теперь устроились на работу, стали редакторами или просто журналистами — и тут на их голову свалился неожиданный новый альбом. Ваши действия?

То, что «Syro» будут носить на руках, было несколько предсказуемо, да и плашка «Best New Music» рядом с ним смотрится верхом вселенской иронии, но все происходящее сейчас с альбомом — это хороший ключ к его пониманию. Ловушки от Афекса расставлены всюду: русские журналисты рассуждали бы о влиянии страны на альбом, все остальные бы просто сравнивали свои ощущения с теми, что испытывали при прослушивании чего-то раннего, или пытались бы найти в нем слишком многое. Именно в этой ностальгии и кроется разгадка «Syro» — это альбом именно о ней, о юдоли, цитируя БГ, лузеров.

Посмотрим на первое, что бросается в глаза: аналоговый, заведомо устаревший звук. Часть этих синтезаторов мы могли слышать у тех, кто работал над электроникой космической, той, что могли застать в фантастике восьмидесятых. Часть — у Люка Вайберта, Autechre и других коллег Твина по Warp. Список можно продолжать бесконечно: начать пионерами электроники и закончить хонтологами, пытавшимися реставрировать несуществующее. Твин обращается к тому, что является его местом обитания, тому, что кажется ему привычным, — к электронной музыке, в которой он является одновременно и чем-то большим, и чем-то далеким от 2014 года. Мы слышим в «Syro» отголоски чего угодно, включая последние достижения EDM, — это хардкор-континиум, отнюдь не умещенный в рамках одной пластинки, а безупречно препарированный.

Если смотреть дальше, то мы найдем и нечто другое: обрывки воспоминаний о походе в ночной клуб, крафтверкообразный голос жены, говорящей «псевдорастяжение звука во времени» (это, видимо, и есть значение несуществующего слова «syro»), разложенная на части колыбельная про носочки, голоса детей Афекса, возвращающиеся к нам кошмаром от первого просмотра «Come to Daddy» по MTV, голоса матери и отца — этот альбом хорош тем, что Ричард Д.Джеймс мог по праву подписать его собственным именем, так как уместил сюда слишком большой отрезок своей жизни. Неслучайно треки здесь не кажутся чем-то из ряда вон: несмотря на все отсылки к джанглу и рейвам, «Syro» просто изначально воспринимается как нечто уже знакомое, уже услышанное — и потому успокаивающее. Как та же колыбельная.

Твин прекрасно понимает, что эти треки не являются чем-то новым — потому что для него куда важнее обратиться к нашему слушательскому опыту и этим завлечь. В какой-то степени это еще и детский альбом: помимо голосов сыновей Ричарда, здесь есть ощущение, что эту музыку мог написать ребенок или что она именно такая, какой ее слышит совсем ничего не понимающее дитя; или же, наоборот, как будто ты сам пытаешься напеть что-то из детства, а у тебя получается нечто совсем иное. В любом случае, «Syro» — это полноценное высказывание на тему наших (и его) воспоминаний, в котором Твин выходит перед слушателем и говорит ему: «Я царь, я раб, я червь, я бог».

Алексей «Pixelord» Девянин: «Syro» как сны о чем-то большем

Когда-то я думал: «Вот выйдет новый альбом Афекса Твина, и это будет нечто невероятное, после чего всем остальным будет просто бессмысленно заниматься музыкой. Все лучшее он уже создал». Что ты будешь радоваться и слушать его безостановочно полгода. Все оказалось немного не так.

Либо я уже вырос из той музыки, либо это он постарел и немного в ней застрял — скорее всего, произошло и то, и другое. Старые ходы уже не работают, не удивляют, не заставляют бросить все и переслушивать снова и снова. Теперь все иначе — если можно так сказать, спокойно и академично. Да, это музыка «жирная», синтезаторы здесь «сочные», но это попросту не качает — это первая претензия к альбому, которая появляется при прослушивании. Но не все так плохо: в новых интервью Ричард объясняет, что эти треки — не главное для него, не то, чем он собирается удивлять планету. Это просто некий склад, сборник старых и не очень композиций, которые он доделывал и переделывал много лет и решил наконец издать. Просто чтобы закрыть эту тему, поставить точку в этом этапе, таком Афексе. Меня обрадовало именно это, ведь теперь есть надежда, что новую и совсем инопланетную, инновационную музыку мы услышим в следующих альбомах. А «Syro» и в особенности такие треки, как «produk 29 [101]» (мой любимый трек с альбома), просто созданы, чтобы скрасить ожидание чего-то большего. То есть все было задумано именно так (или же получилось само собой): «Syro» — это начало плавного медленного возвращения, которое будет происходить по нарастающей. Нельзя не отметить русские слова, которые вписываются в «Syro» очень органично. Не удивлюсь, если вокала станет больше или на новых альбомах мы вдруг услышим полноценные песни.

От «Syro» не стоит ждать откровения, чего-то, что снесет крышу, изменит восприятие мира — это попросту обернется разочарованием. Этим песням стоит дать время: они сложные, они все время меняются, нарушают все правила хитов. К слову, о хитах. «Syro» просто демонстрирует умения Афекса, то, что он не растерял хватку за эти годы, — и показывает весь объем его большой коллекции синтезаторов. Но в то же время не менее экспериментальный «Drukqs» был полон песен цепляющих, не отпускающих, притягивающих к себе внимание. На «Syro» такого не наблюдается — возможно, это связано с тем, что Афекс работает один. Это не шутка: если бы Ричард обратился к помощи продюсера или кого-нибудь еще, то ему бы удалось направить мысль альбома в нужную сторону. Это касается не только «Syro» — любой трек любого исполнителя можно улучшить, обращаясь за помощью к коллегам. Впрочем, самое главное: любая пластинка Афекса вдохновляет и пускает волну на всю электронную сцену планеты. Это я уже ощутил на себе.