Эмика: «Мне не хочется делиться с людьми своей болью»

• — Я видела ваше выступление в Москве — у вас, кажется, на сцене стоял синтезатор Access Virus? Это же очень хорошая штука с очень большими возможностями. Расскажите, что еще входит в ваш сетап?

— Я работаю с ноутбуком, синтезатором Access Virus и миди-контроллером Ableton последней модели. Еще у меня есть вокальный дилей, иногда я использую еще и диджейский пульт.

• — Занятно, что во время выступления вы почти не играли — просто включали семплы, под которые пели и танцевали. Зачем вам тогда Access Virus, если вы им не пользуетесь?

— Да, я почти не играю на сцене. Я делаю всю музыку в студии, а когда выступаю, мне скорее важно показать зрителям себя: они же на меня пришли посмотреть, на мое шоу, а не на то, как я стою, уткнувшись в клавиши. У меня даже нет сетлиста выступления, я играю то, что сердце подскажет. Я много двигаюсь на сцене и поэтому использую компьютерные семплы, да и вообще компьютер — это мой оркестр. Мне не нужен ударник или какие-то другие люди, которые делали бы со мной треки, потому что мне бы было сложно им передать, что именно я чувствую и что хочу сказать тем или иным звуком. А с компьютером, который совмещает функции разных членов группы, у меня есть контроль над всем. Так что я и мой компьютер создаем это представление для публики, которая требует, как известно, зрелищ; если бы я стояла на сцене, спрятавшись за все эти кнопки и проводки, выступление было бы очень скучным. Я даю людям то, что они хотят, — они все-таки покупают билеты и приходят на мой концерт, поэтому надо им давать то, за что они платят деньги.

• — А вам не кажется, что компьютеры таким образом заменяют живых людей? Как вы к этой тенденции относитесь?

— Мне кажется, это прекрасно! Это и есть свобода. Мне не надо нанимать людей и стараться им объяснить, что я хочу до них донести, я могу быть независимой и делать собственно то, что я хочу. Но компьютеры скорее помогают человеку, а не заменяют его.

• — Вы изучали в университете музыкальные технологии. Могли бы поподробнее рассказать об этом?

— Это было очень интересное время в моей жизни: я сначала изучала классическую музыку и поняла, что у меня совсем не получается записывать партитуры; я обычно просто слышу музыку в своей голове и сразу же начинаю ее играть, а технически разбирать ее по полочкам у меня никогда не получалось. Поэтому я решила научиться технологии записи — как микшировать звуки, сводить их, редактировать. Я пошла на курс по созданию музыки. И это был для меня огромный шаг в совершенно другом направлении — я совсем и не думала, что моя творческая жизнь так повернется. Я-то думала, что я буду музыкальным продюсером, буду сидеть в красивой студии и делать по новому альбому каждую неделю, все будет так легко и весело, но когда я пришла на курс музыкальных технологий, нас стали учить кодированию, моделированию, созданию своих собственных цифровых синтезаторов. И задавать себе философские вопросы о музыке — что это вообще такое, что такое звук, как музыка влияет на человечество, как люди воспринимают звук, — а я никогда, вообще никогда раньше о таких вещах не думала! Я мыслила в совершенно других категориях вроде «играть на пианино», «играть на скрипке», «написать песню». И тут меня окунули в этот океан современной музыкальной философии, саунд-дизайна и музыкальных технологий. Для меня тогда это был совершенно другой мир. Но я сделала шаг в него совершенно вслепую и сейчас понимаю, что это было единственно правильным решением.

• — А можете сейчас на этот вопрос ответить — чем для вас является звук?

— Ой-ой! Сложно! Но вообще, я думаю, что звук как феномен существует очень отдельно от людей. Звук, свет — это важные элементы нашего мира, но живут совершенно по другим законам, нежели человек. Музыка же — это как раз то, что создано человеческим сердцем, его воображением и его верой, поэтому музыку можно назвать звуком, извлекаемым людьми. Это то, что нельзя выразить словами или рисованием, поэтому у меня никогда не было ощущения, что я что-либо знаю о музыке: ведь это звук человеческих сердец, их желаний, их разочарований.

• — Интересно, что вы сейчас говорите об эмоциях в музыке, несмотря на то что изучали именно технологию ее создания. Когда слушаете музыку, вы в первую очередь думаете о ее технической составляющей или об эмоциях и чувствах, которые она вам несет?

— Я думаю, что самое главное — это понять для себя, нравится вам эта музыка или нет. Любая причина, по которой вы составите мнение, — верная. Какой-то музыкальный отрывок может понравиться вам, потому что он интересно сделан технически, или же, наоборот, вы напились с подругой в баре и слушаете какую-то слащавую песню — это тоже хорошо. Главное, чтобы вам лично эта композиция нравилась или не нравилась, а остальное уже не важно. Иногда какие-то песни становятся популярными и люди начинают их слушать и любить только потому, что они популярные, такая вот получается цепная реакция, и это меня всегда очень раздражало: как же некоторые люди могут быть слепы! Важно понимать, что к чему, важно всегда оставаться независимым в своих суждениях.

• — Раз уж мы заговорили о категориях «нравится/не нравится», вспомним историю, как вы попали на лейбл Ninja Tune: вы посылали и посылали им свои записи, но лейбл все никак не давал добро, но спустя большое количество попыток они все-таки решили издать ваши записи у себя. Как вы думаете, те треки, которые вы посылали вначале, просто-напросто были плохими или же тут тоже сработал закон «нравится/не нравится»? То есть существуют ли какие-либо объективные причины, по которым Ninja Tune вам сперва отказывали?

— Я думаю, что тут можно говорить о двух шагах: первый шаг — это что-либо создать, второй шаг — это созданное закончить. Это как в живописи — ты рисуешь картину, но прежде чем дать ее кому-то на оценку, ее надо доделать: по одному только эскизу другой человек не поймет той мысли, которую ты в свою картину заложил. Я, конечно, стараюсь так не делать, но у меня тем не менее частенько такое случается — просто хочется скорее поделиться радостью от того, что ты что-то создаешь. Так и было с Ninja Tune. Я думаю, этот лейбл очень хорошо знает артистов, понимает их, и они просто ждали, когда я дорасту, закончу свою работу. Сейчас, когда я создала свой собственный лейбл, Emika Records, я очень хорошо понимаю, как работает этот процесс.

• — Как вы оцениваете свой музыкальный рост? Считаете ли вы свои ранние записи слишком банальными или вам нравится все, что вы делаете?

— Это как с детьми: каждый ребенок учится чему-то у своих родителей, транслирует их идеи, а потом тоже становится взрослым и начинает формировать свое собственное мнение о мире. И может так случиться, что то, к чему он придет во взрослом возрасте, будет абсолютно другим и будет кардинально отличаться от воззрений родителей этого ребенка. У меня была похожая ситуация: вначале я очень увлекалась дабстепом, но у меня на тот период отсутствовала какая-либо рефлексия, сейчас же я стала больше задумываться над музыкой, лучше ее чувствовать; я не могу сказать, что мои ранние записи были особенно плохими, просто не такими осмысленными. И с этой осмысленностью я получила чувство свободы. Я просто счастлива, когда я понимаю, что я свободна, что я могу делать что хочу, экспериментировать со звуками так, как хочу; я просто чувствую жизнь и в себе, и в каждом звуке, который я произвожу. Еще она заключается в том, что я никак не измеряю себя и свою музыку, я просто сфокусирована на том, что мне нравится, и делаю так, как я чувствую.

• — Вот вы говорите о своей музыкальной независимости, но при этом вас часто сравнивают с Пи Джей Харви, Золой Джизус, Бет Гиббонс и другими артистами. То есть в мировом сознании эта зависимость все-таки есть. Вам вообще приятно, что вас с кем-то сравнивают?

— Это славно, что меня сравнивают со всеми этими людьми, они правда очень хорошие музыканты. И у нас, наверное, есть какие-то параллели. Но мне бы не хотелось копировать то, что они делают; поэтому я не слушаю много записей одного и того же артиста, чтобы его музыка не засела у меня в голове слишком плотно. Иначе она может как-то проявиться и в моей музыке — получится, будто я краду чужие идеи.

• — Как по-вашему, что люди должны чувствовать, когда слушают вашу музыку? Я бы сказала, что она мрачноватая, но не уверена, что это мое впечатление совпадает с вашим.

— Забавно, что многим моя музыка кажется мрачной. Мне-то она кажется, наоборот, исцеляющей. У меня вообще в жизни было много тягот и разочарований, так что я бы не сказала, что моя жизнь была особенно счастливой. Меня раздражает, что многие люди все время говорят о счастье, о том, что все должны быть веселыми, — это все как-то неестественно. Из собственного опыта я знаю, что жизнь — это очень запутанная штука и иногда очень болезненная, и это я пытаюсь запрятать в свою музыку. Не хочу писать песню: «О, я так счастлива, и вы станете счастливее, послушав мою пластинку». Я просто хочу, чтобы моя музыка была людям полезна: если я хочу сделать танцевальный трек, но не хочу давить на это пластмассовое чувство счастья, я вплетаю грусть в мелодию, и получается так, что грусть становится способной внушать человеку и позитивные эмоции. Важно, чтобы человек отрефлексировал эту грусть, не глушил ее. Тогда он найдет гармонию.

• — Вы не раз называли себя «больной девочкой», и в вашей жизни было много боли — настоящей, физической. Можно ли вашу музыку назвать болезненной?

— Я не думаю, что она такая. Я никогда не пользуюсь музыкой как самолечением: «мне так плохо, сейчас я поиграю на пианино, и это будет моей терапией» — это не про меня. Когда я делаю музыку, то это происходит в первую очередь для людей, а не для себя. Мне хочется делиться с людьми чем-то положительным, а не своей болью. Если я буду вкладывать в музыку свои страдания, то они могут ко мне вернуться. Я думаю, что надо вообще быть осторожным с тем, что ты вкладываешь в музыку, потому что в ней слишком много могущества и влияния.

• — А вас вообще задевает, если вашу музыку неправильно воспринимают? Ну, например, если вы закладываете один смысл, а публика видит совершенно другой?

— Вообще нет. Это же то, на что я совершенно не могу повлиять. Музыка же очень субъективная вещь. Мне, наоборот, интересно, что люди думают о моем творчестве, мне интересна их реакция. Например, если я никогда не думала, что моя музыка мрачная, а весь остальной мир думает, что она такая, мне становится любопытно — почему? Тут представляется хорошая возможность изучить свою аудиторию, понять, что у них вообще в голове. И благодаря этому можно найти какие-то недостающие детали, которые дают новый толчок к созданию нового, к развитию моего творчества.