Куда обращаться в случае домашнего насилия

«Наша организация открылась в апреле этого года по инициативе Департамента социальной защиты Москвы. У нас есть отдел психологической помощи, убежище на 30 мест и отделение социально-педагогической и медицинской реабилитации. По закону мы можем принимать в убежище только москвичей с пропиской, там женщина с детьми может находиться в течение двух месяцев: в это время мы работаем с ней над делом о разводе, планируем раздел имущества, ищем работу или новое жилье, а также проводим индивидуальную и групповую терапию. В отделе психологической помощи работают 12 психологов по семейным вопросам. Так как мы называемся кризисным центром, в первую очередь к нам приходят люди в крайних ситуациях — например, жертвы домашнего насилия, работа с которыми требует специальной подготовки и серьезной квалификации. Многим неподготовленным психологам трудно поверить в то, что в таких условиях можно жить долгие годы. 

В наш центр обращаются и женщины, и изредка мужчины, но, судя по своей практике, я могу констатировать гендерные различия в насильственном поведении. Женщины часто используют в семейном насилии шантаж или угрозы, а мужчины более склонны к применению физического насилия. Чаще всего агрессорами и жертвами становятся те, кто имел опыт насилия в детстве — в нашей стране это, к сожалению, распространенный опыт. Женщина обращается к нам в двух случаях: в начале отношений, когда она еще не приняла решение, готова ли она мириться с насилием, и в те моменты, когда она испугалась каких-то резких действий и боится худшего. Многие приходят из-за страха за ребенка. Психологическая реабилитация может занять очень много времени: чаще всего требуется работа с травматическими переживаниями не только из настоящего, но и из прошлого — для многих жертв это не первые насильственные действия, которые они встречают в жизни. Некоторые люди могут так и не восстановиться после жестокого обращения, но при тщательной проработке проблемы можно решить в течение трех лет — или нескольких месяцев, если случай насилия был единичным, а самооценка адекватная». 

«За время работы нашего телефона доверия им воспользовались 70 тысяч женщин, причем многие годы это был не всероссийский номер, а только московская линия. Телефон доверия придуман так, чтобы человеку было достаточно одной консультации — она занимает по времени в среднем 35–40 минут. Чаще всего по экстренному телефону звонят люди, у которых есть угроза жизни или здоровью, так что, разговаривая с пострадавшей, нужно измерить опасность здесь и сейчас. Многие женщины, которые уже нашли безопасное укрытие, обращаются к нам за юридической помощью. В России самая сложная ситуация — у жительниц отдаленных регионов: им сложнее добраться до центра помощи. Сейчас с выходом на категорию сельских женщин активно работают в Ижевске, Иркутске, Вологде и Архангельске — там создаются небольшие мини-сети психологов и социальных работников.

Сейчас на телефоне доверия у нас работает 7 консультантов, линия функционирует 12 часов в день. Чаще всего достаточно знать местонахождение жертвы, чтобы посоветовать ей кризисный центр в регионе, группу психологической помощи или юриста. В некоторых местах кризисных центров нет, и тогда консультант должен помочь женщине с планированием дальнейших действий. На телефонной линии обычно работают женщины — это утвержденный зарубежный опыт: женщине в экстренной ситуации комфортнее общаться с женщиной. Но иногда работающие у нас мужчины могут консультировать и мужчин, которые редко, но тоже обращаются. Случаи, когда мужчина осознает, что он является обидчиком, свидетельствуют о высокой степени осознания и редком уровне рефлексии для нашего общества. Именно поэтому важно, когда закон о домашнем насилии будет принят, вести группы для мужчин-агрессоров, где они будут отучаться от модели насилия в семье». 

«На одной из встреч по этой теме Путин сказал: «Это очень чувствительный вопрос, поэтому нужно его как следует проработать и обсудить с общественностью», а также: «Очень важно, чтобы закон не давал повода различным государственным структурам вмешиваться в жизнь семей. Это очень тонкая вещь, которую нужно проработать». Если так говорит президент, то и для работников государственных служб такая позиция может стать сигналом к невмешательству. Никакой гражданской ответственности за покрытие факта домашнего насилия в нашем обществе нет, и отвечать молчаливые свидетели могут только перед собственной совестью. Я лично знаю случаи преступного коллективного невмешательства на Северном Кавказе, в сельской местности и небольших городах. Нас очень долго воспитывали таким образом, что сор из избы выносить нельзя.

Сейчас жертва домашнего насилия, которая хочет защитить себя, имеет в своем распоряжении Уголовный кодекс со статьями о нанесении телесных повреждений разной степени тяжести, побоях и оскорблениях. По правилам частного обвинения потерпевшая должна самостоятельно предоставить доказательства насилия над собой и показания свидетелей. 

Представлять интересы клиентов на бесплатной основе, как это делалось при помощи грантов и целевых программ с 1995 по 2010 год, уже практически невозможно. Наша организация, например, сейчас находится в стадии ликвидации, мы существуем с 2003 года и занимаем активную правозащитную позицию. И мой опыт показывает, что закрытие чаще всего ждет те организации, которые ведут активную судебную работу, в том числе в Европейском суде по правам человека».

«К нам в год по телефону, скайпу и письменно обращаются две-три тысячи человек — и первоначально мы консультируем женщину как человека. Некоторым нашим клиентам, помимо психологической, требуется юридическая помощь, и тогда наши сотрудники сопровождают потерпевших на ежедневных тяжбах. Но мы не всесильны — какие-то вещи в состоянии делать только полицейские с оружием в руках. Сегодня жертва должна самостоятельно собрать доказательства, привести свидетелей, написать заявление и проследить за его движением по инстанциям. У человека с травмой чаще всего нет сил и мотивации пройти этот путь самостоятельно. Даже мы с нашим опытом тратим колоссальное количество времени, чтобы эти дела доходили до суда: полиция или игнорирует поступающие заявления, или затрудняет их движение. Женщина начинает приспосабливаться к этому насилию — оправдывает партнера, списывает все на собственные ошибки. Но все чаще по работе я наблюдаю новое поколение женщин, которые готовы защищать себя. Настроенные решительно, они приходят к нам уже после обращения в полицию, где не нашли понимания».