«Хипстер — это Жан-Жак Руссо»: культуролог Куренной о слове на букву «Х»

Новое поколение — такие же консерваторы

Я не являюсь работником медиа, поэтому мне не нужно констатировать наступление новых эпох. Мне важно видеть более глубокие структурные вещи. И мне совершенно очевидно, что то явление, о котором у нас заговорили, связав это с изменениями в обществе, — от хипстеров до креативного класса — это явление, которое понятно, объяснимо и укладывается в структурные особенности модерна. Хипстеры не стали в Виталий Куренной — руководитель Школы культурологии НИУ ВШЭ, редактор журнала «Логос», аналитик кино, автор термина «картезианский боевик»Фотография: mosurbanforum.ruкакой-то момент консерваторами — они всегда ими были. Сейчас мы не являемся свидетелями этапа, когда одно поколение сменяется другим, и никакой культурной загадки в консервативности хипстеров нет. 

Дело в том, что модерн сам по себе включает в себя сразу два базовых тренда. Что такое модерн? Это прогресс. Выражается он очень просто: раньше были сети 2G, а теперь 3G и 4G. Раньше автомобиль стоил дорого и был доступен не всем, а теперь стал дешевым и общедоступным. Современный прогресс не имеет вектора в духе XVIII века: сейчас под ним подразумевается, что люди живут комфортнее. Основано это на постоянном генерировании инноваций: сначала научно-технических, а потом уже творческих и предпринимательских. Но понятно, что кроме повышения комфорта прогресс несет в себе все возрастающую нагрузку для человека. Люди, которые с удовольствием пользуются результатами прогресса, испытывают при этом стресс, связанный с возрастающей динамикой и скоростью изменений. 

Что это означает? Ваше пребывание в настоящем — в пространстве, где вы хорошо ориентируетесь, — стремительно сокращается. В традиционных и даже раннеиндустриальных культурах реальность была достаточно обширной: вы получали образование, начинали работать, набирались опыта. С возрастом становились умудренным пожилым человеком, который мог передавать мудрость дальше. Старики в прошлом понимали, как устроен мир. Но в новой ситуации вы не знаете, что произойдет в ближайшее время. Скорость новизны возрастает драматически. Это выражается также в том, что старшие люди у нас не пользуются таким уважением, как в традиционном обществе. Наличие большего опыта сейчас не означает, что вы лучше разбираетесь в мире.

Дитя природы

Хипстеры — явление консервативно-романтическое. У молодежи возникает желание сделать мир для себя понятнее, упростить его. Вернуться к несложным отношениям, повернутся от ложной комплексности мира к подлинной простоте отношений и предметов. Если вы суммируете это, то получите образ хипстера — человека, который выделяется тягой к естественному, к do it yourself, к простому: маечки, сделанные своими руками, еда, приготовленная самостоятельно, экологическая составляющая, которая всегда является консервативной чертой. Хипстер ностальгирует по природе, которая существовала до цивилизации, — такой Жан-Жак Руссо в современном исполнении. 

Ничего выдающегося в этом явлении нет: и в XIX веке были волны романтизма. Тогда тоже шла речь про побег от цивилизации к цыганам. Ведь цыгане для романтиков представляли подлинность, где кормили настоящей едой, где девушки были не испорчены цивилизацией. Это такая симплификация происходящего в мире, и хипстеры — то же самое. Однако сколько угодно можно имитировать стремление к подлинности и простоте, но реализовать его желания ни у кого нет. Никто не хочет отказаться от благ цивилизации и жить в земляной пещере. Поэтому, конечно, это поколенческое явление. Любая мода — хипстеры, хиппи, панки — является протестом против сложных регламентов, от которых вы никуда не денетесь. Если вы не будете их соблюдать, то не попадете ни на поезд, ни на самолет. Молодежь выражает свой протест стилистически — через моду. Когда она взрослеет, срабатывает формула «из хиппи в яппи». И это явление не исчезнет, а просто возникнет в другой форме. 

Принятие науки

Комментируя интервью Ценципера «На смерть хипстера», где он говорит, что сейчас все обратятся к науке, к сложности, могу сказать, что это очень наивный взгляд. На самом деле, эпоха не меняется – просто у вас изменился ракурс: из романтического во взрослый, где вы поймете, что без технологий не обойтись. Видимо, именно такой процесс сейчас происходит с Ценципером. Как сказал Макс Вебер, современный мир расколдован: если вы хотите накормить людей, придется использовать ГМО. 

Еще раз подчеркну: прогресс и хипстерское стремление к подлинности — две сосуществующие вещи. Приведу пример, связанный с туризмом. Вы как любите путешествовать? «Все включено» в Турции или индивидуальный тур в Гималаи? «Все включено» — это «Макдоналдс», и люди рефлекторно выбирают этот вариант. Но когда они им насыщаются, возникает желание подчеркнуть свою индивидуальность. Парадокс заключается в том, что гималайский тур не менее стандартизированная практика, чем «все включено». Если вы сейчас отправитесь в Непал, то будете идти по специальной огороженной тропинке, только оптика будет выстроена так, чтобы дать вам почувствовать индивидуальность. Эта такой же завод: индустрия желтых автомобилей ничем не отличается от индустрии черных, тем не менее внутреннее убеждение переживания уникального опыта очень важно. Так и в появлении хипстеров, и в их трансформации нет никакой стадийности: жесткие технократы и хипстеры — две стороны одной медали. Это означает, что с обществом все в порядке, действует одна из компенсаторных форм.

Креативный класс в России оценен неверно 

Еще один момент современного состояния — нам надо постоянно учиться. Общество знаний как бы говорит, что вы не можете всю жизнь заниматься одним делом. Существуют, конечно, консервативные профессии, например, врач, но и там скорость обновления такая, что покоя не будет: постоянно нужно осваивать новые технологии, методики, материалы. Эту ситуацию остро чувствуют люди, которые находятся на узловых пространствах модерна. В том числе и в таком большом, глобальном городе, как Москва. С одной стороны, прогресс несет москвичам комфорт, а с другой — приносит чудовищно стрессовые режимы существования. И в самой культуре модерна заложены механизмы, чтобы уравновешивать стресс. 

Они отнюдь не безобидны: например, в политической плоскости это может выражаться в тяге к стабильности, которая приводит к жестким авторитарным режимам. У нас желание стабильности еще больше обострено, потому что мы за 100 лет пережили такие изменения, которыми люди наелись досыта. А одна из главных вещей, которую обеспечивает стабильность, — социальные связи. Ричард Флорида, когда описывал креативный класс, как раз имел в виду тех, кто получает удовольствие от постоянных перемен. Вспомните фильм «Мне бы в небо» с Клуни в главной роли: вот человек, который живет в дороге и не имеет постоянных отношений, — это и есть креативный класс. Поэтому нельзя описывать этим термином людей, которые выходили на Болотную площадь. На самом деле их требованием были как раз честные правила и социальная стабильность. А креативный класс — это человек, который, если ему что-то не нравится, сел на самолет и улетел. 

Университет и «Макдоналдс»

Люди не понимают общество, в котором они живут, потому что организационно оно является все более и более сложным. При этом сложность выглядит как простота. Например, самая умная организация в мире — «Макдоналдс», самая большая сеть общепита, крупнейший бизнес. В эту корпорацию могут взять человека с улицы, поставить его в определенную позицию, и он будет в огромном, сложном организме выполнять свою простую функцию, не задумываясь о масштабах компании. И большинство людей современного мира находятся именно в такой позиции — официантов в «Макдоналдсе». Они играют свою роль, даже не понимая организационной сложности, созданной другими людьми. Одна из самых глупых организаций, которые продолжают существовать в современном мире, — это университет. Правда, сейчас в связи с процессом укрупнения туда тоже стали приходить сложные организационные логики. Там умные люди, однако сама организация невероятно тупа.

Такая ситуация особенно драматична для молодых людей. Мир меняется: вы что-то начали учить, а уже пора это забыть; пора новый гаджет осваивать; надо снова разбираться, как передвигаться по городу, потому что правила передвижения и режимы транспорта снова изменились. Этот стресс является платой за прогресс и комфорт, за то, что у нас слишком много свободного времени, которым не располагали люди в предшествующие эпохи.

Новые городские романтики

Человек модерна довольно одинок, он живет в таких режимах, где его коммуникация сводится к функциональной. На митинги 2011 года на Сахарова и Болотной вышли городские романтики, которые хотели общения с такими же людьми, как они. Потому что жесткие схемы экономики, городского планирования на эту потребность вообще не обращали внимания. А тут выяснилось, что сформировался целый слой людей, которые помимо фейсбука хотят иметь свое собственное пространство. Власть отреагировала на их запрос Сергеем Капковым, который начал выстраивать такие территории. 

В теории есть две категории: общество и сообщество. Общество — это холодная материя счета и расчета. Так живет современный мир, поэтому людям хочется вернутся к сообществу, где царят теплые и прямые отношения. При том жутком объеме коммуникации, который мы имеем, у нас все равно есть потребность в простой, телесной форме общения. Политика Капкова хорошо почувствовала это желание и купировала эту проблему. Я отмечу, что такого рода стремления могут трансформироваться в серьезные политические риски: стремление к подлинности, душевности легко конвертируется в фашизм. Это известно по генезису национал-социализма, в котором фигурировала критика цивилизации. Что такое фюрер? Это отказ от любой бюрократии, это человек, которого все любят, и он принимает решения. Он наш с вами, свой. Поэтому такие социокультурные движения, как хипстеры, могут быть разлиты в совершенно разные флаконы. Это во многом воля случая. 

Советская мясорубка

Специфика российской ситуации связана с тем, что у нас традиционные сообщества были перемолоты советской модернизацией. У нас отсутствуют культурные и социальные навыки самоорганизации, и мы сверхэмансипированы. В прошлом году я ездил в экспедицию, у нас была стоянка в Ростовской области, на берегу Дона, — там нет никакого гостиничного бизнеса, остались какие-то жалкие островки советской инфраструктуры. Студенты брали интервью, и вот американским феминисткам бы туда! Там живут сверхэмансипированные женщины: они сами работают, сами живут, принимают решение с невесткой, когда им с сыном пора рожать. Там нет семьи — нет никаких духовных скреп. А дальше вы пересекаете границу и попадаете в Грузию, где все села заполнены маленькими гостиничками. Почему? Потому что там сохранилась семья с четким распределением ролей. У нас же произошла жуткая атомизация общества: число разводов России в 5 раз выше, чем в Канаде. Всему остальному обществу до нас еще эмансипироваться и эмансипироваться.