Двухголовый теленок и реанимация котят: как устроена работа ветеринаров

О том, кого проще лечить

Сергей Кусенков, врач-анастезиолог: Я мало разбираюсь в экзотических животных, больше люблю собак, чуть меньше кошек. Они более агрессивные. Собаки любят людей, не терпят, а именно любят, радуются. Иногда кажется, будто они тебя даже понимают. Собаку можно уговорить, можно погладить, успокоить. Кошки, из-за того, что они маленькие создания, считают, что лучшая защита — это нападение. Маленькие собаки тоже часто склонны к агрессии. С крупными попроще.

Евгений Агапов, врач-терапевт: Я люблю лечить коров. Я долгое время работал на ферме, и коровы — лучшие, потому что у них нет владельцев. Они чаще всего добрые, неагрессивные, любопытные, нежные, трепетные, забавные. К ним всегда можно найти подход. Чем меньше животное, тем больше с ним проблем. Это объясняется тем, что маленьких животных балуют. С ними тоже нужно заниматься, дрессировать их, но многие считают, что они слабые и беззащитные и обучать их не надо. Если у меня прием, я выставляю владельцев за дверь, и с животными сразу становится легче взаимодействовать. Самое главное — понимать животных. 

Яна Потапцева, врач-реабилитог: Люблю лечить собак и кошек. Собаки более контактные, к кошкам нужно искать подход. Меньше люблю иметь дело с экзотическими животными, крысами, хомяками. Мне с ними сложно, потому что у них нет явных эмоций. 

Иван Тюренков, врач-невропатолог: Легче работать с собаками, потому что кошка — это дикий зверь, а собаки — домашние существа, к ним найти подход проще. В голове кошки могут происходить процессы, которые на ее лице никак не отражаются, а в случае с собакой все достаточно предсказуемо. 

О том, понимают ли животные, что они болеют

Евгений Агапов: Некоторые животные понимают, что они болеют, но не все. Например, у меня бывали пациенты, которые на первом приеме активно сопротивлялись, потому что испытывали сильную боль, не давали делать уколы. Но при повторном приеме переставали сопротивляться и терпели болезненные процедуры, потому что знали, что это им поможет.

Сергей Кусенков: Иногда животные понимают, что болеют. Например, агрессивные собаки во время лечения становятся тихими и спокойными, а если снова начинают рычать — значит, идут на поправку. 

Вероника Лабынцева, врач-терапевт: Любое животное понимает, когда ему плохо, но не каждое животное понимает, что ему помогает. Есть животные благодарные, они терпят. А есть те, которые сразу на тебя бросаются, и им приходится давать седативные препараты перед осмотром. Сфинксы, например, как правило, ведут себя агрессивно, а мейн-куны — наоборот, миролюбивые. 

Об усыплении животных

Иван Тюренков: Я отношусь к усыплению животных нейтрально. Этот аспект профессии существует, и от него никуда не деться. Говорить о том, правильно это или нет, я не берусь, потому что я не судья. Если показания и обстоятельства. Ситуации бывают разные. Чем дальше от Москвы живут люди, тем проще они относятся к усыплению, а здесь, в столице, появляются какие-то новые морально-этические соображения. Если животное для человека только инструмент, например, сидит в будке и охраняет дом, то это не член семьи, а скорее функция, как рычаг переключения скоростей в машине. А если животное — член семьи, то варианты могут быть разные: от «давайте его усыпим, потому что он мучается» до «мы не можем его усыпить, это наше животное, и пока он дышит, он будет получать лечение».

Евгений Агапов: Я очень долго не брал на себя эту ответственность. В первый раз, когда я усыпил кошку, у нее был рак кости на морде. Она не могла есть и очень страдала. Я долго сопротивлялся усыплению, но было невозможно ее вылечить или облегчить ей жизнь. Пришлось усыпить. Было очень тяжело, как будто что-то сверху упало и долгое время давило.

Вероника Лабынцева: Я сама без показаний не усыпляю. Если есть показания, и животному действительно плохо, и владельцы настаивают на усыплении, то да. А если просят усыпить кошку, в связи с тем что она поцарапала ребенка или метит в квартире, мы в такой манипуляции отказываем. 

Сергей Кусенков: Я считаю, что если это происходит по медицинским показаниям, то усыплять необходимо. Смотреть, как животное мучается, мне тяжело. Это эгоизм. 

О сложностях 

Яна Потапцева: Самое сложное — это даже не работа с животными, а работа с людьми. Потому что им нужно все объяснять, они очень переживают, что с животным, спрашивают, для чего надо анализы брать и какой может быть исход лечения. Надо очень много времени уделять именно владельцам. 

Евгений Агапов: Я врач-диагност. Мне бывает страшно взять на себя ответственность и назначить лечение, если я в чем-то не уверен. Некоторые ветеринарные врачи спокойно воспринимают эту особенность работы — скажем, хирурги. Но даже когда случаются самые простые заболевания и все очевидно, мне все равно страшно оказаться неправым. 

Сергей Кусенков: Самое сложное — это терять больных. Тех, кого усыпляешь. Часто бывает такое, что ты их ведешь долгий период времени, месяц, год, привыкаешь, привязываешься, а потом снова выясняется, что никто не вечен. И общение с хозяевами бывает очень тяжелым. 

О безумных случаях на работе 

Иван Тюренков: Мы занимаемся методом диагностики, который требует введения анастезии. Как-то раз собака, про которую владельцы говорили, что она агрессивная, и сами ее побаивались, не вовремя проснулась. Это был дог весом под сотню килограмм. Он проснулся и начал бегать за моим коллегой. Все это происходило на достаточно большом пространстве: гарцевал доктор, гарцевала собака, а остальные бегали за собакой и пытались ее поймать. Был случай, когда принесли обезьяну, а она начала скакать по клинике, и врачам, несмотря на то, что они эволюционно высшие существа, тоже приходилось скакать по клинике в попытках ее поймать.

Вероника Лабынцева: Приехала рожающая бенгальская кошечка, три года.  Родовая деятельность затянулась, за сутки ни одного плода не родила. Сделали ей УЗИ. УЗИ показало снижение частоты сердечных сокращений плодов, и мы начали кесарево сечение. Предупредили хозяев, что котят придется реанимировать. Происходит это так: анестезиолог дает наркоз кошке, хирург вытаскивает первого котенка из рогов матки, один реаниматолог убегает с первым котенком, другой прибегает. Хирург достает второго котенка, этот убегает, следующий прибегает. И так происходит, пока не закончатся котята. Поскольку у этих животных нет аппарата искусственной вентиляции, мы реанимируем их самостоятельно, делаем искусственное дыхание рот в рот. Такую манипуляцию мы проводим и с котятами, и с щенками. У этой кошечки было четыре котенка, одного, к сожалению, не удалось спасти, но остальных мы вытащили. 

Евгений Агапов: Был случай в коровнике. У коровы были трудности во время родов, это было ночью. Меня разбудила телятница: корова никак не может отелиться. Обычно нужно надеть гинекологическую перчатку, залезть внутрь пациентки, пощупать, где голова плода, где ножки. Я провел осмотр, ножки на месте, мордочка перед выходом, надел специальные петельки и стал вытягивать, но ничего не получалось. Подумал, что там двойня. Пришлось делать кесарево — выяснилось, что это была не двойня, а теленок с двумя головами. К сожалению, такие животные долго не живут. Этот теленок прожил один день.

О том, можно ли хорошо заработать ветеринарией

Сергей Кусенков: Можно хорошо заработать, вылечив животных. Вылечи — и будет результат, хозяева будут тебе благодарны.

Вероника Лабынцева: Нет. Это не та профессия, с помощью которой можно разбогатеть. Только единицы как-то выбиваются куда-то, получают хорошие деньги. Здесь работают фанаты своего дела, те люди, которым интересно заниматься ветеринарией. 

Об очеловечивании домашних животных

Иван Тюренков: Очеловечивание — это приписывание каких-либо черт тому существу, которому они изначально были несвойственны. Говорить, что собачка на меня дуется, все равно что утверждать, что на вас злится машина. Я тоже очеловечиваю своих домашних животных и ни капли этого не стесняюсь. Существо, с которым ты проводишь много времени и на которое тратишь ресурсы, деньги и душевные силы, рано или поздно в наших глазах приобретает те качества, которые мы хотим в нем видеть.
К своим пациентам я чувствую участие и сопереживание. Я не могу чувствовать их боль, но я радуюсь, когда они выздоравливают, и печалюсь, когда этого не происходит. Наша задача — сделать так, чтобы животному его жизнь была в радость.

Евгений Агапов: Я не знаю, что такое очеловечивание. Мне сложно провести границу между животным и человеком. У каждого создания свой характер. Они все уникальны, одинаковых животных, как и людей, не существует. У них тоже свои мысли, чувства, переживания и особенные характеры. Я считаю, что человек от животного мало чем отличается. Некоторым пациентам хочется дать тапком по морде (да и владельцам иногда). Бывают ужасно вредные животные, но чаще такое поведение — результат ошибки владельцев. Когда маленькая собачка делает из человека прислугу — это нехорошо. 

Сергей Кусенков: Анекдот в тему. Приходит ветеринар на прием к человеческому терапевту. Садится, терапевт его спрашивает: «Ну рассказывайте. На что жалуетесь?» Он ему отвечает: «Ну так каждый может!»

Вероника Лабынцева: Я этим страдаю, мне кажется. Моя собака регулярно стрижется, ходит в разной одежде, и я, и мой молодой человек называем ее дочей. Очень многие люди, которые не могут завести детей, заводят себе домашних животных. Для них это действительно как сын и дочь, они в это животное вкладывают душу и любят его со всех сторон. Например, одна из владелиц пела своей кошке колыбельную, когда я попросила успокоить. 

Яна Потапцева: Да, это часто встречается, обычно у людей, у которых не сложилась личная жизнь. И для них смерть собаки — это то же самое, что смерть близкого человека. С нами такого не бывает, мы все-таки врачи и понимаем, что происходит. Но все равно безумно привыкаешь даже не к своим животным. У меня было несколько животных, к которым я действительно привыкла и очень переживала, когда они умирали.

О владельцах домашних животных

Сергей Кусенков: Как-то раз на прием пришла молодая девушка с йорком, который проглотил презерватив. Для йорка это большое инородное тело. Если бы мы его не вытащили, презерватив мог уйти в кишечник и вызвать механическую непроходимость. 

Евгений Агапов: Пришли на прием две девушки с лицами, как на фотографиях в инстаграме, и принесли лису. Маленькая лиса-фенек, она хромала на заднюю лапку. Я сделал рентген, а у лисы был перелом по типу мокрой ветки — это когда кость не ломается, а мнется. Такое бывает, когда не хватает кальция в костях. Я спросил, чем они ее кормят. Они сказали, что кормят овощами, перемолотыми в блендере. Я говорю: «Это хищник, ему нужно мясо, иначе в его организм не поступает кальций». Девушки отвечают: «Когда лисы начинают есть мясо, они становятся злыми и агрессивными». А лиса уже слабая, ей больно ходить, у нее плохие кости. Так я до этих девушек не достучался.

Вероника Лабынцева: У нас была собачка Лилу, чихуахуа, ее оперировали пять раз за три месяца: то у нее были сломаны лапы, то она прыгнула с дивана — у нее выпал глаз, потом молодой человек решил шлепнуть собачку по попе и сломал ей таз и две конечности. В общем, это собачка-легенда. Все ее узнавали. Ее владелица как-то пришла в мини-юбке, с боевым раскрасом, она танцовщица гоу-гоу. На ней был хвост, коса, кожаные шорты, ботфорты. Она такая: доктор, не обращайте внимания, я с работы.

 О стереотипах, с которыми приходится сталкиваться 

Яна Потапцева: Считают, что животному обязательно нужно разнообразие в еде. Это неправильно. Если животное с детства ест корм, оно так и будет его есть. Не нужны ему ваши котлетки и колбаски. Это допустимо только в виде дрессировки, когда животное выполняет команду и получает за это лакомство. Человеческая еда может быть очень вредной для животных.

Вероника Лабынцева: «Отлежится» очень часто. Семь дней диарея, пять дней рвота у кошки — доктор, ничего же страшного, мы почитали интернет, там сказали, что само пройдет! И еще голодная диета. Голодная диета у каждого первого. Вазелиновое масло тоже очень многие закупают в огромных количествах. Съела инородное тело? Вазелиновое масло. А его не во всех случаях можно давать. 

Евгений Агапов: Один из популярных мифов: все заживет, как на собаке. «Ну он всего лишь неделю не ел» или «Ну он всего четыре дня лежит, не вставая», «Мы думали, все пройдет» — часто владельцы приводят животных, когда бывает слишком поздно. Иногда стоит поставить себя на место собаки: каково бы вам было неделю не есть? Нужно быть внимательнее к своим животным.

Героев материала можно будет увидеть в деле в новом документальном сериале «Ветеринары», премьера которого состоится 21 ноября на телеканале о живой природе «Живая планета».