Все развлечения Москвы за Третьим кольцом: стриптиз, кальян, караоке и насилие

Пятница, 1.00, Zona («Автозаводская»)

«А-а, в «Зону», — с печалью в голосе заключает таксист, после того как я называю ему адрес. «Знаете это место?» «Скажем так, — он смотрит на меня без тени улыбки, — мы там не пили, но мы там были». Пока мы едем в машине, я рисую себе возможные сценарии сегодняшней ночи — драка на входе, драка уже в клубе, драка на выходе из клуба, драка в туалете. Воображение меняет декорации, но драка остается в любом случае. Не знаю почему, но я убедила себя, что именно Zona, находящаяся в двух шагах от центра города, — это самое опасное место из тех, что мне предстояло посетить за два дня. Бирюлево, Перово, «Войковская» — все меркло на фонеСтриптизерши носят интересные трусыФотография: Анна Шиллер
этих четырех букв. Один знакомый рассказал, что его там избили за то, что он что-то не то крикнул у бара, другая знакомая — что другу ­дали по башке за то, что он решил потанцевать. В общем, это место я себе представляла примерно так: особняк на речном обрыве, а вокруг лес.

«Так, девушки, вы — в ВИП, а вы, молодые люди, — сюда», — и охранник указывает моим друзьям на дверь попроще. «Простите, но мы же… вместе», — начинаю лепетать я. Охранник на меня даже не смотрит. Ну началось. На входе в ВИП еще несколько громадных людей в черном. И компания китайцев в костюмах чертей. В «Зоне» празднуют Хеллоуин. На клуб из моего воображения «Зона» мало похожа — огромный желтый особняк посреди жилой улицы подсвечен синим неоном. Охранники продолжают препираться с китайцами: «Девушки бесплатно. Сто рублей за гардероб, мужчины — 600 рублей». «Six hundred», — переводит китайцам девушка в платье баварской пастушки. «What? Six? Hundred? No-no-no-no», — возмущаются китайцы и тут же лезут в карманы за деньгами. В очереди в гардероб стоят пара негров и индус. Сразу становится гораздо спокойнее. Если они не боятся здесь умереть, значит, и у меня есть шанс. После десятиминутных переговоров администратор наконец предлагает моим друзьям доплатить еще 300 рублей в кассу и пройти в «зону не для всех». Охранник тоном Джеймса Бонда произносит: «Добро пожаловать в ВИП».

Внутри гремит музыка, на барной стойке пляшет голая девушка. Мужчины за стойкой даже не поднимают на нее глаз. Суровые, собранные, они смотрят прямо перед собой, и что-то подсказывает мне, что их лучше не трогать. Пусть отдыхают дальше. Зато вокруг — несколько компаний: девушки активно посылают улыбки молодым людям, но те никак не реагируют. Молча курят кальян, пьют пиво, веселятся. «Ниче так видок», — дергает меня за плечо молодой человек. «В смысле, интерьер хороший?» — уточняю я. «ВДевушки в ВИП-зоне танцуют на барной стойке и в клетках. Но те, что в клетках, почему-то заметно грустнееФотография: Анна Шиллер смысле, жопа хорошая», — уточняет он, показывая подбородком на стриптизершу, которую как раз можно внимательно рассмотреть сзади. Молодого человека зовут Женя, он живет в Одинцово, любит русский рок, не любит клубы. Так вышло, что именно Женя вызвался в этот день защитить нас от любой опасности. Так и сказал: «Бояться не надо. Я, если что, присмотрю». Сам Женя ничего не боится.

После второй и особенно третьей стопки водки я улыбаюсь даже самому мрачному мужчине за барной стойкой и радостно отплясываю рядом с парой, изображающей в танце половой акт. «Надя, богиня моя», — влюбленно кричит стриптизерше на барной стойке плотный мужчина за сорок. Надя кокетливо улыбается и приседает в танце, так что ее грудь смотрит прямо в лицо поклоннику. «Р-р-р», — тот, видимо, изображает дикого льва и, по-прежнему скалясь, засовывает ей в лифчик 500 рублей. Напротив в золотой клетке танцует еще одна голая девушка, она заметно грустит. К клетке подваливают двое мужчин — толстяк-иностранец в костюме и галстуке и его русский товарищ. Русский — уже без галстука, рукава у рубашки закатаны, морда красная — подталкивает толстяка все ближе и ближе к клетке. «Good? А? — показывает он на обнаженную красавицу и тут же отвечает себе сам: — Good. Good. Russian style». Девушка тоскливо смот­рит куда-то вдаль. Пьяный русский пытается засунуть руку в клетку, но его ­моментально останавливает охранник. Иностранец в последний раз смотрит на меланхоличную стриптизершу и заявляет: «No, Alexey. No good». Влюбленный в стриптизершу мужчина орет на весь зал: «Давай, Надюха, давай. Давай, королева». Надюха все быстрей и быстрей крутит задницей. На экране у бара мигает надпись: «Понравился официант или бармен? Уволь его и проведи с ним всю ночь. Подробности у официанта». Бармены так разбавляют виски, что уволить их лучше бы за это.

«Так я и поверил, что они приходят сюда потанцевать, — говорит крепкий молодой человек в полосатой футболке и джинсах про местных девушек, которые и правда со всех концов зала шлют сразу всем мужчинам улыбку за улыбкой. — Да все они … сюда пришли. 80 процентов точно. Никакие отношения им на хрен не нужны. Гонево все это. Вот мой друг, например, пришел в клуб, трахнул в туалете девушку, а потом домой еще с двумя уехал». В ВИП-зоне становится невозможно скучно, и я спускаюсь вниз.

«Будем тусить до утра! Будем висеть до утра! Е-е-е. С вами диджей Акс. Начинаем сходить с ума-а-а», — орет в микрофон диджей. На главном танцполе сходить с ума начали уже давно. Такого я и правда не видела никогда. Веселый негр в шляпе, компания аккуратненьких мальчиков-студентов, девушки на каблуках сантиметров по 30, гопники, мужчина лет пятидесяти в майке-алкоголичке, индусы, китайцы. Если бы Ною вдруг вздумалось собрать ковчег из московских жителей, выглядел бы он как-то так. Я смотрю, как человек триста, если не больше, бесятся на танцполе, и думаю, что когда уходит страх, его место чаще всего занимает глуповатое и отчаянное веселье. Этому наверняка есть какое-то медицинское объяснение. Во всяком случае ровно это происходит со мной. Я прыгаю под жуткое техно рядом с голой женщиной в прозрачной накидке, и мне кажется, что веселей мне не было еще никогда. А вечер тем временем только начинается.

Пятница, 2.30, «Сова» (Перово)

Огромные пустыри, заводы, пустые, как будто вымершие улицы. Дома с черными окнами. Клуб «Сова» — место особенное. Это понятно даже снаружи. На втором этаже — аптека и продовольственный, в подвале — «Сова». У входа в картонной коробке валяются пустые бутылки из-под водки. Ни одного живого человека вокруг. На стенде афиша — «Дискотека 90-х. Фокси и Феликс. Все хиты и новые песни». «Последний раз спрашиваю — не пустишь?» — молодой азиат в кожаной куртке и шапке наезжает на охранника. «Не пущу», — отвечает тот. «А я тебе очко порву», — не унимается первый. Охранник молчит. «Ты жить не будешь!» — азиат смотрит на него в упор. Охранник молчит. Кажется, в этом клубе что-то пошло не так. «Я твой адрес найду и загляну к тебе, понял», — не унимается посетитель. Невысокий, зато широкий охранник смотрит на него в упор и молчит. «Ты труп, понял?» «Понял», — отвечает сотрудник клуба, спокойный, как столб. Хочется развернуться, быстро выйти на улицу, сесть в такси и не возвращаться сюда никогда. Через минуту, заплатив в кассу по двести рублей, мы заходим внутрь. Интерьер клуба напоминает одновременно баню и кафе-шашлычную. В одном зале из трех за дубовыми столами сидят преимущественно мужчины и под песни группы «Руки вверх!» сверлят друг друга взглядами. В главном зале тем временем идет эротическое шоу. Одна голая девушка сидит посреди зала на черном офисном стуле, на ее коленях извивается вторая. Обступив сцену плотным кругом, на это смотрят посетители. Трезвым здесь совсем тяжело. У барной стойки молодой человек, покачиваясь, всматривается мне в лицо и через минуту спрашивает: «Ты или не ты? Не пойму». — «Не я». — «О’кей, понял». И, раскачиваясь, как огромная неваляшка, он бредет в сторону сцены.

«Та-а-ак, ну кто здесь у нас смелый? Вы, мадам?» — обращается ведущий к полноватой женщине в черных штанах, приглашая ее на тот стул, с которого только что сбежали стриптизерши. Сразу видно, что местная публика не очень уважает эксперименты. Мужчин в карнавальных костюмах здесь нет по понятным причинам. Не по-пацански это — рожки носить. И ведущий, одетый в прозрачный сетчатый костюм на голое тело, выглядит примерно как персонаж Криса Такера из «Пятого элемента», только говорит при этом голосом районного участкового. Женщина немного колеблется, а потом все-Ведущий шоу носит штаны с разрезами и явно вдохновляется образом группы «На-На» Фотография: Анна Шиллертаки садится на черный стул. Буквально через пару секунд из-за сцены появляется полуголый мужчина и, то присаживаясь на даму, то извиваясь вокруг нее, доводит ее до полуобморочного состояния. Она то смеется, то краснеет, то пытается вылезти из-под накачанного тела.

Люди в зале шатаются все больше и узнают друг друга все меньше. «Девушка, вы Света?» — пытается неловко подкатить к юной красотке квадратный молодой человек. «Нет, — отвечает она ему с вызовом, — я зеброкошкопантера». В «Сове» быстро уясняешь несколько правил: не задерживать ни на ком взгляд дольше чем на три секунды, не улыбаться незнакомым людям, не обращаться ни к кому на «вы» («а че хамить-то сразу?») и держаться максимально по-свойски. Первое время это удается с большим трудом. По всему клубу как будто разлито тягучее, мрачное русское веселье. Зато мой новый друг Женя, прогулявшись по «Сове», доволен: «Вот это я понимаю — клуб. Цивильнее, чем «Зона». Туалеты хоть раздельные». В женском туалете одна девушка в коротком черном платье и красных рожках, вися на раковине, орет своей подруге в кабинке: «Ве-е-е-ра, я блевать ­хочу». «Нет, не блюй! Покажи свою волю», — кричит ей подруга. Девушка долго вглядывается пьяным взглядом в свое лицо в зеркале: «Дьявол, сука, носит Prada. Ну-ну». «Чего ты там бормочешь?» — переспрашивает подруга. «Ничего, Вер, ни-че-го. Боло-о-ото. Все такое боло-о-ото». «Опять нажралась. Ладно, ща такси вызову».

«Ну, милая моя, красавица, что петь будешь?» — душит меня в объятиях крупная, статная женщина с длинными белыми волосами. Ее зовут тетя Нина, и она королева местного караоке. «Пора-пора-порадуемся на своем веку-у-у», — затягивает молодой человек в полосатой футболке, похожий на начинающего менеджера. К концу песни хором голосит уже весь зал. Дальше все развивается по сценарию фильмов Кустурицы. Стопка водки, другая, третья — и вот мы уже орем с каким-то парнем: «А у любви у нашей се-е-е-ла-а-а батаре-е-ейка». Тетя Нина заставляет нас с фотографом спеть «ВИА Гру». Я страшно фальшивлю, первые секунд пять хочется уползти под стол, но потом мои новые друзья начинают подпевать и хлопать — и я беру не слухом, а громкостью, затягивая: «Обмани-и-и, но оста-а-анься». «Умница, — хвалит меня сердобольная тетя Нина. — Что дальше петь будем?» «Владимирский централ», — предлагаю я. «Ты что? — тетя Нина смотрит на меня как на ребенка, сказавшего глупость. — Ты вон какая. В платье. Поставлю тебе колыбельную, будешь петь ее». Но инициативу быстро перехватывает молодой человек, и уже через три секунды мы все хором поем группу «Ария». Теперь мне кажется, что в клубе «Сова» я родилась и выросла. Тетя Нина, девочки с рожками, менеджеры, огромная женщина в тюлевом платье, с красными линзами вместо глаз, ведущий в прозрачном трико — все это моя семья.

Суббота, 1.00, «Капитан Дрейк» (Бирюлево)

После ночи, проведенной в Перово, я решила, что клубов на окраинах боятся только идиоты вроде меня. Но когда мы проезжаем мимо торгового центра «Бирюза», опять становится не по себе. Узкая улица застроена панельными многоэтажными домами. Ни одного фонаря, и только где-то вдали мелькают огни клуба «Капитан Дрейк». В сторону клуба, сжав кулаки, быстрыми шагами направляет­ся лысый парень. Нет, успокаиваю я себя, это ничего такого. Я тоже часто ­хожу по улице, сжав кулаки. Таксист, слушая, как мы с друзьями лихорадочно перешучиваемся, спрашивает: «Зачем вам сюда, ребята? О, смотрите-ка, скорая. Давайте я вас отсюда увезу?» У здания клуба и правда стоит машина скорой помощи. «Что-то случилось?» — спрашиваю я у водителя. «Нет. Это у нас плановое», — отвечает он. Наверное, это тоже нормально. Скорые должны патрулировать клубы. Постояв у входа пару минут, от клуба отъезжает патрульная машина полиции. Две девушки выскакивают из маршрутки и бегут к входу, но решаются подойти не сразу — жмутся в стороне.

На лице охранника написано: «Не подходи — убью». «Вместе?» — спрашивает он нас. «Да», — говорю я и пытаюсь пройти дальше. «Так, встали на месте», — продолжает он железным тоном. Я бы не удивилась, если бы дальше прозвучало: «На пол, руки за голову». Но он просто передал по рации: «Валек, на компанию взгляни. 5 человек». В невидимую камеру нас рассматривает невидимый Валек. Я рассматриваю охранника: широкая челюсть, маленькие безразличные глаза, крепкие кулаки, два шрама на правой щеке. Мой ровесник, наверное. Может, даже младше. «Отказано», — раздается из рации. «Все. Отходим, молодые люди», — чеканит охранник. «Как это? Отказано?» — удивляюсь я. «Без объяснения причин», — и он переключается на другую компанию. К входу подходят мужчина в бобровой куртке, черных брюках и остроносых ботинках и его спутница на каблуках длиннее, чем мои ноги. Мы не нарядные? Наш друг похож на кавказца? У нас было много версий, почему все получилось именно так. Еще раз взглянув на темные дворы, из которых к «Капитану Дрейку» стягивались люди, я про себя сказала охраннику спасибо и тут же обвинила себя в малодушии.

Суббота, 2.00, North Hall («Войковская»)

Это должно было быть проще всего. В отличие от прошлых мест про этот клуб посетители писали в интернете даже что-то положительное: «шикарный кальян», «приятная атмосфера», «куча красивых девушек», «стильные интерьеры». После Бирюлево «Войковская» звучит почти как центр. Но клуб закрыт. В суб­боту ночью, в разгар праздников. Ни одной машины, темнота в окнах. На двери табличка — «Санитарный день». Я заглядываю в окна, стучу в дверь — тишина. Через минуту в дверном проеме показывается официант: «Клуб сегодня закрыт, девушка» «Но ведь сегодня же выходной. Хеллоуин. Как же вы не работаете?» «Ну вот. Так», — отвечает он, не особенно, кажется, расстраиваясь. «А не знаете, тут еще есть какие-нибудь танцы поблизости?» «Не знаю, — задумывается он на секунду. — Хотя… Езжайте в Republic». «А где это?» — «В конце Волоколамского шоссе».

Суббота, 2.30, Republic (Тушино)

Пока мы едем по Волоколамскому шоссе, я опять читаю, что пишут про клуб посетители. Одних охрана просто спустила с лестницы, других избила и спустила с лестницы. Как сообщает карта, находится заведение между церковью и заправкой. Узнать Republic легко — это двухэтажное здание, покрытое черным стеклом; на первом этаже шиномонтаж, на втором — клуб. Вокруг куча машин с тонированными стеклами. Битые «девятки», черные джипы, «мерседесы» — все подряд. Недалеко от входа выясняет отношения Клуб находится на втором этаже шиномонтажа — но это не значит, что там не знают об элегантностиФотография: Анна Шиллергруппа кавказцев. Вход в районную дискотеку — это как русская рулетка, снаружи невозможно понять, что тебя ждет внутри. Вообще никак. Похожие на терминаторов охранники, от которых хочется сбежать в первую же минуту, мерцающие неоновые вывески — караоке, шоу-программа, ресторан — и черные железные двери, за которыми может быть что угодно.

У входа стоит черный джип, через открытое окно молодой, дорого одетый кавказец разговаривает со своим другом, явно сотрудником заведения: «Ладно-ладно, я понял, ребят соберу, заедем. Обнимемся». Увидев нас, он резко переключается: «Не ходите туда, девушки. Страшное место. Злачное». «Правда? Не ходить? Да?» — упавшим голосом спрашиваю я. Его друг, возвращаясь в клуб, бросает на ходу с очевидным сарказмом: «Конечно, девушки. Кавказцы одни. Убьют». Мне тут же становится стыдно. Я открываю дверь, и первое, что я вижу, — кучу охранников в черном и молодого рыжеволосого русского гардероб­щика среди них. На белой футболке у него разноцветными буквами выведено: «Бить людей — это весело». Он, естественно, улыбается.

Наверху — огромный зал, сбивающая с ног музыка, кальяны, стриптизерши, пляшущая толпа. Все как всегда. Все уже так привычно. Я как будто попала в гости к бабушке. Главное теперь — выпить побыстрее. Меньше чем через двадцать минут я уже пляшу под Ивана Дорна с моряком. Моряк активно подпевает: ­«Перестань улыбаться,/Мы на грани риска./Ведь я далеко, а ты очень близко./

Никаких результатов, а что между нами?/Ты манишь меня своими волосами». Первый раз лет за десять жалею, что у меня короткая стрижка.

За отдельным столом в глубине зала сидят, очевидно, владельцы — группа кавказских мужчин в дорогой одежде, на столе — коньяк, фрукты, кальян. Периодически из-за стола встают один-два молодых человека и проходят по залу, пристально оглядывая окружающих. Танцующие, впрочем, не обращают на это никакого внимания. Между ног вампиров, врачей и дьяволиц снует уборщица, активно оттирая пол от алкогольных пятен. Она не замечает их, они не замечают ее. Ко мне подходит девушка с корзиной цветов: «Купите розочку». «Кому я ее подарю?» «Не знаю, — кокетливо улыбается продавщица. — Может, мне?» В чилл-ауте две пьяные девушки обнимаются с молодым человеком. На столе полупустая бутылка водки и четыре рюмки. Даже здесь музыка грохочет так, что они с трудом слышат друг друга: «Она сказала, что не будет с тобой спать!» — «Что?» — «Спать?» — «Ты?» — «Да не я! Вишенка!» Мне на плечо опускается чья-то рука. Поворачиваю голову — щупленький молодой человек смотрит на меня в упор. Держаться на ногах ему явно очень сложно. «Что такое?» — спрашиваю В Republic можно купить розу не сходя  с танцполаФотография: Анна Шиллеря. Он только кивает головой, как человек, у которого нет слов. «Случилось чего?» — продолжаю я. «Ты знаешь чего? — в конце концов решается он. — Ты все что ­хочешь делай. Поняла?» Спорить бессмысленно, поэтому я послушно киваю. «Хочешь, — указывает он мне на диван. — Давай ложись. Спи. А я охранять буду». Я аккуратно ускользаю в дверь, а щуплый, кажется, еще какое-то время беседует с пустым стулом.

Те, кому даже к утру не удается найти пару, явно начинают злиться. «Смотри, какая она лживая!» — указывает в центр танцпола полноватый парень. «Какая еще она? — удивляется его друг. — Там только моряк танцует». Толстяк машет ­рукой и уходит к бару. Сексуальное напряжение на танцполе растет с каждой минутой. «Смотрит?» — интересуется одна нарядная девушка у другой. «Не смотрит», — отвечает подруга. Первая активнее трясет плечами. «Теперь — смотрит?» — «Не смотрит». Первая выходит из себя: «Вот же дебил! Что мне, на голове теперь станцевать?» Она делает пару эффектных движений попой. «Бесполезняк», — констатирует подруга, еще раз взглянув на молодых людей. «Знаешь чего? — она вдруг приходит в ажитацию. — Я придумала! Давай, короче, поржем! А че? На них это действует». Подруги заливаются неестественно громким хохотом. «Хеллоу, диско! Чикидаут! Бесимся до упаду!» — орет в микрофон диджей. Сил танцевать нет, пить — тоже. Хочется обратно в «Сову»: обнять тетю Нину, спеть в караоке «А белый лебедь на пруду» и забыть обо всем на свете.