Дневник волонтера Московского зоопарка

Первый день

15:00

Впервые попадаю в зоопарк через служебное КПП, встречает интеллигентная женщина с длинной светлой косой — Ольга, волонтер первого, летнего набора. Вместе с ней мы сегодня будем патрулировать территорию. То есть смотреть, чтобы чебуреки, хлеб и попкорн не просочились сквозь прутья вольера. Для большей убедительности на меня надевают фирменный синий жилет. Дальше идем в комнату волонтеров, которая наполняется теми, кто отработал первую смену (с 12.00 до 15.00). Заходит девушка Ася, которая занимается коммуникациями в МТС. Сейчас она пьет чай с шоколадной конфетой. Спрашиваю ее, как отписаться от вашей СМС-рассылки, — отвечает, что это невозможно.

15:10

Координатор Анастасия говорит, что волонтером может стать любой желающий, пройдя групповое собеседование и инструктаж. Сейчас добровольцев около 70, правда, одновременно на смену приходит 5–10 человек, поэтому набор продолжается. Большинство добровольцев — девушки.

15:30

«Тут у нас снежный барс живет. Опасное животное, — Ольга знакомит меня с обитателями вольеров, — однажды у него в клетке нашли фалангу человеческого пальца».  Жираф Самсон тем временем бьется длинной шеей о пятую точку, выражая протест против отсутствия чипсов и булок. На его фоне трепетно целуется пара. Ольга замечает, что вредной еды больше всего достается жирафу, макакам, зебре и лисице. У Самсона, например, уже два часа дежурит волонтер Леша, высокий молодой парень.

— Мама, а почему жираф делает вот так? — удивляется ребенок странным телодвижениям зверя.

— Это он пытается так почесаться, — разъясняет мама.

— Нет, он просто хочет чипсов и булок, а ему не дают, — вступается за жирафа Ольга. 

— Скажите, а почему у него шерсть в некоторых местах протерта? — интересуется у нас женщина средних лет.

— Это вроде диатеза от того, что посетители кормят всякой ерундой. А потом животные болеют, — затем уже мне Ольга рассказывает, что в России запретили препарат этоморфин, который употребляют для наркоза больших животных, и если с жирафом что-то случится, непонятно, как его обездвижить. 

— Он шарик воздушный чуть летом не проглотил, — продолжает она, — стояла тут женщина с ребенком на руках, и у ребенка была колбаса такая надутая. Он его случайно лопнул, и, ни минуты не сомневаясь, сунул жирафу в рот. Я закричала: «Что вы делаете?!» — и мама в последний момент выдернула резинку из его пасти.

Самсон грустно облизывает железный столб, волонтер Леша просит нас подежурить за него, чтобы отлучиться на чай.

16:00

Возле укромной лавочки отлавливаю курильщика — они тоже в юрисдикции волонтеров. Мужчина, не поднимая глаз, делает последнюю затяжку и тушит сигарету. Курить на территории зоопарка строго запрещено, в том числе сотрудникам. 

16:30

Лиса — еще одна категория риска. Пока Ольга рассказывает про привычку лисы кусать посетителям пальцы, мужик справа радостно тянет лисе ломоть нарезного. Просим убрать хлеб. Делает вид, что не слышит. Повторяю. Мужик игнорирует, лиса открывает рот. У меня кончается терпение: «Мужчина, вы что — идиот?!» — говорю ему и забираю хлеб. Мужик смотрит пустым непонимающим взглядом: «Чего вы ругаетесь при ребенке? Вася, идем отсюда!» — и с оскорбленным видом уходит. Ольга тоже меня журит: волонтерам запрещено прикасаться к посетителям и грубить, это портит имидж зоопарка.

Мы прогуливаемся возле старого вольера с сивучем: «Стоит, значит, тут как-то пара в возрасте, — вспоминает Оля. Женщина спрашивает: «Ой, а кто это?» Муж ей: «Да вот — читай! Си-вуч!» Она: «Ой, какой он толстый. Это, наверное, самка, и она беременная». Он: «Ты чего, дура, написано: «сивуч», значит, мужик! Была бы самка, написали бы «сивуха».

17:00

Неожиданно в мою ногу врезается мальчик с воплем: «А где бегемот?!» Через пару секунд его догоняют родители с тем же вопросом. Я всматриваюсь в карту, пытаясь сообразить, где он может быть. «В зоопарке нет бегемота», — спасает Ольга. «Как это нет?» — «Ну вот так. Зато сегодня у нас лев первый раз вышел. Сходите, посмотрите вон там, напротив зебры».

Насколько я успела понять, волонтеры следят за четырьмя вещами: курением, вспышками фотоаппаратов, детьми, лазающим там, где не надо, и посетителями, считающими, что животных надо кормить. Неясно, почему зоопарк притягивает городских сумасшедших. Есть один мужчина из льготников, который вечно ходит с огромным мешком сухарей, но животных не кормит. Другой дедушка ходит и танцует польку, потом переключается на вальсы.

17:30

Заходим в крытые вольеры с обезьянами. Игнорируя запреты, народ палит со вспышками. Прошу женщину отключить — та смотрит на меня, как на насекомое, и оборачивается обратно к орангутангам. 

— Съемка со вспышкой запрещена! — все оборачиваются на Ольгу и убирают айфоны. Она рассказывает, что сама орангутангов побаивается: однажды два мужчины стали дразнить самца, прислонившись к стеклу, так тот, увидев угрозу статусу вожака, долбанул по нему кулаком! Соблазна сфотографировать его у них не возникло.

18:00

Погода начинает портиться, посетители рассасываются. Мы с Ольгой, немного замерзшие, возвращаемся в волонтерскую согреваться чаем. В общем-то, трехчасовая смена волонтера — это не так утомительно. Но большинство предпочитает работать по шесть часов.

Второй день

15:30

Сегодня я дежурю с Людой — веселой крашеной брюнеткой в солнечных очках, бизнес-аналитиком в обычной жизни. Мы несем вахту у вольера с верблюдихой Гулей. «У меня на работе одни цифры, — объясняет Люда, почему подалась в волонтеры, — а тут что-то живое. «А еще мы два раза в месяц по четвергам слушаем классные лекции о животных. В прошлый раз рассказывали, почему животные в зоопарках попрошайничают»». Кроме лекций от сотрудников научного отдела волонтеры могут увидеть запасник зоопарка в Подмосковье, где часть зверей отдыхает, а другая живет постоянно. 

15:40

Люда знает все места, где кучкуются курильщики. Среди них — вход в крытый обезьянник: настигаем шесть человек. Женщины покорно тушат сигареты, один мужчина возмущается: «А где у вас написано «не курить»? Почему в зоопарке нельзя курить? Не надо меня отчитывать, я вам не маленький мальчик!» Мы советуем почитать закон о запрете на курение в природоохранных зонах. «Понимаешь, его, как альфа-самца, унизили при самках, — объясняет потом Люда, — поэтому он пытается самоутвердиться и вернуть свое положение». Заходим внутрь. Обезьяны в последнее время стали раскручивать шурупы, которые крепят двойное стекло, и в образовавшуюся маленькую щель совать веточки. Дети тянули их на себя, орангутанги обратно — так и развлекались. Потом зазор убрали. 

16:30

Хождение по зоопарку в поисках нарушителей напоминает компьютерную игру с собиранием бонусов: не дали накормить зебру попкорном, дагестанских туров — морковью, верблюдиху — хлебом, и поймали не меньше 20 курильщиков. Людмила идеально ласковым голосом раздает замечания. Спрашиваю, как она научилась. «Знаешь, я когда телемаркетингом занималась, у нас куча климаксных женщин на телефоне сидела, — объясняет она, — после такой тренировки зоопарк — вообще цветочки. Я исхожу из утверждения, что большинство людей — глупы, и общаться с ними нужно, как с маленькими детьми».

Тем добровольцам, которым не хочется вразумлять посетителей, весной можно участвовать в посадке цветов, осенью — в пересадке растений и почти круглый год помогать в оранжерее. 

17:00

Енотов перенесли в новый вольер с деревьями, сейчас их не видно. Когда они переехали, сразу залезли на деревья, свернулись клубком и спали. Посетители принимали их за птичьи гнезда. 

17:30

В конце смены все волонтеры собираются у вольера Самсона, чтобы обсудить случившееся за день.

– Слышали? Черепахи в пруду опять всплыли!

Оказывается это трупики черепашек, которые держат в домашних аквариумах. Когда они вырастают и становятся агрессивными, их приносят в зоопарк и выпускают в пруд. А черепахи же субтропические — зиму не переносят и по весне всплывают панцирем кверху.

Наблюдаем за Самсоном. Летом, бывает, жирафа так посетители накормят, что он уже стоять не может, лежит с раздутым животом. На деле его зовут не Самсон, а верблюдиху Гулю — не Гулей. Их настоящие имена известны только сотрудникам зоопарка.

18:00

Доработав, четверо волонтеров и я идем наверх доедать торты, оставшиеся с первой смены. Все сладкое к чаю покупают сами волонтеры. Бесплатного питания для сотрудников и добровольцев в зоопарке нет, как нет и собственной столовой. Оля находит на телефоне фотографии с кормовой кухни — здесь готовят питание для животных. На них мужчина режет овощи, мясо и складывает их в циклопического масштаба тазы. От вида этих объемов пищи, у меня начинает сосать под ложечкой.

— Мне так обидно,  — говорит Ольга, — когда я слышу от посетителей, что звери голодные. Да они едят лучше, чем люди.