Рыболовный клуб «Фиш-тайм» за Балашихой рыбаки называют просто «Фишкой». Даже «Фишечкой» — за уют. Это основательно облагороженный и, как говорят профессионалы, зарыбленный пруд на месте бывшего песчаного карьера. Рыбу сюда регулярно завозят в цистернах и выпускают по сезону то форель, то щук, то сазанов, то — как последние несколько недель — карпов. Рыбаки покупают себе время, а на выходе взвешивают улов и дополнительно платят за рыбу. Карп, например, уходит по 230 рублей за килограмм. Но лучше брать путевку на весь день: она стоит две тысячи и в нее входит рыба. Если поймана, конечно.

В шесть утра вокруг пруда уже занято мостков десять. В воде торчат поплавки, свистят снасти. Хозяин места, неторопливый молодой человек Булат, предлагает встать с удочкой к завсегдатаю Олегу: тот охотно помогает новичкам. Олег, крепкий мужчина в камуфляже и темных нью-вейвовых очках, объясняет диспозицию: «Я пока точку ищу. Смотрю на пузырение — это первый признак, что карпенок подошел. Он со дна собирает, мутит, а кислород поднимается. Нахожу место — доставляю прикормку. Вот есть адское средство, называется мортира ручная, — он показывает большущую рогатку. — Так что я пока раскормлю, и вы приходите, половим. Я сегодня на поплавок, а там парни на бойлы ловят».

На бойлы ловит Николай, рыжеватый мужчина, типичный мастер на все руки. Он выуживает добычу, и я вижу, как из зеленой воды появляется усатая розовая морда. Через полминуты голый зеркальный карп с линией крупной чешуи бьется о доски. Рядом с мостком — чемодан с выдвижными ящичками. В них умопомрачительное множество крючков, шариков, поводков и прочих штук. Возле коробка с пахучей рассыпчатой массой, темно-малиновой, с желтыми точками кукурузы. «Это специальная прикормка для бойлов, — объясняет Николай. — Это вот крючок с волосом, на волос бойл насаживают, не на крючок. А сюда надо стопора. Знаешь, для чего? Чтобы бойл не прыгал и не слетел». Я мало что понимаю, но на всякий случай киваю и агакаю. И рассматриваю пустой крючок, от которого отходит нитка с плотным шариком — он, как я догадался, и есть бойл.

Выше по поводку, привязанному к леске, — похожая на веретено конструкция, ее Николай набивает прикормом: «Я бойл разными штуками сбрызгиваю, вот манго у меня, белый шоколад, ананас, слива, клубника, есть с запахом мотыля». Он берет удилище, заносит кормушку за голову и резко отправляет ее на середину пруда, в прикормленное место. «Почему, — интересуюсь, — насадка не на крючке?» — «Карп — он же как свинья на самом деле. Крючка не чувствует, но потом понимает подвох, мотает головой и сам себя подсекает. Всегда за нижнюю губу. Рыба так меньше всего травмируется, и хозяин здешний даже разрешает ее отпускать. Вставай со мной, поучу. Кстати, клюет».

И Николай кивком разрешает мне выудить рыбу: кончик удилища то сгибается, то выгибается. Дергаю вверх. Чувствую упругое сопротивление, но не замечаю тяжести, хотя по всем признакам на крючке крупная рыба. «Опусти и подмотай, — говорит Николай, — а потом снова подними». Опускаю, подматываю, снова поднимаю, и так раз пять, пока не вижу совсем рядом большое рыбье тело. Первый! «Вы подсекать не забывайте, вы ж не дама», — замечает Николай. А я-то думал, что подсек как надо. Опять клюет — почти сразу же после заброса. Второй! «Надо сбавить темп, — решает Николай. — Это я на белый шоколад ловил, а попробуем на ананас». Темп и правда сбавляется, и я пока смотрю, что происходит вокруг.

На шезлонге лежит женщина и разгадывает сканворд. Возле нее стоит с удочкой вторая, в сером спортивном костюме. По мосткам разместились, расставив удочки и скучая, мужчины в шортах. Над головой низко гудят самолеты. Сзади поскрипывает стройка: вдобавок к рыбалке тут строят гостиницу, бани и ресторан. Над водой взлетают серебристые осетры. Вдруг — удочка спрыгнула с подставки и танцует на досках. Бросаюсь к ней, скользко шлепаюсь на спину, но тут же схватываю, подсекаю. «Я вот так однажды дал половить парню, — меланхолично вспоминает Николай, — а он в костюме был приличном. Удочку в воду увели, он испугался, что я ругаться буду, — сиганул прям в костюме. Я ему говорю: зачем, вон же лодка есть».

На ананас продолжает бодро клевать. Упускаю одного почти у мостков, но вытаскиваю другого, потом еще и еще. Половина рыб возвращается в воду, иные расходятся по рукам желающих: Николай ловит ради процесса. «Рыбалка, как на Черных Камнях, — комментируют собравшиеся рыбаки. — Когда Коля приезжает, рыба себя чувствует, как в ресторане». Вокруг растет напряжение. Женщина в спортивном костюме нервничает: «Да он сейчас тут всю рыбу выловит». Опытные рыбаки собирают неудачливых на мастер-класс. «Кормить надо, ребята. Вы ж не кормите», — учит Олег. Николай показывает прикормку и спреи с ароматизаторами. «Короче, я беру опарышей, брызгаю этой херней и все?» — недоверчиво спрашивает солидной комплекции мужчина с широкой цепью на шее.

Николай уезжает — дела. Ловить больше уже не хочется: страсть утолена, хочется просто наблюдать. Олег возвращается на свой мосток: «Самое интересное в рыбалке — когда ты обманул рыбу. Особенно если знаешь, что она хитрая. Вон, например, фидера лежат — чего проще, забрось и лови. Но от фидера все равно возвращаешься к истокам — к удочке, к поплавку. Насадки разные пробуешь. Три-четыре штуки поймал на что-то, и десяток можешь поймать — но уже неинтересно. Начинаешь менять — что бы ей еще такого хитрого, чтобы она клевала? А бывает, ищешь, что бы такое поставить, чтобы она не клевала. Мы раньше в Бисерово ловили, это большой рыбхоз, тут недалеко, но там условий никаких. А здесь — все удобства. Жену можно в кафе отправить. Для детей площадка, даже клоуна могут привезти».

А на другом берегу окруженный семьей отец троих детей вынимает крючок из карпа. «Откройте рот, пациент!» — командует его сын лет четырех. Отец кладет рыбу в садок — к четырем предыдущим. Он счастлив: «В прошлые выходные вообще ни одной поклевки. Но мне дедушка подсказал: «Карп черную леску любит. Ее в чае нужно вымачивать».