Новая жизнь регионов Нижний Новгород

Вообще говоря, в Нижнем Новгороде есть для счастья все.

Для начала это очень красивый город. Если вы уже объездили весь свет, а Нижний еще не видели, то сравнить его (с некоторой степенью условности, конечно) можно с Киевом и Белградом. О, эти высокие берега, эта текучая вода, эти облака, тени которых переползают с одного берега на другой, эти храмы, эти виды.

У нас тут Ока сливается с Волгой, и место это называется Стрелка. За встречей рек пристально смотрят расположившиеся на Стрелке собор Александра Невского и здание местного ГИБДД. Стражи дорог, видимо, отслеживают, чтобы русские реки не нарушали скоростной режим.

Что до собора Александра Невского — он очень мало похож на традиционные русские храмы, даром что построил его сын создателя «Словаря великорусского языка» — Лев Владимирович Даль. Датчане, что с них взять.

Обычно на эти виды любуются с другого, высокого берега — просторы открываются просто оглушительные, так и хочется полетать. Есть множество известных картин, где слиянием русских рек любуются то Горький, то Шаляпин, то они сразу вдвоем. От такой компании и уходить не хочется. Поэтому мы тоже тут до сих пор любуемся.

Разные берега города соединяют четыре моста. С метромоста можно рассмотреть Канавинский мост и, например, порадоваться, что там все стоят в пробке, а ты едешь. В городе тридцать православных храмов, один другого краше, а также Нижегородская соборная мечеть, Нижегородская синагога и католическая церковь Успения Пресвятой Богородицы. Молись — не хочу.

На центральной площади города стоит роскошный памятник летчику Чкалову. Летчик Чкалов как-то странно сгибает руку в локте — и если зайти с определенного ракурса, то получается, что он делает известного толка жест: мол, хрен вам.

Надо сказать, Чкалов стоит ровно напротив выезда из городской администрации — так что, когда чиновники едут на работу и с работы, летчик их приветствует.

Скоро Нижний Новгород собирается устроить масштабный праздник: в октябре 1612 года нижегородскому ополчению посчастливилось освободить Москву от поляков и Лжедмитрия. 400 лет такой замуте — как не отметить.

Ополчатся ли нижегородцы на Москву и в этот раз или попразднуют и останутся дома, пока неясно. В любом случае действо готовится грандиозное.

На всякий случай москвичи, чтобы нам далеко не ходить отсюда, подарили городу уменьшенную копию памятника Минину и Пожарскому — того самого, что стоит на Красной площади. Уменьшенные национальные герои и у нас неподалеку от Кремля, где, как и в столице, заседают наши власти.

Лично у меня возникла идея ответить Москве столь же культурным образом: подарить им увеличенную копию памятника Чкалову. И тоже поставить напротив Кремля, но уже Московского. Выезжают, например, наши суверены, а гигантский Чкалов им всем своим видом и говорит от лица всех нижегородцев — мол, вот вам. Ну вы поняли.

Не уверен, впрочем, что городские власти на это решатся. С чем с чем, а вот с властью у нас незадача. У нас есть мэр и есть еще сити-менеджер, то есть сразу два градоначальника, одного зовут Олег, а второго Олег. Их так и называют — два Олега.

Один — в прошлом ресторатор, другой тоже крупный бизнесмен, поэтому ресторанов у нас много и уличную торговлю разогнали, чтобы народ не суетился у ларьков, а прямо шел в надежные и многоэтажные супермаркеты за своим, например, пирожком или зажигалкой.

В отличие от супермаркетов и ресторанов, в которых градоначальники разбираются отлично, с промышленностью у нас дела идут чуть хуже, с уборкой тоже, с реставрацией исторического наследия совсем плохо, зато все лучше и лучше — с уплотненной застройкой.

Характерно, что один из Олегов, волнуясь, как бы обставить праздник освобождения Москвы от супостатов, уехал на днях в Южную Корею — сказал, что хочет изучить восточный опыт проведения подобных мероприятий.

Подход, безусловно, любопытный и необычный. Хорошо хоть, не в Польшу отправился за этим наш столоначальник — расспросить, как лучше отпраздновать освобождение Москвы от них.

Я к тому, что помимо красот в Нижнем Новгороде есть определенные развлечения: политическая жизнь, цирк (и в прямом смысле тоже — не так давно он достроен стараниями действующего губернатора), клоуны (во всех смыслах), несколько стадионов, два зоопарка — в верхней части города, той, что на холмах и Дятловых горах, и в нижней — той, что под холмами.

Интересно, что в том зоопарке, который внизу, шефство над животными осуществляют разнообразные городские организации. Сидит, скажем, волк — а возле табличка: этого волка кормит тот-то и тот-то. Сидит, например, медведь — у него своя табличка. Можно допустить, что если животное забыли покормить — то его можно доставить непосредственно к спонсору и оставить со спонсором наедине.

Вместо столичного Арбата — у нас есть своя Большая Покровка, тоже как Арбат, только в сто раз лучше. Замечательно красивая улица, выложенная брусчаткой и вся уставленная разнообразными памятниками: жандарму, барышне с детьми, фотографу, козе.

Надо сказать, что на Покровке жил в свое время великий русский литератор Анатолий Мариенгоф — но вот ему памятника пока не поставили, и неизвестно, какой он там в очереди на памятник после козы. Есть смысл предположить, что местные градоначальники наверняка знают, что такое жандарм и что такое коза, а вот про Мариенгофа слышали чуть меньше.

Меня не оставляет идея поставить также памятник той фруктовой палатке, где Наталья Водянова, нижегородка, русская девочка с примесью эрзянской крови, одна из самых известных, если не самая известная супермодель мира, а с недавнего времени еще и актриса, торговала когда-то апельсинами и мандаринами под предводительством какого-нибудь Ашота. Хоть про Водянову градоначальники должны знать. Книг они не читают, зато картинки в журналах точно смотрят.

На входе на Покровку и на самой Покровке располагается несколько картинных галерей — и, смею вас уверить, нижегородские художники иной раз чудо как хороши.

Правда, то, что продается тут же, на улице, неизменно проходит по разряду poshlost — но тут уж извините! У нас тут не Париж, и Монпарнаса здесь не ищите. Но втайне я надеюсь, что стая неизвестных вандалов когда-нибудь набежит на уличную торговлю картинами и уничтожит эту пакость навсегда. А то стыдно за город.

Рок-н-ролльная жизнь в Нижнем, после того как нас покинул Чиж, устал жить Алексей Полковник, а остальные представители поколения дворников и сторожей действительно разошлись кто куда, не очень задалась. Но одна великая группа тут точно есть — это «Хроноп».

Зато в последние лет пять Нижний Новгород стал со всей очевидностью одной из поэтических столиц России. Здесь непрестанно проходят сейшены стихотворцев, клубы и специальные кафе ломятся от юных и зрелых поклонниц поэзии. Только если в Москве этим занимаются Файзов и Цветков, то у нас Саша Курицын и Артем Филатофф — они такие же, как Цветков с Файзовым, только моложе и красивей. И стихи у них замечательные.

Вместо Триумфальной площади — у нас своя площадь Свободы, и новая генерация поэтов в Нижнем неожиданно подалась в оппозицию. 31-го числа мы время от времени читаем тут стихи, пока не приходит полиция и не прекращает поэзию. Что вы хотите, если градоначальники не знают Мариенгофа, откуда им знать о современных стихах.

В Москве есть Сахаровский центр — зато у нас Музей-квартира Сахарова. То место, где он жил в ссылке. Что-то мне подсказывает, что у Сахаровского центра тоже есть шанс со временем перебраться поближе к нам, на обжитые Андреем Дмитриевичем места.

В Музей Сахарова ходят в основном иностранцы. В музей критика Николая Добролюбова не знаю, кто ходит, хотя это единственный в стране музей великого критика. Я бы возил сюда некоторых особо ценных мне современных российских критиков, чтобы на живом примере доказать им, что критик должен жить ярко, но недолго.

Про наши спортивные достижения я не очень знаю, даром что живу возле Нагорного дворца спорта. Но я точно заметил: пару раз в месяц туда собирается столько поклонников хоккея, что машины плотно паркуются во дворах в диаметре километра от дворца. Если б в России столько же людей хоть раз в жизни крикнули «Долой самодержавие!», сколько ежемесячно кричат «Шайбу!», — у нас была бы другая жизнь. Или самодержавие уже свергнули? Мы тут из провинции не всегда поспеваем за событиями.

Театральная жизнь у нас тоже наличествует (что вы хотите — 13 театров!) и даже имеет всероссийскую огласку — правда, не столько спектаклями, сколько актерскими бунтами и голодовками против попыток административно рулить их творческой жизнью. Что тоже показатель здорового и душевно развитого города.

Кинематографии, правда, нет, зато есть очень сильное Театральное училище, где учился Евгений Евстигнеев, и еще то ли три, то ли сразу пять местных телекомпаний. Так что здесь можно вообще не смотреть федеральные телеканалы, а пользоваться только своими новостями и сюжетами, как будто мы живем в отдельной стране.

Ну или по крайней мере в своем культурном пространстве наподобие Перми.

Вместо пермского Марата Гельмана у нас есть своя Анна Марковна Гор. Только если в Перми писатель Алексей Иванов Гельмана никак не одобряет, то я, самозвано занимающий место автора «Сердца Пармы» в Нижнем, деятельность Гор, напротив, очень ценю.

Мы не так далеко от Москвы, как Пермь, зато у нас не так шумно и суетливо, как в Москве. В столице живут, наверное, уже миллионов 15 человек, а у нас всего полтора. Все друг друга знают, можно сказать.

Уезжать отсюда нет никакого смысла — потому что если уж очень надо, то до столицы можно доехать на «Сапсане» за три с половиной часа. И, кстати, на обратном «Сапсане» в тот же вечер вернуться обратно. Многие так и делают. Вариант, когда муж или жена крутятся меж Москвой и Нижним (неделю там, на выходные домой или раза три в неделю туда-обратно), очень распространен.

Что до меня — то мне еще проще, я пишу тексты, они прекрасно доезжают без меня куда надо по электронной почте, а взамен мне присылают московские гонорары. Так что я занимаюсь организацией оттока капитала из Москвы.

Зачем актеры или музыканты переезжают в столицу, я еще могу понять, но что там делать литераторам, ума не приложу. Чем там заниматься-то? Ходить с презентации на презентацию, чтобы поскорей посадить печень? Для этого печень не обязательно так далеко возить. Навязываться редакторам толстых журналов в качестве собеседников под коньячок? В гробу они видели ваш коньячок, у них свой есть. Пытаться стать другом чиновникам в писательских союзах? Эти союзы давно ничего не решают, и сами чиновники ищут, с кем бы им подружиться.

На вопрос, отчего я живу в Нижнем, мне никак не придумать убедительного ответа. Я этим вопросом никогда не задаюсь.

Вот задался и отвечаю: в Нижнем Новгороде есть для счастья все.