Дизайнерский тандем «Детство»

АЛЕКСАНДР КОШЕЛЕВ И ПЕТР СТАБРОВСКИЙ

художники и дизайнеры

О работе

Александр: Самая частая работа — иллюстрации, плакаты, последнее время очень много инфографики. Я серьезно занимаюсь анимацией, двигаюсь к официальному дебюту в кино. Раз Бог дал талант, то надо раскрыть его. Если не ставить высокой планки, можно до конца жизни прошлепать визитки, а это преступление.

Петр: Сейчас я пытаюсь делать все «просто потому, что хочется». Если такого заказчика, который доверяет тебе, нет, то правильнее делать для себя, а тот, кому это нужно, найдется.

О Гельмане и пермской культурной революции

Александр: А они не разъехались еще? Плюсы: народ и вправду стал спокойнее реагировать на новизну. Минусы: к любой куче дерьма теперь можно написать аннотацию, и она сойдет за концептуальное искусство. Мне такая деятельность параллельна, как соседние рельсы, мое дело — показать, что искусство бывает сильным без провокаций, без грязи, без боли.

О Перми

Александр: Пермь — милый город. Как отсюда уедешь, когда здесь каждая пылинка — своя?

Клуб «Квадрат»

АЛЕКСАНДР МОСКОТИН

арт-директор

О работе

Летом 2010 года собрались с друзьями и буквально своими руками построили клуб. Сняли в аренду недорогое помещение на территории бывшего завода, раскрасили стены, провели электричество, построили сцену, бар, пригласили друзей и знакомых, звук, свет, вертушки, оп! — и первая вечеринка в разгаре. Выходило все довольно неплохо, хотя не всегда получалось ладить с госструктурами и деловыми партнерами. Да и с финансами иногда приходилось туго. Неделю назад мы  закрылись — нас прижали, обещали, что полиция будет приезжать с проверками чуть ли не каждую неделю. Но мы и сами понимали, что это недолгосрочный проект и лучше нам сейчас закрыться и придумать какое-то новое место. Пока мы существум как промо-группа.

О Гельмане и пермской культурной революции

Я вообще ценю людей, которые хоть что-то новое производят, а не сидят на попе, жалуясь на жизнь. Самое хорошее в пермской культурной революции — это психологический фактор. Люди начинают вовлекаться в процесс, что-то делать, чувствуя причастность к культуре города. К тому же появляется некое чувство патриотизма, любви к своему городу. Косвенно нам это все равно на руку. После всяких фестивалей люди идут к нам на афтепати. Да и мы иногда, иронизируя над всем происходящим, устраиваем тематические вечеринки типа «Ох уж это современное искусство».

О Перми

Жизнь однозначно улучшается, город стал красивее и чище. Особенно радует, что у нас появились пешеходная улица и экстрим-парк. Пермь — это поле непаханое как в плане развития культуры, так и в плане бизнеса. А не хватает в городе спонсоров. Дал бы мне кто-нибудь кругленькую сумму на реализацию всех моих проектов — вот это была бы бомба!

Кафе «Арбузный сахар»

АЛЕВТИНА И КСЕНИЯ ТЮТИКОВЫ

управляющие партнеры

О работе

Кафе как кафе. Скромнее, чем похожая по форме ведения дел какая-нибудь кондитерская в Вене, но это только потому, что там чаще собственность, чем аренда. Была бы у нас собственность, мы бы сделали еще получше. В остальном все так, как в Европе: мало места, много хозяйских вещей, немного еды, но вроде бы вкусной, эксклюзивные пироги без сахара и жиров, ломоносовский и чешский фарфор, девчачьи скатерти. Как ока­залось, в Перми все это можно содержать, и по итогам прибыльного месяца хозяйки могут даже купить себе по платьицу.

О Гельмане и пермской культурной революции

Ха! Вспомнилось, как Марат ел у нас тортильяс на вечеринке ныне усопшей интернет-газеты «Соль». Сейчас так складывается, что это культурная революция ходит к нам. Клиенты рассказывают, что сего­дня они были, к примеру, на том-то и том-то из программы «Текстуры» или что в Оперном премьера. Но в силу того, что лобные доли наши потихоньку отмирают, — мы же теперь не заняты интеллектуальной деятельностью, — нам приятнее просто наблюдать за тем, как министр культуры Новичков поедает приготовленное нами мясо. Приходят к нам всякие гости фестивалей и непременно восклицают: «Ах, вы совершенно питерская история». Нам льстит. Видимо, мы попали в столичный тренд. А так-то, по идее, мы же пермячи только. И даже еще меньше: мы из Верещагино. Деревенщина мы. И если уезжать — то на малую родину. Мы родом из милейшего дотационного места, у которого нет будущего. Но там у нас поместье, земелька. Так что если что — мы, как Герман Стерлигов, подадимся к корням. И это не бла-бла-бла, а вполне серьезный расчет — провести старость в деревне.

О Перми

Мы любим сталинскую застройку. В Перми есть очень крутой в этом смысле микрорайон Гайва: там мало наружной рекламы и улицы оттого прекрасны. Что еще? У нас во дворе есть крутой особняк, скрытый от центральных улиц памятник архитектуры, дом купчихи Поповой. Его приводит сейчас в симпатичный вид и бодрое состояние владелец — именно реконструируя, а не разрушая. Это круто — и круто, что этот человек изредка пьет кофе именно у нас, а не в сетевых кофейнях. Еще у нас новые парки и скверы, пара десятков километров недурных дорог… Но это все мимо нас. Нас касается другое. Когда, например, с утра пришел в «Арбузный сахар», а тебе сломали световой короб прямо на улице Ленина, разворотили ящики для цветов, стырили штору с крыльца, разбили о плитки бетонный каркас для зонта (а он весит 100 кг). Есть еще безмозглые псевдограффитчики, которые мажут свои теги на твоих окнах или свежевыбеленных стенах. Ночная Пермь — это страшно. А днем ничего. Нам нравится, что в Перми появляются такие норы для эскапистов, как наш «Арбузный сахар». Мы все, конечно, вымрем, потому что это не бизнес-план в теории и надо бы искать благородных инвесторов, а не строить все на крови. Не чуем мы поддержки от властей. Власть — она далеко и не знает даже, сколько тысяч рублей в квартал составляет один только налог на бизнес в 20 квадратных метров, и что постановление регионального правительства о лицензировании алкогольной продукции очень смешное в некоторых своих пунктах, и можно было бы в суд, что ли, подать на это все, да некогда, нужно готовить еду. Так что мы сами. И не мешайте нам, Христа ради.

Виниловая лавка Spin, фестиваль Permzavod

БОРИС БЕЙЛИН

идеолог

О работе

Принцип, по которому я живу в последнее время: «Do it yourself». Когда год назад я вернулся к прослушиванию винила, то столкнулся с удивительной ситуацией. Это такая машина времени — я стал общаться с людьми, с которыми общался 30 лет назад, и у них те же пластинки, что и 30 лет назад. Мне совсем неинтересно слушать по сотому разу Pink Floyd, поэтому пришлось вместе со старым знакомым Степой Васильевым открыть эту самую лавку. Мы хотим, чтобы в городе было много разных пластинок и чтобы их слушали не только те люди, которым за 45. Примерно такая же схема и с Perm­zavod. Когда я понял, что никто не привезет в этот город людей, которых мне хотелось бы услышать живьем, пришлось это сделать самому. Началось с того, что я сходил на концерт бельгийцев Tzolkin. Концерт был отличный, пришли 15 человек. Но больше всего меня поразило само место — заброшенный цех советского завода «Морион». С человеком, который это замутил, мы решили, что надо воспользоваться ситуацией культурной революции и подать заявку на фестиваль «Живая Пермь». Идея была проста — привезти в Пермь самых актуальных электромузыкантов. В результате иностранцев не было, зато были «4 позиции Бруно», Vagina Vangi и Milky Toad. Пришло на удивление много народа, и все очень правильно реагировали. Теперь вот в декабре хотим привезти Deutsch Nepal.

О Гельмане и пермской культурной революции

Конечно, в городе стало намного интереснее, даже не вопрос. Люди оживленно обсуждают культуру. Есть ощущение какого-то бурления. С другой стороны, мне бы хотелось, чтобы вся эта движуха приводила бы к появлению новых пермских имен. Людей, с которыми я мог бы работать или просто радоваться их творчеству. Увы, я этого пока не наблюдаю. То, что в городе до сих пор нет небольшой нормальной площадки — клуба, в котором могли бы постоянно выступать музыканты, говорит о многом. Впрочем, это, наверное, уже экономика.

О Перми

Я встроен в Пермь, и город встроен в меня самим фактом столь длительного проживания в нем. Его, мне кажется, можно сравнить с почкой — жить без нее можно, но плохо.

Дизайн-студия «ГД»

АЛЕКСАНДРА БУБНОВА, ИГОРЬ РЯБОВ, НИКИТА СЕМЕНОВ

художники и дизайнеры

О работе

Студия появилась благодаря желанию что-то делать коллективно. Тогда мы были студентами, и финансовый вопрос нас интересовал слабо. Это было исключительно желание самореализации. Сейчас мы имеем возможность заниматься тем, что нам интересно, но это по-прежнему начало пути.

О Гельмане и пермской культурной революции

Мы не находимся по какую-то сторону баррикад. Хотя противостояние, безусловно, существует. Но это и хорошо. В мордобое рождается истина. Нельзя отрицать, что вся эта движуха нам ­помогает. Мы в какой-то степени оказались включены в нее. В частности, благодаря Пермскому центру развития дизайна появилась возможность участвовать в крупных проектах и надеяться на их реализацию. Также появилось больше выставочных площадок. Конечно, мы не можем знать всех подводных течений. Мы не в курсе перемещения бюджетных средств. Но если судить с точки зрения зрителя, то наш культурный отдых стал разнообразнее.

О Перми

Появилась возможность посмотреть на большом экране фильмы и вживую спектакли, которые мы бы никогда не посмотрели в Перми. Еще что-то. Но не хватает банального комфорта жизни и уважения друг к другу. Уважения в первую очередь. Это чувствуется во всем: в ужасных кричащих вывесках, в мусоре на улице, просто в грубости.

Ансамбль Sphaera Octava

ЛЕОНИД ИМЕННЫХ

руководитель

О работе

Все началось по довольно распространенному сценарию: два одноклассника (я и наш скрипач Валера), находясь под влиянием харизматических музыкальных направлений своего времени, захотели создать что-то свое, но такое же крутое. Музыкальный быт вокруг был тогда окрашенным депрессией и безнадегой, поэтому мы старались избегать любых его формальных признаков. Стилевой разброс простирался от дет-метала и грайндкора до дарк-фолка. В тот же период меня буквально пробудило творчество московского артиста Олега Пащенко. Его влияние оказалось решающим. Постепенно я стал заниматься композицией серьезнее, скоро стал грезить идеей собрать оркестр-семью. Представьте: по меньшей мере 20 академических музыкантов, каждый со своей индивидуальностью, подобно рок-группе, несут со сцены однородный драйв, транслируют одинаковое ощущение музыки. Сейчас в составе SO 22 человека. Митя Курляндский недавно сравнил нас с «Ленинградом».

О Гельмане и пермской культурной революции

Не возьмусь предположить, что было бы с нами, если бы тут не появились PERMM, «Сцена-молот» и так далее. В целом я бы охарактеризовал наши отношения как параллельно-поступательные. Я не очень интересовался реальными стратегиями, комплексом задач, стоящими за деятельностью этих людей, и, как мне кажется, плохо понимаю, что происходит. Жизнь в городе просто меняется. И в то же время архитектонически статична. Исходное событие неизменно. Появился локальный конфликт. Можно ли сказать, что океан меняется к лучшему, если где-то всколыхнуть его поверхность?

О Перми

Этот город вне зависимости от моего желания сделал меня. Мы, извините, одной крови. Тут почти исчезли исторические традиции. Тут очень много неочевидной работы для всех. Тут букет парадоксов либо для отчаянной борьбы с ними, либо для симбиоза, либо для бесстрастного созерцания. Матушка недавно ходила в клинику и встретила там Мильграма (вице-премьер правительства Пермского края. — Прим. ред.). Он вроде как подтвердил слухи насчет Пермской консерватории. Хорошо бы это сделать, действительно. И еще побольше добрых, бескорыстных людей.

Книжный магазин «Пиотровский», Пермская книжная ярмарка

МИХАИЛ МАЛЬЦЕВ И ДЕНИС КОРНЕЕВСКИЙ

основатели

О работе

Михаил: Мне еще в институте казалось, что идеальное для меня дело — это книжный магазин. Когда появилась финан­совая возможность стартануть, мы с Денисом оба уволились со своих работ и начали заниматься магазином. Еще познакомились с Борей Куприяновым и Максом Сурковым из «Фаланстера» (которых сначала восприняли как своих неодолимых конкурентов) — и работа вообще закипела. Боря и Макс нам дико помогли с завязыванием отношений с издательствами и дали еще много хороших советов, в общем, приняли нас в братство.

Денис: Наши друзья из «Фаланстера» предупредили нас сразу же: «Дело не очень прибыльное, но очень интересное». Пока все происходит именно так. Пермская книжная ярмарка выросла сама собой — накопились идеи, какие-то знакомства, немного амбиций. Теперь собираемся с силами провести следующим летом вторую ярмарку. Ну и ремонт дома надо сделать.

О Гельмане и пермской культурной революции

Михаил: Это европеизация сверху (что в принципе сомнительно) плюс мутное финансирование, которое все никак не дает людям покоя. Но других вариантов, как сделать городскую жизнь более прием­лемой в плане досуга, я тоже не вижу. Я недавно, например, отметил, что в PERMM много народу ходит. Это же доказательство того, что музей нужен!

Денис: Многие пермяки выходят на улицы с требованием отправить в отставку Чиркунова, Мильграма и Новичкова — они, видите ли, культурный фон здесь портят. Впрочем, оппозиционеры никаких альтернатив не предлагают. Я удовлетворен тем, что сейчас в Перми заметно увеличился удельный вес событий — начиная от весьма локальных, интересных для какого-то узкого круга, и заканчивая мероприятиями, способными формировать даже федеральную повестку дня в области культуры.

О Перми

Михаил: Здесь до сих пор существуют горожане в шестидесятническом понимании слова. Гуманитарная и техническая интеллигенция от студентов до пенсионеров — этот класс до сих пор имеет четкие очертания. Они к нам и ходят.

Денис: Но все равно не хватает людей. Вежливых, образованных, с которыми не страшно пройтись по одной улице в темное время суток.