Мэр Боготы о том, как гражданская ответственность и клоунада изменяет города

Как голый зад помог Мокусу стать мэром 

«Все началось в 1994 году, когда я был ректором Национального университета Колумбии. Студенты были недовольны реформой образования. Сначала прошла волна студенческих демонстраций, а в стране, где конфликты принято решать с помощью оружия и насилия, студенческие демонстрации в их мирном виде — это благо. Однажды в аудитории в ответ на агрессивное поведение студентов мне пришлось отреагировать, сняв штаны и показав им голый зад. То был жест символического насилия, жест, разумеется, непедагогичный, за что я и поплатился своей должностью. Этот инцидент припоминают мне до сих пор, впрочем, именно он и позволил мне баллотироваться в мэры: телевидение сделало свое дело, неоднократно продемонстрировав скандальный эпизод, и в Боготе каждый житель знал меня как «сумасшедшего Антанаса».

По правде говоря, за три года до этого была еще одна история. В 1991 году, когда меня только назначили ректором, студенты, аффилированные с местными террористическими группами, захватили часть здания Университета в Манисалесе. Для переговоров между университетским правлением и студентами-захватчиками была создана специальная комиссия. Группа студентов стояла под окнами здания и скандировала: «Антанас-хиппи, вали со своими реформами куда подальше». На что я вслух отметил, что правильно было бы помочиться на них из окна аудитории, но это было лишь замечание. Дальше мы провели три часа за переговорами, мне удалось убедить студентов-захватчиков снять маски. Мы сошлись на том, что у нас одни цели, но разные представления о средствах их достижения. А на следующее утро один из переговорщиков выступал на телевидении и не моргнув глазом сообщил всей стране, что я таки мочился на студентов с балкона. Целый год каждый мой разговор со студентами начинался со спора о том, имел место этот эпизод на самом деле или нет».

Зачем таксистов в Боготе посвятили в рыцарей зебры

«Я выдвигался в мэры как независимый кандидат. Политические убеждения, которые разделяют людей на группы, лишь крохотная часть человеческих представлений о мироустройстве. Объединяют же людей представления о базовых гуманистических ценностях: уважении, человеческом достоинстве, ценности жизни. Мне кажется, такой подход более продуктивен. Будучи мэром, я видел свою задачу в гармонизации законодательных, моральных и социальных норм.

У города есть своего рода software — поведение граждан, их отношения между собой, представление о нормах поведения. И hardware — городская инфраструктура, транспортная система, дороги, парки. В первый срок я занимался тем, что чинил software и выстраивал гражданскую культуру. Что это такое? Это понимание того, что наряду с правами граждан также существуют и обязанности. Мы запустили программу Cultura ciudadana (гражданская культура). Самым важным для меня было вернуть уважение к ценности человеческой жизни, которое является первостепенным правом и обязанностью гражданина. Как говорила Ханна Арендт, гражданство — это «право иметь права». Если люди не являются сознательными гражданами, то распределение любых государственных ресурсов в любом случае обернется катастрофой.

В то время люди в Боготе боялись ездить на такси. Пассажир, садясь в машину, с подозрением вглядывался в таксиста, думая, не может ли тот ему навредить, то же самое делал и водитель. Поэтому мы придумали создать орден рыцарей зебры. Мы собрали 1500 таксистов и объяснили три правила, которым нужно следовать, чтобы стать его членом: первое — поприветствовать пассажира, второе — доставить его до места назначения максимально быстро и комфортно, третье — отдать пассажиру сдачу, оставив решение о чаевых за ним. Тем таксистам, которые соблюдали правила и были членами ордена, выдавались специальные стикеры, и горожане также могли их видеть и принимать во внимание при выборе машины. Так, через два года в ордене состояло уже 25 000 таксистов.

Мы делали и другие странные вещи. Нам хотелось научить людей, как вести себя лучше. Когда создаешь что-то красивое, это легко популяризировать через телевидение. В этом смысле дорожные мимы были идеальной иллюстрацией. Также по телевидению разошелся ролик, в котором я призывал жителей использовать меньше воды, когда они принимают душ (в ролике Антанас Мокус стоит в душе и выключает воду, когда намыливает голову. — Прим. ред.). Кстати, когда десять лет спустя мы уже как центр Corpovisionarios (исследовательский и консультационный центр по вопросам городского развития, Мокус — его президент.— Прим. ред.), работали с мэром одного города в Мексике с той же проблемой нехватки воды, я предложил ему принять душ на центральной площади города и продемонстрировать на собственном примере, как правильно экономить воду. К сожалению, его политические советники запретили ему это делать.

Во второй срок мы продолжили налаживать те инфраструктурные изменения, что претворил в жизнь Энрике Пеньялоса. В администрации меня часто упрекали в том, что я больше «пеньялосист», чем «мокусист», но мой принцип — build on the built: «строй на основе того, что уже построено». Богота — бедный город, поэтому зачастую наши обсуждения выглядели таким образом: «Этот парк будет стоить нам 2000 студентов без образования». Моя позиция всегда состояла в том, что нельзя урезать бюджет на образование или здравоохранение в пользу городской инфраструктуры: вводите временные дополнительные налоги, находите частные инвестиции, но образование, здравоохранение и культуру не трогайте».

Как повысить налоги и все равно выиграть выборы

«Кстати, в 2002 году мы провели кампанию «110% для Боготы», когда жителям предлагалось платить на 10% больше налогов, средства от которых пойдут на улучшение городской инфраструктуры. Я заявлял о повышении налогов, еще будучи кандидатом в мэры, и люди не могли поверить в то, что кто-то может использовать такой пункт в своей предвыборной кампании. Многие считали, что это шутка, а на деле все сработало: за 2002 год 63 тысячи семей заплатили дополнительный налог суммарно на 1177 миллионов колумбийских песо.

В Боготе до сих пор нет метро, зато есть Transmilenio: четыре ветки скоростных автобусов, которые, по сути, являются наземным метро. Строительство одной линии метро обошлось бы нам в такую же сумму, как строение четырех веток, поэтому мы отказались от этой идеи.

Чем работа мэра схожа с работой художника

Гарвардский профессор Дорис Соммер написала книгу «Искусство вокруг нас: агенты гражданского общества и общественный гуманизм», где говорит, что политики, проводящие социальные изменения, тоже могут считаться художниками (это заключение она делает на примере Мокуса. — Прим. ред.). В некотором смысле под ее давлением мне пришлось изобрести термин «субъискусство» — искусство без претензии на то, чтобы считаться искусством. Однажды меня позвали в Нью-Йорк участвовать в фестивале Ideas City, где была потрясающая двухдневная конференция с участием урбанистов и мэров, и мэрам было дано задание рассказать о своей деятельности так, будто они художники. Я действительно считаю, что такая метафора верна, но мне не хотелось бы попадать в ловушку экзальтации, будто бы мои действия стоит выставлять в галереях.

Еще я участвовал в Берлинской биеннале, там у меня была работа Blood Ties, посвященная разборкам наркоторговцев в Мексике, из-за которых погибают мирные жители. Мы с куратором подготовили экспозицию, сняли поясняющее видео, но в итоге ничего не вышло. Вообще, было наивным полагать, что в европейской стране посетителям выставки разрешат сдавать кровь — Министерство здравоохранения посчитало работу негигиеничной». 

Зачем мэру идти в президенты

«Я дважды баллотировался в президенты, мой коллега Пеньялоса тоже выдвигался в президенты. Не то чтобы это особенность политической системы Колумбии или тенденция последних лет, просто журналисты в Колумбии называет президента первым лицом государства, а мэра Боготы — вторым. Ни вице-президента, ни главу Верховного суда, а именно мэра Боготы. Поэтому в некотором смысле нас буквально подстегивают перейти из статуса второго лица в статус первого.

Работа президента отличается от работы мэра особым искусством дипломатии в международных отношениях. Это настолько тонкий вопрос, что ошибиться тут легко. Например, однажды я выступал на радио в Майами, и журналист спросил меня, что я думаю про Кубу. Я ответил: «Предлагаю сделать из Кубы музей, музей социализма». Мое предложение было абсолютно серьезным: после того как полмира боролись за социализм, необходимо законсервировать его как мироустройство, которое бы существовало на дотации стран мира. Такие фантазии не могут звучать из уст президента. 

Про меня умудрились снять два документальных фильма («Трансформация Боготы» про деятельность Антанаса Мокуса и Энрике Пеньялосы на посту мэров и второй, совсем новый, «Жизнь священна», про президентскую кампанию Мокуса.— Прим. ред.). Не знаю, какой будет судьба нового фильма. Возможно, он будет восприниматься как сборник политических ошибок. Так уже произошло с «Трансформацией Боготы» — колумбийские политтехнологи, приверженцы так называемых «нормальных» политических кампаний, используют его в качестве антипримера. Мол, вот тут Мокус признает, что был неправ, вот тут слишком толерантно относится к критике. А здесь — он просто клоун».