За что стоит сказать пандемии спасибо — я никогда так много не ездил по России, как в 2020–2021 годах. И в связи с этим смог посмотреть получше на состояние локальных сцен. Не то чтобы это было тайной, но за пределами Москвы действительно есть жизнь. Но никогда еще она не была настолько ярче и интереснее, чем в столицах. Региональная музыка, которая часто мной недооценивалась, окончательно перестала выглядеть в моих глазах казусом и экзотикой.
Раньше было нечто похожее — например, уральский рок и ростовский рэп уже давно превратились в устоявшиеся понятия. Однако отличие нынешней ситуации в том, что экономически и идейно эти старые и новые музыкальные центры теперь не доноры для Москвы и Петербурга, а самостоятельные институциональные единицы. Региональным музыкантам будущего не понадобится Москва для превращения в больших звезд.
Этому процессу способствует и экономический кризис, уравнивающий всех перед бездной, и исчезновение постсоветского рынка. Российская музыка теперь существует немного в иной экосистеме, чем год назад: регионы, которым раньше не хватало внимания, теперь готовы оказаться в центре внимания.
В том, что раньше они не были в центре внимания, были виноваты в том числе мы с вами, дорогие авторы и редакторы музыкальных блогов и изданий. Нам было удобно смотреть на все из Москвы/Петербурга, мы ждали, что нам все принесут и привезут. Теперь придется самим топать ножками к этим сценам и перестать их воспринимать как маргинальщину. Отдельное спасибо последнему сборнику «ИМИ» про региональную музыку: лучшей работы по демаргинализации региональных сцен представить нельзя.
Региональная музыка может спокойно путешествовать по миру, минуя Москву. Так сделал лейбл Ored Recordings. Команда Булата Халилова активно занимается переосмыслением идентичности кавказских народов через музыку — и успешно показывает творчество жителей Северного Кавказа иностранцам. Заслуга Ored Recordings еще в том, что Халилов и компания не пытаются превратить выпускаемую ими музыку в этнический аттракцион и не идут на эстетические компромиссы. Группа Jrpjej (на фото к этой статье) делает черкесскую музыку без всяких примет современности — и тем хороша.
Ored Recordings не только показывает культуру Северного Кавказа, но и восполняет пробелы в нашей истории, связанной с этим регионом. Очень ценная в этом смысле работа — вышедший в этом году мини-сборник ко Дню памяти черкесского народа с песнями времен войны на Кавказе XIX века — этот исторический период никак нами не изучен и не осмыслен. Jrpjej и другие перезаписали «баллады и плачи тех, кто боролся за свою независимость».
Пример Ored Recordings далеко не единственный. Скажем, WLVS, Supruga и дружественные им группы на Волге тоже формируют свою особенную музыкальную идентичность. Суровую, бескомпромиссную, суматошную, но при этом не чуждую русским песенным традициям (см. последние синглы Supruga). Сюда же с определенными оговорками можно включить сибирский постпанк десятых, который фактически сформировал образ постсоветской хтони. Или татарский инди-рок, более страстную и грязную версию мировых трендов последних 20 лет: от группы Gauga с ее глэмовой страстью до группы Qaynar, играющей нервный и неуютный электропоп, от группы «Оммаж» с ее ностальгическим синти-попом до проекта Juna, исполняющего сосредоточенную электронику с тонким женским вокалом. Все это объединяется, во-первых, языком, во-вторых, особенными надрывом и задумчивостью — будто тебя разбудили ранним утром и задают сложные вопросы, а тебе приходится на них отвечать.
Хотите что‑то ближе к поп-музыке? Велкам! Кавказская поп-музыка, которая долгое время считалась исключительно локальным продуктом, если не коммерчески, то творчески готова к тому, чтобы заменить, например, белорусский или украинский поп в чартах. Вот Султан Лагучев из Карачаево-Черкесии, который аккуратно совмещает в своем творчестве традиционный этно-поп с синтезаторами и печаль кальян-рэпа: его «Горький вкус», сентиментальное сочинение на тему разбитого сердца под прыгучий ритм, — большой хит даже по меркам российской поп-музыки.
Другой герой — Ислам Итляшев из Черкесска: у него схожие методы, что и у Лагучева, печальные танцы с разбитым сердцем, только с более усиленным хаусовым тюнингом. Вот Черим Нахушев — важный герой кавказской сцены из Кабардино-Балкарии, который не только объединяет доступную этнику с актуальной поп-музыкой, но и делает это на родном языке. Кавказ-поп принято недооценивать — мол, песни для «Восток FM», — но он уже давно сформировался как совершенно отдельный жанр со своими яркими чертами и экосистемой. Сейчас для кавказ-попа самое лучшее время, чтобы стать большим мейнстримом.
Все эти примеры демонстрируют нам, что сцены из российских регионов, которые мы часто недооценивали или смотрели через столичную оптику, — самодостаточные институции. Им уже не очень нужно наше внимание, но нам обязательно надо их изучать. Из этих сцен вырастет та музыка, которую будет слушать вся Россия в ближайшие десять лет.
