Сойлент, съедобный мел и саранча: как я питалась едой будущего

Саранча Ханука была флегма и производила движений не больше, чем бутерброд. И все-таки съесть ее было непросто. Пока я решалась, жалуясь в фейсбуке, что никак не могу переступить через себя, она стала героем целого саранчасрача. Редактор писал: «Жри». Друзья отговаривали и грозились создать петицию: оказалось, у многих с насекомыми связаны романтические воспоминания. Вегетарианцы не жалели хитиновый овощ, оперируя тем, что он лишен чувства боли (вопрос до конца не изучен). При этом большинству было мерзко представить ее у себя во рту.

Во время обсуждения этических сторон поедания насекомых саранча сдохла, не дожив пары суток до начала эксперимента. Я не стала есть труп, хотя редактор писал «жри труп», а заказала с десяток свежих саранчат — и в итоге это оказалось чуть ли не самым вкусным, что я попробовала во время эксперимента.

Но обо всем по порядку: для опыта я пять дней питалась тем, что, по предсказаниям футурологов, будет есть землянин в 2050 году. Год, по их же прогнозам, не самый удачный: на планете тесновато — под десяток миллиардов человек, у них нет ни мяса, ни времени, ни Дэвида Боуи, а в стратосфере все так же растет дыра. Что ж, порошки и консервы сэкономят мое время. Насекомый и растительный белки спасут в отсутствие мяса. Водоросли и медузы выручат, когда весь мир пойдет ко дну. Мел человечество начнет грызть, когда дойдет до того, чтобы есть землю. А плоды городских огородов напомнят о лучших временах.

Формальной задачей эксперимента было попробовать все, что тем или иным образом ассоциируется с миром будущего и что можно достать в Москве; моей личной целью в опыте было решить, что съедобно, а что не очень. Из двух путей расчета — питаться по калориям или по сытости — я выбрала второй. А чтобы узнать, чем грозит такая резкая смена рациона, я проконсультировалась со специалистом.

В первый же день моя кухня смотрелась так, как если бы я взяла курсы по выпечке или чихнула в мешок с порошком. Мне не удавалось ни аккуратно пересыпать смесь из пакета в шейкер, ни получить кайф. Русский аналог американского сойлента Smart Food Russian Soylent («Афиша Daily» рассказывала подробно. — Прим. ред.) — то есть порошка, где есть все необходимые человеку калории, витамины и микроэлементы, — внешне похож на муку, пахнет пломбиром. Разведенный водой, он по консистенции как маложирный кефир; на вкус — молоко с медом и бейбичино из «МакКафе». Некоторые также сравнивают с печеньем «Юбилейное», а стилист Лейла Эрдман сказала, как отрезала: «Раз в нем есть все необходимое, то он как молоко матери».

После первого стакана чувствуешь странное: есть не хочешь, но и насыщения нет. Как будто счет в ресторане оплатил, а еду и не приносили (одна порция сойлента, к слову, стоит 200 рублей). Мне показалось, что лучше бы сойлент был никакой, чем сладкий, а то он будто подлизывается. Однако создатель компании Russian Soylent Владимир Фальков объяснил: сладость — от углеводов. Он рассказал, что в Москве очень консервативное общество, и поэтому мы чуть отстаем в потреблении сойлента от калифорнийцев. Еще Фальков попросил не сравнивать сойлент с сухим собачьим кормом (хотя суть та же) и посоветовал не радикалить. «Лучше всего пить один-два раза в день, — сказал он, — вместо завтрака или обеда». Из разговора я узнала, что некоторые разводят сойлент Coca-Cola Zero. Сомнений в том, что и в 2050 году кола будет существовать, у меня нет — беру эту идею на вооружение.

В Ботаническом саду со мной делятся фруктами. Агроном Татьяна Сергеевна Громова уже восемь лет опекает тропики и субтропики: она по праву забирает себе весь урожай и решает, кого им угощать. Я договорилась о том, чтобы попробовать оранжерейные цитрусы в частном порядке, но надеюсь, что в будущем доступ к городским садам и огородам будет попроще.

Вообще сельское хозяйство все глубже проникает в московскую жизнь. Например, «Аптекарский огород» вместе с маркой «Бондюэль» собирается разбить у себя круглогодичные грядки, в Москве первый раз в этом году прошел «АгроХакатон», и вообще похоже, что сити-фермер — профессия будущего. Фрукты, которые мне дали в Ботаническом саду, — мандарины, гуава и апельсин — оказались очень вкусными. А еще выяснилось, что людям просто необходимо жевать.

Нам определенно необходимо работать зубами — так считают специалисты по питанию, изъявшие из рациона космонавтов пюреобразные продукты, когда путешествия по Галактике стали дольше. Это мне объяснил генеральный директор лаборатории космического питания Андрей Ведерников — еда космонавтов есть в моем наборе фуд-футуриста. Та, что в тюбиках, летала на орбиту 12 лет назад, а в консервах — идентичная той, что летает сейчас.

Еще для космонавтов пекут хлеб, который хранится больше года, он скоро тоже поступит в свободную продажу, правда, храниться будет чуть меньше, 6 месяцев, и форму будет иметь обычную (в невесомости нельзя разбрасывать крошки, поэтому на орбите хлеб выглядит так).

В том же НИИ хлебопекарной промышленности делают хлеб с порошком из овощей, который космонавты тоже могут попросить в свой паек. Я нашла его в веганской фастфудной Green Point в виде булочек под бургеры и взяла для эксперимента три — капустную, морковную и свекольную. На вкус очень овощные. Само же орбитальное питание напоминает еду советских столовых, расфасованную по тюбикам и банкам. В конце второго дня я уснула за кино с тубой рассольника в руке, все это время чувствуя жуткую нехватку сил. Мне явно требовалась пища посерьезнее.

Курьер доставил мне живую саранчу прямо домой в Выхино. По цене 10 рублей штука и 300 рублей за доставку заказать себе таких может любой москвич. Звонить странно только впервые, когда пытаешься объяснить, сколько особей нужно: «Ну на сковородку». На другом конце, как ни странно, сразу все понимают и говорят, что десяти штук будет достаточно, и рекомендуют взять насекомых двух возрастов — молодую и совсем юную.

Где брать саранчу, я знаю от биолога Ильи Колмановского, который, кстати, принес Хануку на пробу в ресторан Delicatessen — единственное место в Москве, где котируют насекомых как еду, — а они уже подарили ее мне. Илья ест насекомых под настроение. Он работает в Политехническом музее, где они все время под рукой, потому что ими кормят хамелеонов и тропических лягушек. По телефону он дал мне указания по приготовлению саранчи и рассказал про свою практику обращения с ними.

Кроме того, насекомые — очень выгодный в производстве белок. Чтобы вырастить килограмм саранчиной плоти, нужно скормить ей полтора-два килограмма еды, которая может быть хоть картоном: насекомые превращает любую органику в мясо. А в отличие от коров, которым в тесном коровнике плохо, саранча реагирует на повышение плотности ускорением роста — для нее это сигнал, что для размножения настали отличные времена. Но есть их живыми — как-то это не похоже на научно-фантастический фильм, скорее на что-то из первобытного прошлого. Зато если в саранчу вложатся корпорации, они cмогут делать из насекомых сосиски, печенья, гранолу и колбасу.

Я тоже не собиралась есть сашими из саранчи, но все равно пришлось поступить негуманно — кинуть живых кузнечиков на сковороду с соевыми ростками. Сам процесс выглядит ужасно и не похож на милый семейный ужин: саранча шевелится, ее надо успеть закинуть и закрыть крышкой; все как-то неловко и не хватает только музыки, которой озвучивали фильмы Чарли Чаплина. Правда, через пару съеденных саранчат чувство вины за массовое убийство нивелировалось тем, что разница между саранчой и теми же креветками стерлась, а главное — тем, что они очень вкусные, похожи на масло из тыквенных семечек. Так как прислали саранчи больше заказанного, часть я отдала псу — тот просил добавки. А вот сухих гусениц, которые достались мне с обеда в Delicatessen, пес Бонжур есть не стал: обсосал и сплюнул. Я их съела с трудом, хотя горелые на вкус насекомые своим видом меня как раз совсем не отталкивали.

Зато не подвели яйца муравьев с того же обеда. Мне дали их замороженными, и горсть я пожарила с петрушкой на завтрак. Выглядят они как рис, на вкус сладкие, это перспективный деликатес вроде осетровой икры. К тому же завтрак с ними оказался таким питательным и, главное, вкусным, что я впервые за долгое время не захотела есть до обеда.

К середине эксперимента я сделала вывод, что есть насекомых не менее естественно, чем ходить с небритыми подмышками. Просто мы заложники стереотипов, а во-вторых, должны научиться готовить жуков. Научило это меня одному: в моей жизни нет больше смысла вынимать червяков из садовой малины.

В целом есть мел — причуда, которая становится свойственна все большему количеству людей из-за нехватки микроэлементов (в первую очередь кальция). Школьный мел, конечно, есть не стоит — в нем могут содержаться вредные примеси. Но пищевой мел вполне можно заказать, например, на этом украинском сайте, и хрумкать его, представляя, что, когда глобальные кризисы усилятся, придется есть не только мел, но также бумагу, глину и землю.

«Средней твердости, пористый, воздушный; откусывается с хрустом и рассыпается легкими крупинками во рту; вкус писчей бумаги и запаха после дождя; оставляет приятное меловое послевкусие» — похоже, описание на упаковках съедобного мела пишут винные критики. Мы встретились с Жанной Лажевской, тренером по шахматам, которая всю жизнь ест мел, чтобы она передала мне одну из трех своих пород. Жанна начинала еще с советского мела, который ее мама доставала в школе. У нее много друзей, которые едят и мел, и глину, и даже штукатурку.

— А как ты понимаешь, что вот хочется «…сейчас бы мелу»?
— Например, я могу захотеть мел, почувствовав запах краски.
— Это так же, как я, проходя мимо булочной, захочу калач с маком?
— Вроде того. Между прочим, мел я воспринимаю именно как десерт.

Мел красивый, но странный. Три его куска были разные на вкус, и один мне понравился больше. Но непонятно, с чего бы я захотела его есть: это для меня примерно как захотеть съесть зеркало в ванной. Но, с другой стороны, такие перспективы открываются, если пробовать на вкус предметы интерьера и быта! Жанну я угостила сойлентом — он ей сразу понравился, потому что напомнил мел. Сойлент на коле, кстати, и мне стал нравиться.

Московские рестораторы все больше копают в прошлое — к рай-кишке и дрочене. К миру будущего ближе всего оказалась сеть кафе и магазинов здорового питания «Город-сад». Каша из киноа — богатый источник растительного белка. Шот из витграсса — сок молодых побегов пшеницы, которые можно выращивать на даче или даже дома. На вкус — будто ешь свой газон, зато бодрит не хуже эспрессо, что актуально, потому что кофе как культура под угрозой (вкратце: вымирают пчелы, нет опыления). Еще один напиток со странным вкусом — из хлореллы. Разные виды этой водоросли образуются в лужах и на стенках стеклянных стаканов, если их долго не мыть. Советские космонавты назвали хлореллу космическим хлебом: она очищала им воду и давала кислород. Еще я взяла подслащенное соевое молоко и соевый же десерт, похожий на йогурт, — все это вкусно. Как и чипсы из водорослей, которые продаются и здесь, и в «Дикси», и в «Прайме», — во время эксперимента я жевала их постоянно. Оказалось, у веганов есть чему поучиться.

В китайский ресторан «Дружба» я заехала за медузой. В Юго-Восточной Азии их едят давно, кроме того, они достаточно питательны и еще всех бесят. ООН рапортовало об избытке медуз в Мировом океане, они забивают стоки и поедают икру — их надо есть, чтобы спасать планету! Но, к сожалению, медузы не похожи на арбузы, скорее напоминают хрящи. А от медузы в салате «Дружбы» и вовсе осталось только название и вкус типичного азиатского соуса. В общем, в будущем я бы попробовала другие рецепты.

Сорвалась я на пятый день. Мы поехали за город и там все постоянно готовили: в печке, на костре, в чугунных сковородах. До обеда я держалась и демонстрировала лучшие стороны своего меню: разделила с компанией космические тюбики, угощала сойлентом, когда мы катались на лыжах, — кто-то сказал, что с радостью бы кормил им ребенка. В итоге мы сели за богато накрытый обеденный стол и заговорили о еде будущего, поедая вполне современную пищу.

Кто-то считает, что люди мигрируют туда, где больше еды. Кто-то — что будущее за борщом. Кому-то кажется, что еда будет бесплатной, кому-то — электронной. Мой друг не хочет, чтобы мы ели насекомых, потому что они сбегут с фермы и захватят мир: «Даже из московского зоопарка сбегают огромные тараканы!» Говорили и про алкоголь — скажем, винный критик Антон Обрезчиков считает, что водка и пиво доживают свои дни (так же, как сигареты), и в будущем их заменят синтетические наркотики.

В ходе разговора я поняла, что еда — это в первую очередь культура, форма общения. И вряд ли в будущее возьмут такие блюда, которые трудно представить себе на застолье. Сойлент — все равно что протеиновые батончики и корыто доширака. До тех пор пока из него не научатся готовить мороженое или ароматное жаркое, он будет едой для своей ограниченной аудитории — гиков и очень занятых людей.

А еще я подумала, что все стоявшее на нашем загородном столе когда-то было едой будущего — от сахара до картофеля. Страшно представить, каким прогрессом в конце XIX века казались бульонные кубики. Но постепенно все вписалось в цивилизованный рацион. В будущем вполне возможна астраханская саранча, поданная в ресторанах, или сойлент-творожки «Б.Ю.Александров», купленные в «Пятерочке». Просто нам надо скорее учиться все это готовить, потому что в 2050 году, как и всегда, еда должна быть вкусной.