В Москве все хорошо с техно и клубами. Что в Петербурге?

Блохин: Сейчас кажется, что с техно-культурой в России все хорошо. Речь о том, что появились звезды, общие ориентиры и стандарты, которые попадают в поле зрения международных медиа. Arma — русский бренд, который за рубежом знают, вероятно, не меньше, чем Гошу Рубчинского. А после резонансного закрытия их фестиваля Outline, о техно узнали даже сотрудники дэзов. «Афиша Daily» в этой истории взяла на себя роль секретаря эдакого рейв-политбюро. Месяц назад мы обсудили положение дел в Москве. У петербургского созыва есть своя, отличная повестка?

Мантана: Только одно наблюдение: здесь собрана гармоничная компания, а там — Никита Забелин, Ашман, Сергеев и еще какие-то ребята, которых я не знаю.

Блохин: В Питере тоже расцвет. Отмена Outline спровоцировала волну рейв-туризма: люди поехали на похожие питерские фестивали — Present Perfect и Gamma. Открылось пространство Dot; Stackenschneider и Mosaique уверенно входят в число главных клубов страны.

Логос: Всегда была традиция — сорваться в Питер на выходные, просто поводов стало больше.

Мантана: Много раз приверженцы «Солянки» в наш «Дом быта» специально приезжали группами.

Сергеев: Мне кажется, больше людей ходит в клубы, потому что это стало обычным видом досуга, а раньше вечеринки считались либо элитарным, либо маргинальным отдыхом. Плюс те артисты, которые сейчас выступают на больших фестивалях, — это уже техно-мейнстрим.

Блохин: Вот и москвичи говорят: техно стало мейнстримом.

Логос: Мне кажется, это заблуждение: в Москве нет техно. Ну вот более-менее в «Рабице» сейчас появилось. Просто в Москве «техно» называют другую музыку — хаус румынский какой-нибудь, если не тек-хаус вообще. У нас в этом плане почестнее, считаю: здесь действительно техно-лайнапы, и за этим едут.

Мантана: В Питере есть «Штакен» (клуб Stackenschneider. — Прим. ред.), есть Mosaique, есть события Special Case, события Roots United, есть Beatnik, туристы едут из разных городов… Мы Москве проиграли из-за погоды: было ужасное лето. Возможно, если мы встретимся через несколько месяцев, я скажу, что Петербург лучше, чем Москва. Но на данный момент ситуация хуже.

Блохин: Из-за денег?

Мантана: Во многом.

Блохин: Помогает ли петербургским заведениям развиваться чуть более доступная аренда помещений?

Сергеев: Аренда ниже, но люди, которых мы хотим видеть на вечеринках, и зарабатывают меньше.

Агалаков: Аренда здесь стоит в два раза меньше, чем в Москве. Но число людей, которые ходят в клубы, от этого факта не увеличивается. Если мы не говорим про серьезный андеграунд, то в Москве на техно-вечеринку может прийти какой-нибудь богатей, и возьмет самую дорогую бутылку виски для своих малышек. И таких платежеспособных клиентов там много. А средний чек в баре в Питере — 500–600 р.

Сергеев: В Москве диджей за выступление получает 15 тысяч, в Петербурге — 5. Стоимость такси одинаковая, стоимость еды в магазинах — тоже.

Мантана: Ну да, сдаемся — в этом раунде мы проиграли!

Блохин: При масштабировании любого явления проблемы тоже становятся виднее. Запрет на проведение Outline в соцсетях переживали как оперную трагедию — с этим хештегом #savetherave. В Петербурге пострадал фестиваль Gamma: его на второй день свернули и перенесли в пространство Dot. Хочу спросить у Ивана Логоса: все-таки что случилось?

Логос: Ночью жители Васильевского острова пожаловались, что мы не даем им спать. При этом буквально в 500 метрах от Gamma проходила свадьба, стоял шатер с ведущим, тамадой, колонками, цыганами — они шумели больше, чем мы.

Блохин: Как можно было это не предусмотреть? Вот, скажем, тому же Dot удается решать конфликты из-за шума…

Логос: Они, на самом деле, тоже все лето спорят, и мы не знаем всей внутренней кухни, у каждого свои проблемы. В случае с Gamma депутат Заксобрания перед выборами решил попиариться и начал форсировать эту историю: написал Полтавченко письмо и сделал заявления в СМИ. Называл нас гнидами, говорил, что надо нас срочно чуть ли не сажать. Мы поняли, что надо переезжать в другое место от греха подальше. Риски есть всегда, когда ты делаешь мероприятие в городе.

Блохин: А был ли у кого-нибудь из присутствующих здесь опыт положительного взаимодействия с властями?

Агалаков: У нас был интересный опыт в Екатеринбурге, когда мы готовили крупное мероприятие в здании фабрики. И в том же помещении, за стенкой, проходила выставка живых полотен, которую устраивал человек из Петербурга, побывавший на Present Perfect Festival. Сам он при этом далек от электронной музыки. Соответственно реакция на подобное соседство была резко отрицательной.

Блохин: В смысле «наркоманы проклятые»?

Агалаков: Не знаю, что именно было у него в голове. Но определенными манипуляциями он склонил владельца помещения отказаться от подписания договора аренды с нами. Пришлось срочно лететь в Екатеринбург и разыскивать новую площадку. За три недели до мероприятия. Из-за переноса места нужно было заново все согласовывать с администрацией города. Не самая легкая задача, но мы с ней справились.

Мантана: На нашей крыше — она очень нравится администрации завода Ленполиграфмаш — побывало три замгубернатора города. Наш Hi-Hat показывают как успешный пример нецелевого использования заводского объекта. Есть федеральная программа по реконструированию заводов, под это даже деньги выделяются, которых мы, впрочем, никогда не видели. Сейчас тратим свои — были бы не прочь пользоваться привилегиями от властей. Хотя в такие перспективы я не очень верю, потому что вектор развития страны с позапрошлого года перевернулся в сторону духовных скреп. Живая культура теперь менее важна.

Блохин: Понятно, что в России рейв в принципе культурой не считается.

Мантана: Да, это абсолютное зло.

Логос: Промоутеров чиновники в лучшем случае используют как заложников для решения аппаратных вопросов. Господин Ковалев вот в эфире радио «Балтика» сказал, что нас крышует Смольный. Вот надо поинтересоваться, как он нас крышует!

Блохин: С другой стороны, с учетом закрытия фестивалей, показательного рейда ОМОНа в клубе «Конструктор», может, рейву нужна некоторая запретная романтика?

Попова: Безусловно. Слово «андеграунд» слишком заезженное: если раньше оно было красной тряпкой, привлекавшей людей, то теперь превратилось в какие-то модные трусишки. Однако ощущение андеграунда необходимо. Десять лет назад никакие вечеринки не согласовывались. Ну или за бутылку водки с вахтером все решалось.

Мантана: Конечно, в рейве должна быть хулиганская составляющая, но у меня два раза подряд полиция прикрывала мероприятия, и я попадал на большие деньги. Поэтому решил больше не рисковать и всегда провожу предварительные согласования с органами.

Попова: И что изменилось? Вот ребята из Outline согласовывали-согласовывали…

Мантана: Чиновники, на территории которых проводится массовое мероприятие, переживают, что они не контролируют ситуацию. Легче запретить. Проблема в том, что у нас нет четкого законодательства, которое прозрачно и полностью бы регулировало процесс проведения больших событий. Знаешь, как было на «Восточном ударе» и на всех ивентах «Контрфорса» (промокомпания, ответственная за «Рейвмонтаж», «May Day», «The World of DrumʼnʼBass» и прочие массовые рейвы конца 1990 — начала 2000-х в Петербурге. — Прим. ред.)? Когда у них не получалось с кем-то там договориться, то сразу приходила информация о бомбе. «Бомба» эта была традицией.

Попова: Да-да, это уже расписаниях прописывалось: с 4 до 5 утра — бомба.

Мантана: Всех выводили на улицу, час ждали, пока собачка обнюхает, и потом заходили обратно. Тогда это казалось чем-то романтичным. Однако в какой-то момент Миха Ворон уже разозлился: ему не давали доиграть сотрудники милиции, он взял микрофон и на весь зал прокричал: «Всем спасибо! Менты — козлы!»

Блохин: На фестивале Gamma я впервые в Петербурге побывал на мероприятии, которое идет с субботы до утра понедельника, в берлинском режиме. Сейчас в Москве затяжные вечеринки стали нормой, там гордятся такими марафонами. И мои коллеги, приехавшие на Present Perfect, были удивлены тем, что в Питере все закончилось в полдень. Почему афтепати в нашем городе редкость?

Сергеев: Денег нет.

Агалаков: Простая математика: по моему мнению, после 12 часов дня тут может остаться максимум человек 200–300 — при хорошем раскладе, и это финансово не оправдано. Чаще их человек двадцать, и вот они тусуются, не пьют, а ты платишь зарплату барменам, уборщицам… Здесь живет в четыре раза меньше людей, чем в Москве, и примерно в такой же пропорции ниже покупательная способность. Второй момент: мы бы с удовольствием делали вечеринки до понедельника, но есть определенная эстетика. Мне не нравится, как люди выглядят на рейвах после полудня.

Логос: Возвращаясь к фестивалю Gamma: на танцполе, который должен был работать нон-стоп, утром было десять человек, и все москвичи. С одной стороны, да, мы не приучены, и не привыкли, с другой — я согласен с Димой: не нравятся мне эти долгие афтепати.

Мантана: Есть еще один момент из прошлого: в Питере был такой бич, которого не знала Москве, — это «Скала», «Классик» и «Спортивная». Три клуба, в которых постоянно играл голландский прогрессив-хаус. Кажется, они еще до Берлина и «Армы» это придумали: вечеринки по три дня, где носки с зубными щетками продавались. Люди там просто жили. И мы до сих пор пытаемся избавиться от такого. Есть аудитория, которая может сначала пойти в попсовый клуб типа «Санта-Барбары», а потом на какой-нибудь рейв — для них это одна культура! А мы все это время пытались отсоединиться, поставить забор между «нами» и «ими». И сейчас существует риск наступить на свои же грабли: когда ты делаешь затяжные мероприятия, на них могут появиться люди из «Скалы».

Логос: Да в той же «Арме» на самом деле аудитория сменяется: утром приезжают ребята, которых не было ночью. Здесь к этому не приучены, и людей недостаточно. А Москве могут чуть ли не семьями с утра на рейвы приезжать свеженькими.

Агалаков: Так же, как в Berghain: все знают, что лучшая часть вечеринки — воскресный вечер, когда все туристы и те, кто не в теме, отъехали…

Сергеев: И коляски с детьми у входа стоят?

Агалаков:…и правильные ребята наслаждаются музыкой.

Сергеев: Свои особенности накладывает также инфраструктура города. То есть места, где можно поесть в шесть утра, чтобы ты мог куда-то с рейва уйти и вернуться потом.

Блохин: Как раз хотел спросить, мосты как проблема — миф или реальность?

Почти все: Реальность!

Сергеев: И это проблема в голове: ты либо думаешь о них, либо нет. В зависимости от того, на какой стороне города ты живешь, ты планируешь свои ночные маршруты.

Попова: Я живу на Васильевском острове. Нужно просто знать все расклады. Привыкаешь к схеме, и если есть какие-то сеты в клубах, держишь в уме промежуточную сводку…

Насонов: Мы однажды поехали на сет Фумии Танаки, и перед нами закрыли шлагбаум — пришлось вернуться в «Штакен».

Блохин: Еще одно наблюдение: суббота в Петербурге определенно более тусовочный день, чем пятница, — важное мероприятие всегда поставят на субботу.

Сергеев: Опять-таки денег у питерцев недостаточно, им приходится выбирать один день. А в пятницу после работы надо приехать домой, прихорошиться, а потом к часу выбраться на вечеринку. В субботу перед рейвом ты еще можешь успеть зайти в ресторан…

Логос: Пятница — это барная история в Петербурге. Многие работают пять дней в неделю, в офисах, и в пятницу им нужно просто расслабиться, выпить пива, коктейльчик, пообщаться, и поехать домой спать в двенадцать. А вот в субботу, свежий, ты уже готов ехать на Конюшенную.

Сергеев: Мне кажется, в Петербурге среднестатистический тусовщик все еще специально готовится выйти на вечеринку. Ему надо хотя бы переодеться.

Блохин: Раз уж мы заговорили о Европе: московский рейв, условно говоря, ориентируется на Берлин. У Петербурга в этом смысле есть кумиры?

Агалаков: С финансовой точки зрения, конечно же, хочется ориентироваться на Москву. А с точки зрения идеологии хочется, чтобы сформировался какой-то свой звук. Мне приятно, что у нас город более одухотворенный в плане музыки.

Блохин: Ну а в чем особенности петербургского рейва? Это как-то можно обозначить?

Мантана: Я могу. В Москве аудитория, которая ходит на вечеринки, может знать, кто такие румыны (собирательное наименование группы музыкантов и диджеев — среди них Педро Инспереску, Raresh, Rhadoo, — которые славятся бескомпромиссно монотонным техно и долгими сетами. — Прим. ред.), но понятия не имеют о Натане Коулсе (ветеран британского рейва, один из отцов стиля тек-хаус. — Прим. ред.), хотя те же румыны создавали свой саунд, ориентируясь именно на таких артистов. Для москвичей важно, что сейчас, а в корнях они не копаются. Они могут не знать Лену Попову или меня, например.

Попова: Некоторые Sex Pistols не знают. Я как-то их вставила в свой сет — ко мне потом подошли и поблагодарили за Guns NʼRoses.

Блохин: А есть ли в Петербурге какая-то преемственность? Сейчас вот работают «Штакен», Mosaique, есть Special Case, Present Perfect и Gamma, а были «Тоннель» и «Форты». Это совсем разные эпохи или одна из другой происходит?

Попова: Это одна и та же история. Мы в любом случае имеем клуб, где люди хотят тусоваться, танцевать, общаться, бухать.

Логос: Я бы поспорил с этим. Все-таки раньше рейвы не были завязаны на музыке, не было четких хедлайнеров — кого смогли притащить, того и притащим. Вот это известное имя — давайте его и привезем на «Форты».

Попова: Неправда, Вань.

Мантана: Вот в «Маме» были привозы…

Логос: Ну в «Маме» да, я больше про «Форты» именно.

Попова: «Форты» делали москвичи, если уж на то пошло.

Блохин: Есть ощущение, что в Петербурге одни и те же диджеи ходят по кругу и играют по всем заведениям.

Насонов: В любом городе набор диджеев ограничен.

Сергеев: Диджей — это же не просто единица измерения, которая играет музло. Важно еще и что это за человек, в какой он тусовке. Мне кажется все-таки, что локальный диджеинг помимо фестивалей — это во многом про взаимодействие с публикой, с промоутером, со свитой вокруг. Нормально и правильно иметь свою тусовку.

Мантана: Почему я не люблю играть часто в Петербурге? Потому что хочется играть точечно, но мощно. Это лично дело каждого человека— может, ему так удобно или деньги нужны… Но я считаю, что идеология важна, и мне кажется, что нужно гнуть свою линию и не прогибаться под какие-то 15 тысяч гонорара, за которые ты притащить в клуб свою тусовку.

Агалаков: Есть три постоянно работающих места, полностью ориентированных на музыкальную составляющую: «Штакен», «Мозаик» и вечеринки Аррама. Там хороший звук, удобный диджейки и соответствующая публика. «Бездельники» немного о другом. С осени этого года интересный путь развития в музыкальном плане выбрала «Танцплощадка».

Блохин: Давайте попробуем суммировать наш разговор.

Сергеев: Сейчас в Петербурге, да и вообще в России в целом, есть критическая масса людей, которой достаточно для того, чтобы назваться целым поколением этой культуры. Было много разных предшественников, заведений, промоутеров, артистов –— все пристрелялись, и появилась база, какой никогда не было. Проблема нашей страны в том, что мы каждый раз перечеркиваем сделанное предыдущим поколением и начинаем новое. Мы не можем общаться с ними на равных, мы не понимаем друг друга. И мне кажется, только сейчас создан некоторый базис, чтобы это положение изменилось. Интересно, что будет дальше.

Агалаков: Классно, что у всех наконец-то стало все более-менее хорошо. Раньше все занимались своими вещами, была конкуренция, но когда у всех получается, то все чувствуют себя более расслабленными по отношению друг к другу.

Блохин: И что будет дальше? Present Perfect будет? Special Case будет?

Агалаков: Все зависит от людей — насколько у них хватит сил и упорства. Я поздно начал тусоваться, в 20–21 год, и тогда вообще ничего не было. Закрылся Red Club, был Stereobar, была «Дружба», но ничего глобального. Вопрос развития упирается в ресурс — чьими руками это будет сделано.

Мантана: Вечеринки Special Case мы закрываем, но сама крыша у нас остается. Просто не хотим продолжать работать под тем же брендом. Хочется делать более андеграундные вещи, без спонсоров, но это уже летом. А так пока что буду ориентироваться на массовые мероприятия и на гастроли. Что касается музыки в нашем городе, думаю, будет еще виток альтернативных стилей — типа драм-н-бейса или электро.

Блохин: Черт, опять драм-н-бейс. Почему он так популярен в Петербурге?

Мантана: Потому что в Москве был транс, а в Петербурге техно. В Москве гоа-транс, у нас драм-н-бейс. Вопрос корней.

Ближайшее большое мероприятие в Петербурге, куда стоит съезить в рейв-командировку из Москвы, — закрытие сезона команды m division.

«Афиша Daily» благодарит ресторан «Квартира Кости Кройца» за помощь в подготовке материала.