Все не просто: «Easy» как зеркало проблем современных отношений

На районной вечеринке привилегированного соседского сообщества обычные жители — в основном молодые пары с детьми или без — обсуждают, как любят лето, неформальные сборища и домашнюю атмосферу их района. Спустя несколько дней один из жителей, длинноволосый парень слегка за тридцать, выясняет, что его посылка с Amazon, оставленная на пороге, куда-то исчезла. Соседи обещают одолжить камеру наблюдения, чтобы следить за происходящим на улице — она и фиксирует высокого вора в бейсболке, который забирает посылки прямо у дверей, не встречая никакого сопротивления. Теперь неприятного гостя надо как-то отвадить — и добрососедское сообщество садится за круглый стол. Главная идея — напугать и пристыдить вора с надписью «Мы наблюдаем за тобой» и фото с камер наблюдения. Эта идея не нравится только одной девушке — жене главного героя (Обри Плаза). В том, что вор стал вором, она видит не его вину, а его проблему — но ее никто не слушает, и беспечные парочки на зеленых лужайках постепенно превращаются в одержимых параноиков.

Джо Сванберг, уроженец Детройта в Мичигане, задумал сериал как историю о жителях одного города — Чикаго, где отражалась бы окружающая реальность. Чикаго, один из крупнейших городов в Штатах, страдает от общей американской проблемы — острейшего расслоения. На каждый благополучный район, где семьи устраивают пикники и гаражные распродажи, приходится район, где американцев убивают с той же интенсивностью, что в Ираке, — об этом, в частности, мюзикл Спайка Ли «Чирак» и важный американский документальный фильм «The Interrupters». Ситуация, в которую попали главные герои первого эпизода «Easy», — момент, когда ожидания с рекламы ипотеки сталкиваются с реальностью неблагополучного мира: от него можно спрятаться за живыми изгородями и огромной рентой, но иногда она приходит к тебе в лице человека, свистнувшего твои кроссовки. И тогда политкорректность и трезвость мышления становятся делом вторым. Сванберг отлично схватывает консервативную риторику, подкармливаемую страхом, — полунамеками он проговаривает страх перед чужим (и его расой), типичные аргументы «здесь же могут быть дети», когда надо закрутить кран потуже, и тревогу, растущую как на дрожжах без самокритики. Делегировавшие заботу о себе полиции и армии, современные жители мегаполиса просто растеряны, когда воруют у них из-под носа, — и вместо того чтобы ускорить бег, запутываются в собственных карманах, пока достают телефоны с камерами. Тема жестокости и предрассудков поднимается в современном кино очень часто — вспомните инди-хит «Станция «Фрутвейл» или сатирические образы Коэнов, Сванберг работает с этой темой деликатнее и без гротеска, оборачивая тревожных активных граждан в слишком узнаваемые образы расслабленных друзей.

Во втором эпизоде мы видим знакомую нам из первого сезона пару — в меру упитанного Кайла в самом расцвете сил и его жену Эми. У них двое детей, и мы расстались с ними, когда они пробовали мастурбацию и ролевые игры, чтобы освежить сексуальные отношения. Временная мера явно не помогла — теперь Кайл и Эми сидят на кушетке у психотерапевта, где жена впервые открыто заявляет, что пора перестать стесняться: им нужны открытые отношения и секс с другими людьми. Эми устанавливает приложение для знакомства и идет на свидание в бар, правда, уходит из бара совсем не с тем парнем, с которым собиралась. Кайл решает приударить за приятной девушкой, работающей с их начинающей актерской труппой.

Полиаморию активно обсуждают последние несколько лет: во всем, как это обычно бывает, виноваты проклятые миллениалы, не котирующие браки ради обязательств, откладывающие родительство и устающие от матримониальных ожиданий. Зная, что половина браков распадается, мало кто верит в мантру «жили долго и счастливо»: когда жизнь становится супермаркетом, рано или поздно в нем встречаются не только потребительские товары, но и опции ни к чему не обязывающего приключения на одну ночь. Договорившись о намерениях на берегу, как советуют все семейные терапевты, главные герои пытаются понять, что нового они хотят в сексе, а главное — для кого. Чтобы протестировать ревность и собственную привязанность? Чтобы сломать дежурное расписание семейной жизни? Или чтобы впервые за десять-пятнадцать лет почувствовать близость к кому-то, кроме человека, которому пообещали у алтаря поддерживать его в богатстве и бедности? «Easy» очень подробно останавливается на том, что мы говорим, когда пытаемся понравиться кому-то новому, как чередуем маски для флирта, но главное — что секс не исчерпывается телесным опытом: разочарование или удовольствие от него связано не только с партнером или техникой, а нашими ожиданиями от интимного общения. Что принципиально важно — Сванберг не эксплуатирует мужские ракурсы в постельных сценах и не пытается завернуть секс в привычную упаковку соблазнительности и греха. И особенно останавливается на том, как выражается на экране активное согласие, когда сексуальный партнер в любой момент прелюдии или секса может отказаться от продолжения и должен быть услышанным.

Самый нелинейный эпизод сезона рассказывает истории четырех героев. Афроамериканец Од уже несколько лет занимается стендапом, выступая на маленьких независимых площадках. Как каждый начинающий комик, он шутит в основном про себя — о подростковой жизни в Нигерии, идентичности и расе. Само собой, ему нужны подработки: он подбрасывает людей в Uber и халтурит в местном экскурсионном бюро. Одна из его пассажирок — девушка по вызову Салли, которая получает наличные в конверте за то, что засовывает кому-то ногу в чулках в рот и дает себя хорошенько отшлепать. Салли планирует писать феминистскую автобиографическую прозу о том, что секс-работа и контроль над своим телом не обязательно взаимно исключают друг друга. У Ода и Салли есть старшие друзья, которые помогают им найти свое место в жизни, — и они тоже странным образом знакомы.

В «Подработке» Сванберг исследует деньги и общественный консенсус о достойных и недостойных способах их заработать. Салли открывается старшей подруге, только хорошенько узнав ее поближе: люди начинают осуждать женщин, занятых секс-работой, автоматически, не задавая уточняющих вопросов. При этом Салли не нужны ни покровительственные советы, ни сожаление — она получает удовлетворение от своей работы и считает этот способ зарабатывать не лучше и не хуже любых других. Отдельно она описывает систему взаимных рекомендаций и поддержки, по которым работают индивидуальные девушки по вызову без сутенера — смесь социальной сети и сообщества индивидуальных предпринимателей помогает девушкам избегать неприятных клиентов и чувствовать себя в безопасности. Полемика о том, стоит ли разделять проституцию и секс-работу, может ли выбор женщины считаться добровольным, — одна из битв, в которой ломают копья с разных сторон сторонники легализации, криминализации клиента и правозащитники. Тема больная и неприятная, потому что проституция связана с проблемами траффика и сексуального рабства, но Сванберг подает эту тему через оптику глобального потребления.

Водитель Од может брать и не брать клиента, основываясь на его рейтинге, не работать, когда он не хочет работать, и строить свой заработок на основе краткосрочных связей. Секс-услуги в виртуальном мире тоже подверглись значительной уберизации — и рифма между двумя главными героями здесь считывается, хотя аналогия поверхностная: все-таки собственное тело — не салон личной машины. Безусловно, водителю не нужно за деньги исполнять сексуальные трюки или приводить себя в искусственное возбуждение, но от его улыбки, интонации, выбранных тем для разговора с пассажирами, дружелюбности зависит его рейтинг — и даже выполняя такую механическую функцию, как работу водителя, тебе необходимо эмоционально вкладываться, чтобы хоть немного преуспеть. Сванберг снимает миниатюру о двух непрестижных занятиях, которыми зарабатывают на жизнь, сопоставляя их окупаемость, человеческий фактор и мнение окружающих — как мы выясняем из финала, признаться о заработке телом все еще рискованный и неудобный вызов даже для самых прогрессивных меньшинств.

Этих героев мы тоже видели в прошлом сезоне — аж в двух сериях: двое братьев решили жить моментом и открыть небольшую крафтовую пивоварню. Эксперимент, начинавшийся в гараже, закончился небольшим заводом с популярным местным пивом, но его распространение до боли напоминает приключения коммивояжеров полувековой давности. С бутылками пива в рюкзаке старший брат объезжает дружественные заведения, пока младший мечтает варить экспериментальные сорта (например, на кофе), которыми сможет гордиться. Их жены, родившие детей, тем временем, используют отходы от производства пива для своего малого гастробизнеса и получают приглашение от местного фуд-маркета и универмага продаваться в больших масштабах. Только для этого нужно, чтобы завод их мужей работал на полных мощностях и производил много популярного, а не экспериментального пива. Планы мужей и жен на будущее не совпадают, и, очевидно, кто-то из них должен отодвинуть свою мечту на задний план.

Наблюдая за семейными отношениями, Сванберг (сам семьянин с двумя детьми и сторонник равноправного родительства) не ищет в браке выпуклых конфликтов, но очень хорошо чувствует главную проблему отношений — соперничество самолюбий. Друг другу необходимо уступать, будет ли это обсуждение планов на воспитание ребенка, планирование бюджета или принятие решения, чья карьера на данный момент важнее. Десятки публикаций на тему, почему мы не можем получить все (деньги, семью, друзей, творческую работу и при этом здоровую психику), заполонили колонки поп-психологов, и Сванберг обращает внимание как раз на то, что наши партнеры — возможный ключ к решению. При правильно выстроенных отношениях с партнером ваши приоритеты будут чередоваться, а вы будете уступать друг другу в зависимости от того, кто больше самореализован в текущий момент времени. «Отработанные зерна» — эпизод про то, как мужья отодвигают свои амбиции, чтобы помочь своим женам наконец почувствовать собственную состоятельность и важность. Выбор стать домашним папой, пока дорогая и важная для тебя женщина делает карьеру и завоевывает мир, — один из аспектов смещающихся гендерных ролей в семье. Куда важнее стать тылом для близкого человека, чем вписываться в абстрактные категории того, что положено делать настоящим «женщинам» и сильным «мужикам» — и если на лице партнера ты читаешь вдохновение, которое тебя давно не посещало, возможно, самое время отойти и дать порулить другому.

50-летний Джейкоб переиздает свою старую книгу автобиографического графромана о разводе с женой: много лет назад он глупо и некрасиво ей изменил. Они расстались давно и не поддерживают отношения, но редакторы и особенно маркетологи советуют возобновить контакт перед выходом переиздания — в том числе чтобы разослать интригующие пресс-релизы с человеческой историей. Джейкоб решается на встречу с женой, которая с порога чувствует что-то неладное. Но их чувства постепенно обостряются — и двое вспоминают и понимают, почему когда-то полюбили друг друга, сколько взаимных ошибок сделали и что им мешало попросить прощения.

Мы уже встречались с Джейкобом в прошлом сезоне: тогда он, пишущий ядовитые комиксы по мотивам собственной биографии, был разоблачен и пристыжен молодой художницей — она выставила его интимные фото в публичном пространстве в качестве арт-высказывания. В этой серии Джейкоб снова сталкивается нос к носу с собственным нарциссизмом — и, вероятно, именно в нем кроется секрет его постоянных неудач и невозможности заводить и поддерживать отношения. Сванберг вводит нелепого и очень узнаваемого персонажа — раздражающую девушку-специалиста по социальным сетям, которая считает, что любой пиар и скандал — инструмент для продаж. Именно инцидент с ней лежит в основе главного конфликта серии: очевидно, сам писатель не разобрался, чего он больше хочет — возвращения своей известности и направленных в его сторону софитов или зрелого разговора с бывшей женой по душам. Что очень важно: Сванберг как режиссер мамблкора — жанра, построенного на импровизации и часто исповедальности, — ставит вопрос о том, имеем ли мы право заниматься творчеством, вовлекая наших близких людей в публичное поле и высмеивая наши с ними противоречия. Одна из главных задач мемуаристов, стендап-комиков и режиссеров документального кино — о том, как балансировать между отражением реальности и этикой, — решается в случае Джейкоба в ожидаемом ключе: так или иначе, мы чаще всего выбираем между большими продажами и неприкосновенностью чужих чувств.

Пухлая старшеклассница Грейс (Даниель Макдональд, которую вы могли видеть в одной из главных инди-комедий года «Patti Cakes») растет в богатой семье без каких бы то ни было правил и ограничений. Кроме одного — не приводить гостей домой, не спросив родителей. Она все же приглашает своего бойфренда, пытается заняться с ним сексом и оказывается застигнута врасплох больным папой, дремлющим в другом конце необъятного дома. В наказание родители ставят одно обязательное к выполнению условие — каждое воскресенье до отъезда в колледж ходить с ними в церковь. Бунтующая Грейс решает разоблачить церковное надувательство и действует согласно проповедям Христа: выясняется, что Библия, когда дело доходит до конкретного соблюдения христианских заветов, не нравится никому.

Самый смешной и острый эпизод сериала взялся не из воздуха. Усиление церкви в Штатах в последнее десятилетие стало одной из причин заметного правого поворота в политике, компании против абортов и растущей исламобофии. Сванберг, вместо того чтобы говорить о глобальной тенденции, берется за отдельную 17-летнюю девочку, живущую в достатке, которая начинает задавать неудобные вопросы родителям, привечать бездомных в их идеально обставленном доме и дарить им ненужные родительские вещи. «Легче верблюду пройти сквозь игольное ушко, чем богачу войти в царствие небесное» — одна из самых цитируемых фраз Библии запускает в Грейс рефлексию о своем месте в мире и личных привилегиях. Говорить правильные вещи и делать правильные вещи — не всегда связанные между собой действия, что выясняет Грейс в церкви во время своих почти коэновских приключений. На что тратятся пожертвования, как Священное писание обрастает трактовками и поворачивается как дышло в удобную сторону — «Easy» рассказывает об этом через гротескную историю подросткового бунта. Его суть — показать, что за велеречивыми проповедями стоят старые как мир мотивы контроля и накопления.

Пара молодых лесбиянок из первого сезона — молодая куратор Джо и студентка Чейс — живут вместе в съемной квартире. Первая занимается феминистским искусством и делает небольшие выставки для начинающих, вторая ходит в колледж, а по вечерам в танцевальную студию. Там преподавательница приглашает всех принять участие в бурлеске для эксперимента по принятию собственного тела. Формально две девушки вроде бы поддерживают друг друга, на деле оказывается, что интеллектуалке-феминистке не нравится бурлеск и вообще практика демонстрации обнаженного тела на публике. Правда, перформанс, на который она с гордостью привезла международную труппу художниц, тоже связан с публичным обнажением и демонстрацией себя посторонним людям.

Один из главных вопросов четвертой волны феминизма — о том, как относиться к своему телу и является ли сексуализация инструментом эмпауэрмента. Эта дискуссия часто поднимается в отношении большинства поп-исполнительниц — от Рианны до Ники Минаж, — которые используют откровенные образы себя в том числе для феминистских стейтментов. Неудивительно, что героиня «Easy» Чейс, занимающаяся тверком, рано или поздно решает попробовать другую практику освобождения тела. Но бурлеск как танцевальное шоу с историей угождения мужчинам из рабочего класса кажется ее подружке Джо идеологически неправильной формой. Выставляя танцы голых девушек в контексте феминистской выставки в галерее, Джо считает, что ратует за другое, и смотрит на подругу сверху вниз. Сванберг наблюдает за динамикой поддержки в женских сообществах, где танцевальное выступление в варьете больше не является способом заработка в унизительных условиях, а становится инструментом исследования себя. Когда Чейс превращается в Леди Ча-Чу, по-любительски и очень неловко двигаясь, она делает это не для того, чтобы потом поерзать у кого-то на коленях и получить несколько баксов в блестящие стринги. Возвращение себе радости от собственного тела — от оргазмов до «непристойных» танцев в собственное удовольствие — один из важнейших мотивов современной западной культуры с лозунгом «Our Bodies Ourselves», которая старается отойти от осуждения тела и его удовольствий и навешивания ханжеских ярлыков.

Миниатюрная Энни, работающая няней и репетитором (в прошлом сезоне она пыталась заняться сексом втроем с другой парой) огорошена признанием бойфренда: он переезжает в Сиэтл и, в общем, готов перед отъездом, так уж и быть, на прощание заниматься с ней сексом. Энни не на шутку расстроена, когда получает срочный звонок от своей клиентки — молодой мамы Саманты, которая вынуждена уехать на несколько дней и хочет оставить с няней свою двухлетнюю дочь, только начинающую говорить. Энни сразу же соглашается и проводит с малышкой несколько незапланированных дней. Так она приходит в себя после расставания, а заодно видит, что может быть незаменимой в уже развалившейся семье.

«Маленькие шаги» — пример того, как Сванберг обыгрывает название каждой серии, чтобы через конкретную деталь обозначить конфликт главного героя. Неуклюже ходящая за руку двухлетняя девочка делает первые шаги в жизни, кажется, потеряв своего отца, пока ее воспитательница — одинокая 37-летняя девушка из Чикаго — пытается понять, будут ли у нее вообще дети и от кого. Позднее материнство, на которое в развитых странах все чаще решаются, только сделав карьеру, привело к демографическому кризису и принципиально новому взгляду на родительство. Когда заведение детей стало выбором, а не социальным обязательством, движение за бездетность, чайлдфри, обросло идеологией. Некоторые люди в этом движении — в том числе те, кто примирился с собственным бесплодием или посчитал, что упустил момент заводить детей. Главная героиня Энни, кажется, готова к материнству, но у нее нет человека, с кем она могла бы разделить этот опыт — и момент заведения ребенка для нее отодвигается на неопределенный срок, что социально пока не одобряемо.

Но для того чтобы воспитывать ребенка и поддерживать его в первые годы жизни, совершенно необязательно биологически быть матерью и опекуном — подруга во время разговора с Энни говорит о том, что одиноким людям в будущем должно быть позволено присоединяться к чужим семьям и участвовать в их жизни. Идея, которая кажется издалека утопической, реализуется в простой истории Энни, которая решается быть ролевой моделью и поддержкой по велению сердца. Альтернативная семья уже не за горами и существует в миллионе домов в виде нянь, соседей, коллективного воспитания детей несколькими поколениями, но общество как всегда опаздывает в том, чтобы признать этот факт и найти в нем не свидетельства кризиса, а доказательства эмпатии, прочных горизонтальных связей и другого понимания ответственности.