В мире, очевидно, пережившим ядерную войну и превратившемся в песчаные пустоши, спустя век общество разделилось на кланы и живет по законам Выжженных Земель. В этом далеком-близком будущем главной валютой стали патроны 9 и 7,62 мм от АК-47, а правилом — не нападать первым. Не все, впрочем, его придерживаются, а безымянный ронин (Юрий Колокольников), ищущий пули для своего пистолета ручной сборки, случайно знакомится с девушкой по имени Мария (Диана Енакаева), которая нанимает мужчину проводить ее до Стены. Там живет отец девочки — жестокий Король (Даниил Воробьев), выкинувший ее вместе с матерью из крепости. Мария жаждет мести. «Месть ничего не изменит, только сделает хуже», — говорит ронин, долгие годы искавший убийцу своего отца, но в итоге отказавшийся от этой затеи. Мария придерживается иного мнения, поэтому им предстоит три ночи идти через Долину, в то время как по следу путников движется банда мародеров, у вождя которых есть свои счеты с ронином. В финале ронин (хороший), Король (плохой) и вождь (злой) сойдутся в эпичной схватке, но победителем из нее выйдет кое‑кто другой.
Гнусавый закадровый голос на вступительных титрах. Чумовой синтезаторный саундтрек композитора Mimiko. Постапокалиптический сеттинг (за осязаемый, живой и потертый мир хочется сказать отдельное спасибо художнице-постановщице Эльзе Серовой). Одинокий воин дороги. Катана, пистолеты, золотой «Калашников», как в эпизоде «Просмотр» Паноса Косматоса из «Кабинета редкостей Гильермо дель Торо», и патроны как единственная ценная валюта. Элементы, из которых любовно собран «Последний ронин», не просто оммажи, составляющие суть любого кинопастиша. Это часть культурного кода или, если угодно, кинематографическая ДНК, которая образует скелет и плоть фильма, выглядящего, подобно «Мэнди» того же Косматоса, далеким пришельцем из 1980–1990-х годов, на которые пришлось детство миллениалов.
Собственно, в своем неглупом полнометражном дебюте режиссер Макс Шишкин (1988 года рождения) обращается не столько даже к фильмам той эпохи, которая остается самой модной в кинематографе, сколько к контекстуальному культурному опыту, который можно было получить только в то время. К опыту, который постигался через шипящий звук видеокассеты, полуночное свечение экрана телевизора, фильмы (чаще всего боевики, фантастика и хорроры) категории «Б», которые, так уж вышло, составляют костяк кинообразования поколения Y. Благодаря ему «Последний ронин» выглядит таким узнаваемым и родным — а не из‑за того, что в нем есть робопсы, как в «Крикунах», с красным интерфейсом, как в «Терминаторе». Кстати, похожие робопсы были и в четвертом сезоне «Черного зеркала», а еще они появятся в первой серии лютого российского аниме «Киберслав», снятого в жанре славянского технофэнтези.
«Ронина» чаще всего сравнивают с «Безумным Максом» (а те, кто вообще не смотрит кино, — с сериалом «Одни из нас»), но это попсовое и, разумеется, страшно поверхностное сравнение. Фильм Шишкина вырос из другой аналоговой и более нишевой кинофантастики 1980-х — конкретно из «Киборга» Альберта Пьюна, учителя Чада Стахелски («Джон Уик») и великого треш-аутера, делавшего большое искусство из вторсырья. В 1998 году подобный постапокалиптический сайфай уже превратился в самопародию в ироничном «Шестиструнном самурае» Лэнса Манджия, а в 2021 году и вовсе был знатно обшучен в «Узниках страны призраков» Сиона Соно с Николасом Кейджем.
«Ронин», впрочем, тоже сделан не то чтобы на серьезных щах. Герой Юрий Колокольникова оказывается почти толстовцем — может, он и не практикует «непротивление злу насилием», но точно исповедует философию ненасилия. Преследующая его и девочку банда мародеров изъясняется на ломанном русском (так же, как и песчаные бандиты в «Дороге ярости»), а для пущего издевательского эффекта их речь снабжена субтитрами. Большая часть экшн-сцен в фильме пытается небезуспешно поразить нереальной крутизной, но некоторые решены в комичном ключе, а настоящим «королем комедии» предстает персонаж
Даниила Воробьева — внебрачный сын Ланнистеров и Кощея Бессмертного
Георгия Миляра. В финальной (самой дикой) трети картины его персонаж выдает слэпстик на французском, практически не слезая с игра-престольного трона, собранного из калашей.
Словом, фильм Шишкина не только кинопастиш (как недавний турнирный боевик «На расстоянии удара», выступивший оммажем ко всем файтингам с Жан-Клодом Ван Даммом: от «Кровавого спорта» до «Кикбоксера»), но и ироничный комментарий к жанру — как постапокалиптического сайфая, так и дарк-фэнтези наподобие «Игры престолов». В «Ронине» есть и Стена, и одичалые, и Юрий Колокольников (который играл самого настоящего одичалого в GoT), и свой Тирион Ланнистер
с золотой рукой, как у его брата Джейме, и даже своя Дейенерис Таргариен. Не находится только Джона Сноу, способного ее остановить.
Финал «Ронина» оттого производит настолько шокирующий эффект, что герой Колокольникова на самом деле оказывается уходящей натурой, осколком исчезнувшего, как восьмидесятые и девяностые, мира. А его место занимает девушка, которую не случайно зовут Мария, — только эта мстительная Мария скорее родит не Христа, а Антихриста, и устроит на Земле обыкновенный фашизм: неспроста, опять же, почти все главные герои
— арийские блондины, затянутые в черную кожу на фоне красного солнца.
Режиссер прощается с этим (своим) героем в самой меланхоличной и злой концовке из возможных. Наивный гуманизм восьмидесятых и девяностых («если машина, терминатор, может научиться ценить человеческую жизнь, быть может, и мы сможем это сделать») уступает жестокой картине двадцатых, где человеческая жизнь уже не имеет никакой цены. Помнится, в легендарном мультсериале «Человек-паук» (1994-1998) Крейвен-охотник, про которого сейчас идет фильм с Колокольниковым, подобно ронину говорил, что «месть никогда не бывает справедливой» и что «можно построить себе трон на штыках, но нельзя на него сесть». На трон на штыках, может, и нельзя, а на престол из калашей, как показывает фильм Шишкина, — вполне.
Евгения Ткачева
