У нас есть «Барби» дома: кукла-икона глазами Раду Жуде, Тодда Хейнса и еще трех режиссеров

Более-менее стереотипная Барби (ослепительно светлые волосы, яркий макияж, но при этом совсем никакой одежды) возвращается домой из магазина, достает из пакета уменьшенную копию самой себя (то есть обычную пластиковую Барби), жарит ту на сковородке и съедает. Конец.

Если кто‑то думает, что «Барби» 2023 года — радикальное феминистское высказывание, им нужно просто посмотреть «Барби-1977». Героиня Марго Робби в финале своего фильма предлагает куклам обоих гендеров жить дружно, а героиня Тины Л’Хоцки за почти полвека до нее занимается кукольным каннибализмом. Конечно, за девять минут невозможно разжевать месседж, как в двухчасовом фильме, и тут остается слишком большое пространство для зрительских интерпретаций. Впрочем, Л’Хоцки в первую очередь известна не как режиссерка, а как it girl манхэттенской клубной сцены 1970-х, девушка Жан-Мишеля Баския (в фильме 1996 года ее изображала Кортни Лав). Ее радикальная «Барби», снятая в рамках движения no wave, призвана бесить, эпатировать и возмущать мизогинов. Блокбастер «Барби» от Греты Гервиг развлекает, успокаивает и лишь легко касается темы женской телесной автономности (совсем отойти от традиции феминистской дискуссии вокруг куклы даже голливудская студия не могла). Не перепутайте.

До комка в горле трогательный байопик о трагичной жизни певицы Карен Карпентер, исполнявшей самые легкие песни в мире. Сцены в кругу чересчур контролирующих родителей и равнодушного брата-соавтора перемежаются концертными выступлениями и нарезкой американских пейзажей под бессмертные композиции семейной группы Carpenters. Бесконечные коробки со слабительным, рехаб, хоррор-монтажи Рейгана и Никсона по ТВ. Смерть от нервной анорексии. Неожиданный поворот ровно один: певицу и членов ее семьи играют не голливудские звезды, а Барби и Кены.

«Суперзвезда: История Карен Карпентер» — дебютный фильм Тодда Хейнса («Вдали от рая», «Май, декабрь»), про который вы, скорее всего, в отличие от его байопика о Бобе Дилане, никогда не слышали. Это не случайно: вскоре после премьеры на кинофестивале в Торонто Ричард Карпентер и компания Mattel пригрозили автору исками, если все копии ни с кем не согласованного фильма не будут уничтожены. Только Музею современного искусства в Нью-Йорке было разрешено сохранить копию в архиве, ну и низкокачественные пиратские копии также продолжили циркуляцию и принесли фильму что‑то вроде культовой славы. Mattel вообще всегда недальновидно воспринимала в штыки бесплатную рекламу: группу Aqua тоже когда‑то пыталась засудить, а теперь ремикс «Barbie Girl» играет на титрах официального многомиллионного фильма.

Фильм Хейнса совсем не стремится демонизировать куклу. Да, Барби — пример нереалистичного женского образа в поп-культуре, из‑за которого могла развиться болезнь героини. Но, будучи помещенным в драматические сцены, это нереалистичное пластиковое тело вызывает бесконечную зрительскую эмпатию. Хейнс вообще никого не осуждает и не спешит делать объясняющие все выводы. Барби может все — даже страдать от РПП (расстройства пищевого поведения. — Прим. ред.) в эфемерной драме самого тонко чувствующего режиссера современности.

Киностудия Disney ответила студии Warner на ее хит «Барби» еще двадцать лет назад. «Идеальная игрушка», где кукла Ева (Тайра Бэнкс) оживает, чтобы встретиться со своей владелицей (Линдсей Лохан), — идеальный фильм «Барби» нашего детства во всем, кроме названия.

И шрифт, которым написано имя «Ева» на коробке, и пластиковые декорации Саннивейла, по которому она разъезжает в прологе, и широкий набор ее профессий так похожи на брендирование «Барби», что даже удивительно, как Mattel обошлась без иска (впрочем, на стримингах кино на сегодняшний день недоступно). А в вопросах изображения кукольной неповоротливости, идеального обаяния и просто неземной красоты Тайра Бэнкс составляет конкуренцию Марго Робби более чем на равных.

Примечательны сюжетные детали, которыми картина, снятая совсем в иную эпоху, отличается от нынешнего блокбастера. Чтобы оживить куклу в реальном мире, девочке приходится не просто «неправильно» с ней играть, а провести полноценный оккультный ритуал со свечами и пентаграммой (изначальная цель, ради которой из магазина похищена раритетная книга, — воскрешение матери). Ева не боится реального мира и не стремится его изменить, а, наоборот, слегка под него подстраивается: устраивается на реальную работу и понимает, что быть идеальной всегда и везде необязательно. На офисной вечеринке мужлан слишком агрессивно флиртует с героиней, и коллеги жестоко шутят: «Надеюсь, ее навыки самообороны лучше ее секретарских умений». Сама Ева отвечает на домогательства пощечиной и нежным нравоучением («Тебе необязательно играть эту грубую роль, просто будь собой»). В фильме Греты Гервиг Кенов перевоспитывали при помощи целой лекции о сексизме.

Есть в «Идеальной игрушке» та искренность и простота, за которую мы ценим все семейные фильмы. Пускай это и искренность консюмеризма (от долгого монтажа примерок Тайрой Бэнкс умопомрачительных нарядов в ТЦ невозможно не кайфануть), и простота патриархальных ценностей (чего стоит сцена, где Ева помогает с макияжем коллеге, которая могла бы понравиться главному сексисту в офисе). Эта Барби не умеет читать и писать, но глупой назвать ее язык не поворачивается.

В своем первом полнометражном мультфильме Барби встречается с крестным отцом жанра «ожившие игрушки» — нет, не Ковбоем Вуди и не Баззом Лайтером, а с самим Щелкунчиком. Точнее, это уже не Барби, а Клара, на месте которой себя представляет Барби, после чего сюжет развивается достаточно близко к тексту Гофмана (и Чайковского).

Если Грета Гервиг брала формулу «Волшебника страны Оз» ровно с парой миров и идентичностей героини (эту же формулу использовал всю карьеру Дэвид Линч, для которого «Оз» — главный фильм жизни), то аниматор Оуэн Херли идет дальше и дарит героине-кукле сразу три параллельные вселенные. Во-первых, это современный пролог, где кукла Барби обучает балету младшую сестру Келли. Во-вторых, Германия XIX века, где Клара с семьей празднует Рождество и получает в подарок Щелкунчика. В-третьих, волшебная страна Конфетия, где происходят основные приключения героев и их противостояние с Мышиным Королем. Ведь в конечном счете Барби — это игрушка, а в игре возможно все, в том числе бесконечное количество слоев метаповествования.

Другое дело, что какие‑то необычные роли Барби здесь вообще не играет (все три партии — вариации принцессы), а визуальное окружение на фоне каждого перевоплощения, прямо скажем, не впечатляет. Это уровень графики приставок нулевых, второй части The Sims и клипов Глюкозы. Впрочем, бессмертная музыка Чайковского даже пластиковую Барби способна оживить, и в финале, где анимированная с помощью глючного motion capture кукла (ноги дрожат и половину времени не касаются земли) показывает пируэты под классическую мелодию, остаться совсем равнодушным невозможно.

У взорвавшего рынок домашнего видео мультика «Барби и Щелкунчик» к 2023 году вышло 34 сиквела, в которых кукла встречала Русалочку, лебедей из «Лебединого озера», инопланетян, рок-звезд и даже трех мушкетеров. В рамках детской игры и правда возможно все — фантазия безгранична. Поэтому задним умом сюжетный ход из «Барби» Греты Гервиг, когда все проблемы куклы начались-де из‑за «неправильной игры» ребенка (в ход шли фломастеры, ножницы и мрачные мысли), кажется особенно глупым. А вот румынский фестивальный режиссер Раду Жуде решил пойти до конца в противоположном направлении — и сделал основой своей жестокой игры с куклами работы Бодлера, Флобера и Чехова.

Если «Барби» (2023) показалась вам излишне плакатным высказыванием, посмотрите «Пластиковую семиотику» Раду Жуде, состоящую из скрупулезно выстроенных визуальных композиций с игрушками, буквально выглядящих и воздействующих на зрителя как социалистическое плакатное искусство. Другое дело, что идеологический вектор Жуде неоднозначен, он стремится не донести конкретный месседж, а спровоцировать зрителей на критическое осмысление увиденных знаков и образов.

Барби-матери рожают младенцев под присмотром неваляшки-Айболита, после чего те пугающе ползают, заведенные пружиной. Барби-подросток красится для Кена, участвует в оргии и приветственно машет из кабриолета куклам в традиционных костюмах малых народов. Взрослая Барби самовлюбленно улыбается, стоя над бездомным, катается нагишом верхом на киборге и оказывается изнасилованной под дулом автомата игрушки-солдата (на вид американского). К слову, работа Жуде впечатляет не только композициями, но и просто бесчисленной коллекцией чудесных винтажных игрушек (можно заметить даже советского Буратино и современную Машу из «Маши и Медведя»).

В фильме с героями-игрушками на самом деле нет никаких правил, но корпорации еще не скоро это поймут. Неизбежный кроссовер будущей киновселенной Mattel явно будет выглядеть скупее и менее насыщенно, чем свободная игра в Барби глазами Раду Жуде.