«Банши Инишерина»: лучший фильм Венецианского кинофестиваля, который нам не понравился

1 апреля 1923 года. Остров Инишерин в Ирландии, в реальности никогда не существовавший. Однажды young fellowмолодой человек Подрик Суиллабхан (Колин Фаррелл) пришел к своему old fellowстарому приятелю Колму Доэрти (Брендан Глисон), чтобы привычно пригласить его пропустить пинту в баре, но тот почему‑то не вышел, а на все расспросы («Как, да почему, задел ли я тебя словом?») ответил просто: «Ты мне разонравился».

Ирландский драматург, сценарист и режиссер Мартин МакДона на заре своей киношной карьеры так удачно разрядил «Шестизарядный» перед киноакадемиками, что сразу получил за эту среднеметражку «Оскар» и любовь американских зрителей. Где‑то после «Семи психопатов» он также был негласно признан и «народным российским режиссером». Обычно таковыми становятся те постановщики, которые красиво и не бездумно наматывают кишки на кулак (Квентин Тарантино, Роберт Родригес), талдычат постулаты лайф-коучинга (Дэвид Финчер, сестры Вачовски), и британцы, любящие крепкое словцо (Гай Ричи, Дэнни Бойл).

МакДона в этом смысле «виновен» по всем пунктам. И по всем трем пунктам он был великолепен в своем полнометражном дебюте — абсурдистской криминальной драме «Залечь на дно в Брюгге» с Фарреллом и Глисоном, которую уже, наверное, можно назвать настольной классикой нулевых, какой, скажем, для семидесятых стал «Убрать Картера» с Майклом Кейном.

Первый час «Банши из Инишерина» вызывают приятное чувство ностальгии. Неужели это тот самый Мартин, герои которого умеют отвечать глупостью на глупость, пьют, страдают, живут и умирают, без цели и смысла, как брошенные в гнезде птицы? В экспозиции фильма важную роль играют части тела: нахмуренные брови Фаррелла и навостренные уши решившего стать великим музыкантом Глисона. Однако затем градус агрессии начинает резко повышаться, и Мартина несет. МакДона забывает про мотивацию своего музыканта, отсекает ему пальцы, убивает принадлежащего Подрику ослика, и ведет себя хуже, чем фанат «Шемрок Роверс»Футбольный клуб из Дублина — столицы Ирландии. в ливерпульском пабе.

Обнажая абсурдность ситуации, он низводит своих гоголевских персонажей (как будто списанных с героев «Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем») в пучины скучного ирландофобского гиньоляПьеса, спектакль или сценические приемы, основой которых является изображение различных преступлений, злодейств, избиений, пыток и т. д.. Смотрите, деревенские дурачки смеются над Моцартом и говорят «feck» вместо «fuck». В неудачных дублях (местами фальшивят все артисты), в непоследовательном портрете невежества вылезают актерские швы. Вместо горькой оскомины от осознания глупости созданий божьих (которая и делала финал «Брюгге» таким великим) МакДона выбирает театр аффекта, в котором за театр абсурда выдается форсированное насилие.

Банши, заявленные в названии фильма, как известно, волшебные создания ирландского фольклора, которые могут являться к обреченным на смерть в двух обличиях: красивой молодой девушки и уродливой старухи. МакДона использует сразу два образа. Первый олицетворяет незамужняя (чуть ли не девственница) сестра Подрика Шивон (Керри Кондон). Второй — миссис МакКормик (Шейла Флиттон), которую жители Инишерина обходят стороной. Но поскольку Мартин уповает не на мифологию, а на реальность, его банши не плачут, не стонут, не издают звуков. Как и люди.

Все они молчаливо смирились с жизнью на Инишерине, который прогресс обошел стороной — и где время как будто застыло. Трагедия же Подрика в том, что он не смог смириться с завершившейся дружбой и пошатнул вековые традиции земли, на которой никто и никогда не задавал вопросов.

Поклонников у картины будет много, не в пример изящной «Голгофе» брата Мартина, Джона Майкла МакДоны, тоже рассказывающей о смирении и абсурде, и тоже с Бренданом Глисоном в главной роли. Но оно и понятно: тот фильм предлагает поразмышлять, а этот — тупо созерцать. В итоге смириться по-хорошему стоит только с тем, что МакДона уже, кажется, никогда больше не снимет что‑то похожее на «Брюгге». А ожидание нового «Брюгге» может превратиться в ожидание ГодоНазвание пьесы ирландского драматурга Сэмюэля Беккета, иконы театра абсурда., то есть в заранее абсурдное и бессмысленное мероприятие.

На Венецианском кинофестивале также показали «Личную жизнь» Кодзи Фукады, которая тоже рассказывала про смирение, но не в пример сильнее МакДоны. Так, по сюжету японка Таэко (Фумино Кимура) живет с мужем (Кэнто Нагаяма) и ребенком от другого мужчины — глухого корейца (Томороо Тагути). Когда обычным солнечным летним днем с одним из родственников произойдет страшная трагедия, каждому из членов семьи предстоит осознать, как (и главное — зачем) жить дальше.

Фукада, снявший свой дебют «Гостеприимство» в 2010 году и получивший международное признание с «Фисгармонией» на Каннском кинофестивале-2016, к восьмой работе достиг впечатляющей легкости и простоты формы при грузном, но хрупком содержании. Не станем раскрывать подробностей сюжета, оставив вам возможность самим увидеть, пожалуй, самую впечатляющую сцену нынешнего Венецианского кинофестиваля.

Скажем только, что она происходит через сорок минут после начала фильма (многие критики, решив, что пришли на типовую японскую семейную драму, к этому времени уже потянулись к выходу), ошеломляет и полностью меняет правила игры. Смирение по Фукаде — награда, которая не может достаться героям просто потому, что они хорошие люди. Они должны пройти определенный путь, а их эмоции — улечься. Воздушно легкий финал поражает не меньше самой трагедии. Образует с ней контрапункт. Кодзи отправляет своих героев строить новую жизнь, провожая их камерой из окна, без склеек дожидаясь, пока они покинут квартиру и появятся на улице. Этот полный любви к своим героям взгляд, словно взгляд матери из окна, неравнодушно следящей за детьми, уезжающими куда‑то надолго. За такое не жалко дать главную награду фестиваля — венецианского «Льва».

Белые привилегированные англичане-снобы — врач Дэвид Хеннингер (Рэйф Файнс) и его супруга, детская писательница Джо (Джессика Честейн), — приплывают в Северную Африку на вечеринку лучших друзей, которую организует их сибаритствующий приятель Ричард (Мэтт Смит) вместе со своим любовником (Калеб Ландри Джонс). Однако на ночной дороге подвыпивший, вяло переругивающийся с женой Дэвид случайно собьет юношу-бербера, который то ли хотел продать им окаменелости, то ли с другом собирался их ограбить. ДТП сходит Хеннингерам с рук, но вскоре объявляется отец погибшего юноши в компании еще двух мужчин и предлагает Дэвиду отправиться с ним в пустыню на похороны. Мужчина не сразу, но соглашается. И в этот момент для него начнется одиссея, которая увенчается прощением. Однако не таким, какое себе можно представить.

Несмотря на то, что у старшего и младшего МакДоны одинаковое количество фильмов (четыре), старший брат все еще остается в тени младшего. Так, пока премьера «Банши Инишерина» Мартина прошла на Венецианском кинофестивале, «Прощенный» Джона Майкла после ограниченного проката был тихо слит на стриминги. И это немножко несправедливо, потому что новая картина старшего МакДоны хоть и не бесспорная, но по-своему любопытная, увлекательная, злободневная работа, которая заслуживает чуть больше внимания, чем ей досталось (особенно после его никчемной предыдущей ленты «Война против всех»). Формально — это экранизация постколониального романа Лоуренса Осборна, но материал настолько макдоновский, что весь фильм не покидает ощущение, что Джон Майкл сам написал эту язвительную, сатирическую и саркастическую историю про вину белого человека.

По сути, лента состоит из двух сюжетных линий. Первая — это поездка Дэвида на похороны, во время которой он кое‑что понимает про себя. Вторая — могучая вечеринка, на которой гости не только упражняются в остроумии и словесных рапирных выпадах, но и пропесочивают различных селебрити. Так в фильме вспомнят Джонни Деппа времен «Пиратов Карибского моря», а имя супруги Дэвида подозрительно напоминает уменьшительно-ласкательную форму имени другой известной детской писательницыДжоан К.Роулинг. Вообще, несмотря на то, что герои «Прощенного» выглядят как персонажи «Смерти на Ниле», нам ни на секунду не дают забыть, что действие происходит в наши дни. Например, Дэвид по телевизору смотрит «Ходячих мертвецов», которые с экрана как бы жирно намекают на то, что все бесстыжие богачи — всего лишь зомби.

Но МакДона не был бы МакДоной, если бы ограничился только сардоническими остротами. Под всей этой громоздкой сатирической конструкцией потихоньку прорастает его фирменный гуманизм. Не секрет, что творческий метод ирландских братьев-авторов заключается в том, чтобы долго смотреть на какую‑нибудь окаменелость, пока из нее не вылупится человек. Вот и казавшийся каменным и циничным Дэвид ближе к финалу растает и предстанет перед нами изменившейся, понявшей ценность человеческой жизни личностью. Хочется верить, что та же трансформация произойдет и со зрителями этого маленького, но достойного фильма.