В отдаленном, но явно не столь уж далеком будущем исчезла боль, а человечество научилось отращивать себе новые органы и делать из этого настоящие представления — говоря на языке арт-кураторов, перформансы. Один из таких перформеров — прославленный Сол Тенсер (Вигго Мортенсен), который вместе со своей партнершей Каприс (Леа Сейду) устраивает в саркофаге судебной аутопсии незабываемые шоу по вырезанию новообразований хирургическими инструментами.
«Хирургия — это новый секс», — шепчет на ухо Тенсеру влюбленная в него медработница Тимлин (Кристен Стюарт), которая очень хочет стать частью его представлений. Однако художник оказывается заинтересован другим предложением. Однажды к нему обращается экоактивист Лэнг (Скотт Спидман), сына которого задушила супруга. Дело в том, что ребенок ел пластик и таким образом вышел на новый виток эволюции. Лэнг предлагает сделать из мальчика арт-объект, прилюдно препарировав его.
79-летний отец боди-хоррора Дэвид Кроненберг снял свой последний телесный ужастик («Экзистенция») 20 с лишним лет назад. И в этом смысле «Преступления будущего» — возвращение канадца к корням. Символично, что один из его первых фильмов тоже назывался «Преступления будущего». Однако новый фильм не ремейк и не сиквел предыдущего: вначале он вообще должен был называться «Painkillers» («Болеутоляющие»), но затем режиссер рассудил, что картин с таким названием уже слишком много, поэтому пусть будут еще одни «Crimes of the Future».
В свежих «Преступлениях будущего» велик соблазн увидеть — саморазоблачительную исповедь, а в герое Мортенсена — альтер эго Кроненберга. Ведь, как и создатель картины, Сол Тенсер — творец, помешанный на всяких телесных мутациях. Только Тенсер выращивает новые органы, а Кроненберг — идеи, которые потом превращаются в не идущие из головы картины. Как забыть Джеффа Голдблюма, превращающегося в муху? Или Дженнифер Джейсон Ли, собирающую в «Экзистенции» пистолет из хрящей? Или Джеймса Вудса в «Видеодроме», засовывающего оружие в похожую на вагину щель на своем теле?
«До какой степени вы радикальны? Вы боитесь почувствовать эмоции?» — спрашивает Лэнг у Тенсера. И тут сразу приходят на ум обвинения в адрес самого Кроненберга: дескать, он радикальный и холодный формалист, а идеи в его фильмах важнее чувств. Когда нужно, Кроненберг умеет быть эмоциональным художником — и «Преступления будущего» очень чувственное кино. Не столько даже на душевном (хотя на нем тоже), сколько на телесном уровне.
Все сцены в саркофаге судебной аутопсии (только ради одного этого устройства стоило снять фильм) поставлены со свойственным Кроненбергу изобретательным, обезоруживающим, трансгрессивным, перверсивным эротизмом. Если героиня Леа Сейду Каприс — хирург, то сам канадец — кинохирург, который «делает на теле разрез и завороженно смотрит на то, как причудливо, шокирующе, как попросту красиво взаимодействуют внутренние органы». Тогда почему бы нам за альтер эго Кроненберга не посчитать Каприс, а Мортенсена — за музу, учитывая то, что Мортенсен является музой Кроненберга и в реальной жизни?
Кстати, в фильме есть отдельный спор о том, кого считать настоящим художником: перформера Тенсера или постановщицу действа Каприс, снимающую его на камеру. Как справедливо замечает сотрудник НБН (Новой бригады нравов, следящей за тем, чтобы человечество не эволюционировало слишком быстро), «если Каприс делает операции и тату на органах, то я думаю, что именно Каприс — художница. Тенсер просто предоставляет ей органы». Внимательный агент выводит на свет женщину, которая обычно остается в тени творца-мужчины.
В «Преступлениях будущего» много таких едких социальных комментариев, посвященных несправедливому мироустройству. От Кроненберга достается всем: и бесталанным, эпатирующим публику перформерам (украсивший свое тело ушами танцовщик), и охранителям из НБН, пытающимся сохранить статус-кво, и экоактивистам. Последним чуть ли не больше всех: все-таки негоже из своих детей делать арт-объекты.
«Преступления будущего» — незаурядное кино, в котором завораживают не только актерские работы (Мортенсен стал до жути похож на Рутгера Хауэра, Сейду и Стюарт традиционно хороши, не теряется на их фоне даже звезда готической франшизы «Другой мир» Скотт Спидман), но и олдскульная, неторопливая, вдумчивая, заставляющая напрячь интеллект режиссура. Как завзятый футуролог, Кроненберг моделирует ситуацию, представляет аргументы «за» и «против», но не предлагает готового рецепта с ответами на все вопросы, а предлагает нам самим делать выводы. Хотя главный герой, ведущий диалог и с правыми, и с левыми силами, в финале все-таки приходит к выводу, что эволюция — это блаженство. И для мрачной фильмографии канадца такой финал — практически хеппи-энд.
Впрочем, трактовать «Преступления будущего», как и все творчество мастера, можно по-разному. Тем оно и прекрасно, что открыто для большого количества интерпретаций. Единственное разочарование, которое неотступно преследует во время просмотра фильма, связано с тем, что пророчества Кроненберга сейчас уже не выглядят такими революционными. Всю жизнь режиссер снимал про будущее, но вот оно наступило и (местами) оказалось смелее самых радикальных ожиданий. Тем интереснее, отмотать ситуацию на 50 лет назад и в пандан новому фильму посмотреть ранние, иногда совсем полулюбительские работы канадца, которые сейчас кажутся намного смелее и экстремальнее поздних.
Взять, например, «Стерео» (1969) — прото-«Воспламеняющую взглядом» про опыты над телепатами. Или «Судороги» (1975) — прото-«Высотку» про сексуально одержимых зомби и побег из эротического кошмара. Или «Бешеную» (1977) — готовый сценарий любой эпидемии. Или «Выводок» (1979) — кроваво-красный биохоррор про семейный распад, страшнее любого «Крамера против Крамера» и «Брачной истории». Или «Сканнеров» (1980) — опять же, про телепатов, взрывающих головы силой взгляда.
Да и те же старые «Преступления будущего» (1970). Это вторая и строящаяся по тому же принципу, что и «Стерео», студенческая работа Кроненберга, верх минимализма. Действие происходит в мире, похожем на «Свет моей жизни»: смертельная болезнь уничтожила всех женщин, мужчины потихоньку сходят с ума, а главный герой ищет своего учителя, который исчез после случившегося. Кстати, в фильме тоже есть персонаж, подобно Вигго Мортенсену, отращивающий себе внутренние органы. Это кустарный, но стопроцентный боди-хоррор, проверяющий на прочность границы допустимого и зрительской чувствительности.
В фильме нет диалогов, зато есть закадровый голос рассказчика. Повествование — разомкнутое пространство свободы, набор свободно перетекающих друг в друга эпизодов, производящих умиротворяющий, можно даже сказать, усыпляющий эффект. Впрочем, когда в конце появится маленькая девочка, вы гарантированно проснетесь. Сейчас бы за такой хардкорный, на грани фола финал точно бы посадили. Однако на протяжении всей своей долгой карьеры режиссер не только эпатирует публику, но и призывает ее к размышлениям. Это убийственное сочетание шок-контента и больших, вызывающих идей и делает Кроненберга гением.
Хочется верить, что он назвал новый фильм «Преступления будущего» не для того, чтобы красиво закруглить свою фильмографию, и что он еще не раз порадует нас своими видениями завтрашнего дня.
Евгений Ткачева
