Два бесстыдных арт-хоррора: «Темные очки» Ардженто и «Извержение вкуса» Стрикланда

В городе Риме одна за другой гибнут женщины из эскорта, причем расправы происходят по сценарию, хорошо знакомому по прежним фильмам Ардженто. Сперва режиссер показывает героинь без одежды с клиентами, наслаждаясь каждым дюймом их тел, а потом подвергает атаке в лучших традициях итальянского джалло и американских слешеров: перерезанное струной горло, фонтаны крови, последние вздохи полуобнаженной груди, дикие крики. Но с одной из жертв у маньяка выходит осечка: высокомерной красавице Диане (Иления Пасторелли) удается сбежать от психа в черном комбинезоне и белом фургоне. Правда, в результате автомобильной погони (снятой, кажется, с оглядкой на «Доказательство смерти» Тарантино), она теряет зрение и таранит автомобиль с китайской семьей. Родители умирают, а мальчик в итоге становится другом Дианы. Еще ей выдают собаку-поводыря. Теперь ребенок, овчарка и девушка должны остановить убийцу, который, словно Терминатор, убивает всех на своем пути. Дарио Ардженто бросает против него даже свою дочь Азию — но безрезультатно. И все это — с актерской игрой, операторской работой и музыкальным беспределом точь-в-точь как в треш-хоррорах 1970-х.

Итальянка здесь опекает китайского ребенка, потому что проблема «белого спасителя» европейского классика не волнует. Камера постоянно объективирует героиню Пасторелли — и в этот момент понимаешь, почему режиссер (по слухам) положил глаз на Стейси Мартин и почему та отказалась от роли. «Темные очки» — фильм, наслаждающийся беспомощностью ослепшей красавицы и предвкушающий ужасы, которые ждут ее в темноте. Наконец, в сценарии есть шутки, которые вполне попадают под определение «эйблизм». Один из двух сыщиков приходит к гениальному выводу: «В ее квартире не горит свет. Она не дома». Напарница-начальница одергивает его: «Это потому, что она слепая».

А с другой стороны, Ардженто попадает в ситуацию стендапера, который шутит над темой, не связанной с его личной болью, — но всегда может защититься тем, что занимается сатирой на привилегированное большинство. И тогда предыдущий абзац этой рецензии превращается из критики в комплимент. Это не итальянка спасает китайского мальчика, а он воспитывает ее. Это не режиссер любуется обнаженной женщиной в темных очках, а зритель не проходит проверку на вшивость: неслучайно один из клиентов секс-работницы говорит, что ему нравится ее слепота, ведь теперь он может перестать стесняться себя и своих желаний. И наконец, пресловутые шутки про инвалидность лишь указывают на ту дискриминацию, которая существует по эту сторону экрана.

Сюжет фильма можно трактовать как месть трусливых и жестоких мужчин, которых пугает культурное и социальное сопротивление женщин, — и тогда режиссер, несомненно, выглядит профеминистом. Так что Ардженто уходит от любой критики с той же легкостью, с которой от нее уходит Пол Верхувен, который в своем «Искушении» то ли богохульствует, то ли защищает веру; то ли подвергает женщин объективации, то ли выступает адвокатом для лесбиянок. В общем, если 81-летний итальянец и 83-летний голландец (кстати, теперь уже нас в пору критиковать за эйджизм) в чем‑то в этих фильмах и преуспели, так это в умении не занимать четких позиций. Поэтому так велико искушение смотреть их фильмы сквозь темные очки.

Там, где Ардженто выигрывает от упрощения, британец Питер Стрикленд, наоборот, истязает зрителя вычурной сложностью. Его «Извержение вкуса» — это арт-хоррор еще более странный, чем предыдущее «Маленькое красное платье»: двухчасовое фуд-порно вперемешку с арт-инсталляцией, ASMR-подкастом и попытками визуализировать запахи из кишечника и влагалища. Один герой мучается от запоров, а другая героиня контролирует подростка, время от времени поднося к его носу пальцы, которые только что побывали у нее между ног. Происходят события в резиденции художников, которые делают всевозможные перформансы с едой: разыгрывают пантомимы в воображаемых супермаркетах, подносят микрофоны к блендерам, смешивают фекалии с шоколадом.

В операции по изменению наших пищевых привычек при этом участвуют достойнейшие люди: Эйса Баттерфилд (молодой Ян Цапник из «Полового воспитания»), Гвендолин Кристи (Бриенна Тарт из «Игры престолов»), Ариана Лабед (полиаморка из «Тригонометрии» — пожалуйста, посмотрите уже этот сериал) и Ричард Бреммер. А Бреммер — это, между прочим, тот актер, который играл Волан-де-Морта в первой части «Гарри Поттера». Потом его заменил Рэйф Файнс.

Эти благородные люди два часа пытаются засунуть нам пальцы в рот и посмотреть, что из того выйдет. Тошнить начинает быстро — и от стеба над несчастным совриском, и над сатирой на общество потребления, и от зоозащитной повестки, и от навязчивого повторения автором блестящей мысли, что мы — это то, что мы едим. Но в то же время каждая сцена фильма настолько красива, а механика вызова у зрителя рвоты до того изощренна, что не перестаешь удивляться злому гению Стрикланда: даже в мире, где уже есть арт-хорроры и постхорроры, он находит новые способы сделать нам плохо. Если вы мазохист, если у вас есть расстройства пищевого поведения, если на вас в свое время налезло «Маленькое красное платье» и если вы фанат хотя бы одного из перечисленных актеров — идите и смотрите. Но на голодный желудок.