Кумир миллионов миллениалов, режиссер Эдгар Райт, снова в деле — его новый фильм в жанре хоррора «Прошлой ночью в Сохо» рассказывает о современной студентке модного лондонского факультета (Томасин МакКензи), которая начинает видеть в своих снах грустную историю некоей Сэнди (Аня Тейлор-Джой), мечтающей стать певицей в том же районе Сохо полвека назад.
— С каждой новой картиной вы пытаетесь найти какие‑то новые монтажные решения — в «Малыше на драйве» вы весь фильм смонтировали в ритме саундтрека, в «Скотте Пилигриме против всех» многое взято из эстетики комикса. В новом фильме показано много зеркальных отражений, которые совершенно не сочетаются с тем, что они отражают. Почему вы в этот раз решили использовать столько зеркал в кадре?
— Понимаете, мне всегда снится что‑то странное. Обычно эти сны понять практически невозможно, они быстро забываются, но очень часто в своих снах я выгляжу по-другому. Внутренне я понимал, что это я, но внешне был совершенно другой человек. Например, недавно мне снилось, что я выгляжу как Чеви Чейз. Ну правда, у меня был такой странный сон.
Именно этот концепт, когда ты — кто‑то другой в собственном сне, меня и привлек. В фильме героиня Томасин МакКензи, Элоиза, вроде как одаренная, у нее есть экстрасенсорные способности, сверхъестественная энергия. Это все позволяет ей оказаться в жизни другого человека из прошлого. Самое страшное в теме путешествий во времени для меня — представьте себе, какой это ужас, вернуться в прошлое и ничего не сделать. Вот Марти МакФлай из «Назад в будущее» может вернуться в прошлое и изменить будущее, а все, на что вы способны, — это стать безмолвным свидетелем происходящего.
Мое кино как раз об этом. Вы не можете изменить прошлое, вы сможете справиться с прошлым только в будущем. Все — так и получился фильм. Мне просто хотелось снять историю, в которой кто‑то отправляется в прошлое, но совершенно не в состоянии изменить ход будущих событий.
— В ваших последних двух работах, да и не только в них, вы фокусируетесь на прошлом, по-своему интерпретируете время. Все дело в ностальгии или это что‑то другое?
— Действительно, в картине «Армагеддец» главный герой пытается вернуть свою молодость.
Касательно «Прошлой ночью в Сохо», то, понимаете, Элоиза родилась не в 1960-е годы. Кстати, как и я. В итоге она одержима этим десятилетием в том виде, в котором оно отпечаталось в ее собственном восприятии. Она бы хотела, чтобы шестидесятые выглядели так, как у нее в голове.
Сам фильм как раз про опасность романтизации прошлого. Люди любят говорить, что раньше было лучше, но эта фраза как будто намекает, что в то время все было хорошо и вообще ничего плохого не случалось. Но такого же не бывает. Многие фанатеют по эпохе 1960-х в контексте культуры и искусства, но никто не хочет мыслями отправляться в прошлое, где есть и плохое тоже. А вы же сами понимаете, что не бывает хорошего без плохого. Получается, что моя картина становится некой поучительной историей для путешественников во времени. Вот тебе очень хочется вернуться туда, но точно ли ты уверен в этом?
— Думаете, жизнь становится лучше с каждым десятилетием?
— Вообще нет. (Смеется.) Я думаю, все то плохое, что происходило раньше, до сих пор есть и сейчас. Может быть, какие‑то вещи стали лучше, но не могу точно сказать.
— После просмотра фильма создается впечатление, что вы разбираетесь в моде. У вас похожие предпочтения, как у героини Томасин МакКензи, то бишь любите винтажный стиль или больше нейтрально-современный?
— Ну нет. Я уж точно не смог бы надеть белое кожаное блестящее пальто, как это делают Аня Тейлор-Джой и Томасин МакКензи в моем фильме.
Я бы не назвал себя модником вообще. Очень плохо разбираюсь в фешене, ну вы посмотрите, как я одет (мятый черный пиджак на футболку того же цвета. — Прим. ред.). Вообще вот еще почему я люблю снимать фильмы — потому что можно найти людей, которые мыслят точно так же, как и ты.
Я специально встретился с Одиль Дикс-Мирье (художница по костюмам. — Прим. ред.), потому что мне понравились ее костюмы в фильме «Воспитание чувств» с Кэри Маллиган. Вообще вся репрезентация 60-х там была на высоте, и мне хотелось добиться того же эффекта. В итоге я встретился с Одиль, она прочитала сценарий и сразу подготовила разные эскизы одежды и причесок. В этих набросках было все ровно так, как я представлял у себя в голове. Потрясающе, сразу же ее нанял.
— Вы не боитесь, что вас могут обвинить в слат-шейминге из‑за концовки? Понимаете, многие подумают, что вы как будто осуждаете судьбу героини Ани Тейлор-Джой.
— Я не очень хочу говорить о финале, все же спойлеры. Но я и Кристи (Уилсон-Кернс, сосценаристка «Прошлой ночью в Сохо», номинантка на «Оскар» за сценарий к «1917». — Прим. ред.) смотрим на это совершенно иначе, поэтому я не согласен с этим мнением. Смысл фильма в том, чтобы найти внутри себя возможность сопереживать человеку, который оказался в сложной безвыходной ситуации. Здесь речь не о газлайтинге или о том, что ее принуждали заниматься секс-работой. Вообще мы о таком даже не думали при создании фильма. Нам важно было, чтобы зрители могли сопереживать героине.
— Вообще я сам так не думаю, это была простая провокация. Вот еще одна. Мне кажется, после «Скотта Пилигрима» вы теперь ассоциируетесь только с инфантильными персонажами, проходящими этап взросления. Вас это беспокоит или, наоборот, радует?
— Если так посмотреть, то все мои фильмы действительно о взрослении. Так что не страшно, что люди видят там элементы инфантилизма. Возьмите Шона из «Зомби по имени Шон», который ведет себя как подросток, хотя ему скоро 30. Гэри Кингу, главному герою «Армагеддеца», вообще больше сорока лет, но ему все равно нужно повзрослеть, как и Скотту Пилигриму. Им всем надо вырасти над собой, осознать, что их действия имеют последствия.
В фильме «Малыш на драйве» герой вообще живет в своем придуманном мире, а потом случается то, что он не в силах контролировать, и его мир рушится. С Элоизой точно такая же история, поэтому «Прошлой ночью в Сохо» я бы тоже назвал фильмом о взрослении. Понимаете, ей всего 18 лет, она переезжает из маленького городка в столицу, где пытается осуществить свою мечту.
— В итоге вашей главной героине удалось повзрослеть?
— Думаю, что да. Когда я посмотрел фильм на большом экране впервые, то увидел, как начало ее путешествия коррелирует с финалом.
Опять же, я не собираюсь много говорить о концовке, но Элоизе удалось вернуться к началу, к тому моменту, когда и зачем она приехала в Лондон. Другими словами, она вернулась к самой себе, к настоящей себе. Ведь на новом месте многие хотят затемнить твою индивидуальность и энтузиазм, поэтому иногда путь к счастью является неким возвращением к старому «я».
— А вы сейчас можете назвать себя взрослым человеком?
— Ой, я надеюсь (Смеется.).
— К другой теме: недавно Уэс Андерсон поделился списком из 32 фильмов, которыми он вдохновлялся при создании «Французского вестника». Я, конечно, не хочу вас просить называть все 32 фильма, но вы могли бы назвать хотя бы три главных кинореференса, помимо очевидного и вашего любимого «Американского оборотня в Лондоне»?
— Знаете, я вообще-то курировал специальную программу London after dark для Британского киноинститута, где я как раз и выбрал около 10 фильмов, которые меня вдохновили. Но вы просите всего лишь три, хм… Давайте я не буду перечислять хорроры и триллеры, а выберу что‑то неочевидное.
Например, фильм «Девушка ритма» 1960 года, где играет замечательная музыка Джона Барри и представлен очень четкий образ района Сохо того времени. Возможно, картина немного странная и вычурная, но мне она очень нравится.
Второй фильм, скорее всего, будет замечательная работа Джона Шлезингера «Дорогая» с Джули Кристи.
А вот касательно третьего варианта… Наверное, это будет фильм Кена Лоуча «Бедняжка» с Кэрол Уайт и Теренсом Стампом. Это дебют будущего дважды каннского победителя, и он очень классный. Еще мне нравится актерская работа Теренса в нем, потому что он находится там в своей среде. Он настолько откровенно играет, что нельзя оторваться: походка, акцент, характер. «Бедняжка» — очень важное кино в контексте «Прошлой ночью в Сохо», потому что 60-е там тоже не романтизируются.
— Все-таки я не могу не спросить о новом фильме про Скотта Пилигрима, потому что я его люблю точно так же, как работы Антониони и Тарковского. Есть ли надежда вообще на какую‑нибудь новую экранную историю в той же вселенной? Приквел, сиквел или что‑то совсем другое?
— Ох, не думаю, что будет какой‑либо сиквел. Если честно, так странно получилось, что нам удалось сделать этот фильм в 2011 году.
Недавно я его как раз пересматривал в кино с Биллом Поупом (Кинооператор. Наиболее известен по работе в трилогии «Матрица» и фильмам Райта. — Прим. ред.) на Лестер-сквер. Я его представил, поучаствовал в Q&A, мы посмотрели картину. Понимаете, я уже давно не пересматривал этот фильм со зрителями, поэтому мне было как‑то грустно после сеанса. Я осознал, что сейчас такую картину невозможно было бы сделать. Студии просто не пойдут на такое.
Вообще Брайан (Ли О’Мэлли, автор серии комиксов «Скотт Пилигрим», по которой и был снят одноименный фильм Эдгара Райта. — Прим. ред.) кое‑что готовит, и мы надеемся, что у нас все получится. Еще об этом нигде не писали, это совершенно другой формат, это не фильм, но еще один способ продолжить эту историю.
