В болезни и здравии: как «Клан Сопрано» воспринимался тогда и смотрится сейчас

Создатель «Клана Сопрано» Дэвид Чейз всю свою жизнь хотел только одного — снимать кино. Телевидение он всегда считал киноискусством второго сорта. Он даже надеялся, что пилот сериала не понравится каналу HBO, — тогда бы Чейз доснял еще 20 минут, отправил бы получившийся фильм на Каннский кинофестиваль и больше никогда не возвращался бы к этим персонажам. Но история распорядилась иначе. За пятидесятилетнюю карьеру в Голливуде «Многие святые Ньюарка» — лишь второй фильм Чейза, в то время как 86 часов «Клана Сопрано» — выдающееся достижение кинематографа, сделавшее плашку канала HBO показателем исключительного качества и ознаменовавшее начало новой эпохи престижного телевидения.

Впрочем, за эти полвека мир изменился кардинально, и сегодня именно телевидение находится в центре поп-культуры. В год выходит около 500 сериалов, в них снимаются кинозвезды и обладатели «Оскаров», а каждая уважающая себя большая корпорация считает за правило хорошего тона иметь не только свой стриминговый сервис, но и линейку оригинальных шоу. Блокбастеры сначала начали использовать сериальную модель, а потом и сами стали сериалами — если вы вдруг пропустили, недавно Disney анонсировал 10 шоу по вселенной Star Wars, не говоря уже о Marvel и DC. В конце концов, просто вспомните, как часто вы отвечаете на вопрос «Что смотришь?» и когда последний раз вас спрашивали, допустим, «Что читаешь?».

Сегодня, когда лишь нажатие одной кнопки отделяет нас от исчерпывающей библиотеки мирового телевидения, каждый сериал соревнуется с каждым другим за внимание зрителя. И, похоже, в период карантина «Клан Сопрано» выиграл эту схватку. Соцсети кишат цитатами из сериала: у твиттер-аккаунта Sopranos Out of Context — который, собственно, выкладывает скриншоты вне контекста, — в марте 2020 года было всего 3000 подписчиков. Сегодня их 127 тысяч. С апреля 2020 года Майкл Империоли (исполнитель роли Кристофера Молтисанти, также написавший несколько эпизодов сериала) и Стив Ширрипа (сыгравший Бобби Баккальери) ведут подкаст Talking Sopranos, посвящая один выпуск одной серии. К январю 2021-го у подкаста было более 9 миллионов слушателей, а в мае он завоевал награду Webby как лучший подкаст о кино и телевидении — причем не выбор академии, а People’s Voice Winner, то есть приз именно слушательских (или зрительских) симпатий.

Прежде всего стоит упомянуть причину банальную: люди стали больше времени проводить дома, поэтому взялись за то, до чего раньше не доходили руки. «Клан Сопрано» в этом смысле определенно встает в один ряд с великими романами и классическими фильмами, которые нам свойственно откладывать на потом.

Кроме того, сериал за более чем два десятилетия не потерял ни актуальности, ни шарма. Дело в том, что «Клан Сопрано» задал шаблон, по которому телевидение существует до сих пор. Без Тони не было бы Декстера, Дона Дрейпера (оба сериала созданы бывшими сценаристами «Клана Сопрано») или Уолтера Уайта. Без сюрреализма таких эпизодов, как «Funhouse» (во сне Тони понимает, что среди своих стукач) или «Join the Club» (находясь в коме, Тони видит галлюцинацию, в который он коммивояжер, застрявший в калифорнийском отеле), не было бы, например, каноничного эпизода «International Assassin» блестящего сериала «Оставленные» — в нем главный герой, тоже попав в своего рода кому, оказывается, собственно, в отеле, не зная, кто он такой. Без таких эпизодов, как «Pine Barrens» (Крис и Поли едут в лес убивать русского мафиози, тот от них сбегает, а сами они плутают и не могут найти свою машину), сериалов вроде «Лиллехаммера», «Атланты» или «Псов резервации» у нас просто не было бы. Дело «Клана Сопрано» живет, потому что мафия, как известно… ну вы поняли.

Следующая причина чуть более эмоциональная, но не менее справедливая: конец света все-таки лучше встречать в кругу семьи, а итальянцы кому угодно дадут фору в своем почитании семейных ценностей. Чейз — итало-американец в третьем поколении, чья настоящая фамилия вообще-то ДеЧезаре, — использовал в сериале множество деталей из жизни своих близких. Персонаж Ливии Сопрано, матери Тони, во многом основан на образе матери самого Чейза, а в главного героя сценарист вложил черты своего отца.

Но в ход шли не только родственники, но и люди из окружения Чейза — взять историю маляра из Нью-Джерси, чье имя шоураннер не разглашает по совету своего адвоката. Как Чейз рассказывает в свежем интервью New York Magazine, в 70-х этот маляр поделился наркотиками с девушкой, которая зналась с одним мафиози, и позже был убит парой молодых головорезов, желавшими выслужиться перед этим самым мафиози. Труп бандиты отвезли в лес и там закопали, а машину убиенного бросили на долгосрочной парковке аэропорта Ньюарка. Однако позже убийцы вернулись в лес, чтобы перезахоронить труп, потому что решили, что их заметил какой‑то прохожий. Из этой дикой байки растут ноги таких сюжетных решений сериала, как покушение на Криса в серии «Full Leather Jacket» или убийство Адрианы (невесты Криса, ставшей информатором ФБР) в лучшем эпизоде сериала «Long Term Parking». Именно поэтому в жизнях персонажей «Клана Сопрано» столько правды и искренности — из‑за этого мы к ним и привязываемся, несмотря на все их недостатки. Конечно, все они — негодяи. Но зато свои.

В период пандемии, когда нас окружает зло невидимое и неосязаемое, есть что‑то успокаивающее в том, чтобы наблюдать за злом конкретным, особенно с такого близкого расстояния, пренебрегая социальной дистанцией. Однако шоу не забывает напоминать зрителю, что каждый персонаж здесь (кроме разве что детей) — если не преступник, то соучастник.

В одной из самых ярких сцен сериала психотерапевт Кармелы, жены Тони, прямым текстом говорит ей, что она — пособник в злодеяниях мужа. Доктор советует ей уходить от мужа и отказывается от оплаты сеанса, потому что это «кровавые деньги». Спойлер: Кармела остается с Тони до конца сериала, подтверждая тем самым, что она принимает свою роль. Ну а что до абсолютной невиновности зрителя, то в одном интервью создатели вспоминали, как фанаты постоянно спрашивали их: «Когда же Тони вновь замочит кого‑нибудь?» В итоге за 8 лет сериала Тони убил больше людей, чем настоящая мафия за этот же период времени.

В сегодняшнем мире, где доминируют прямолинейные истории с черно-белой моралью о плоских героях, залихватски побеждающих зло (да, мы про вас, большие кинофраншизы), сложность и спорность персонажей «Клана Сопрано» — глоток свежего воздуха. Шоу не только смакует неоднозначность своих героев, но и оставляет множество вопросов неразрешенными. Что случилось со сбежавшим от Криса и Поли русским бандитом? Действительно ли Ральфи Сифаретто (сыгранный с сатанинским упоением Джо Пантолиано) убил лошадь Тони? И, конечно, главная загадка сериала: жив ли главный герой после знаменитого перехода на черный экран, которым заканчивается шоу? Авторы не заинтересованы в том, чтобы отвечать на эти вопросы. Не так важно то, в чем заключается истина, как то, что она, как говорили в другом великом сериале той же эпохи, где‑то рядом.

3 декабря 2020 года из‑за бушующей пандемии и неопределенности кинопрокатного бизнеса Warner Bros. объявила, что все фильмы студии в 2021 году выйдут одновременно в кинотеатрах и на стриминговой платформе HBO Max. В список из 17 фильмов попал и «Многие святые Ньюарка». Судя по скромным сборам — всего 10 миллионов во всем мире, — картина большим хитом не стала, а значит, и перспективы следующего полнометражного проекта Чейза остаются под вопросом. Когда во время недавнего интервью его спросили, над чем он сейчас работает, Чейз ворчливо ответил: «Скажем так, у меня есть сценарий. Но запустить его в производство будет непросто». То есть та самая пандемия, благодаря которой «Клан Сопрано» вновь попал в культурный цайтгайст, лишила — или лишает прямо сейчас — создателя сериала его главной мечты.

Впрочем, может, мечты и должны оставаться только мечтами. Почему? Ответ ищи в финале соседнего текста.

(Кирилл Ежов)

3 марта 1999 года, шоссе в Нью-Йорк. В машине четверо: глава семьи ДеКавальканте Энтони Ротондо (42 года), солдат клана Джозеф Железное Ухо Склафани (62 года), пользующийся слуховым аппаратом, и двое неизвестных, проходивших в материалах следствия просто как «Билли» и «Ральфи». Мужчины едут на сходку. Разговаривают о том, как нью-йоркская братва уважения не показывает. Как неправильно расходовать клиента. Как правильно поступать с телом. Затем.

Железное Ухо: Эй, а что это за штука такая, «Сопрано»? Они что, вроде как нас изображают?

Ротондо: Тебя так там точно поминали.

Железное Ухо: Да? А что сказали?

Билли: Сказали, смотри в оба за этим парнем. (Смех.)

Железное Ухо: В каждом эпизоде кого‑то нового из наших узнаешь. В каждом! Вот это шоу! А какие актеры!

Мужчины откровенничают и не знают, что Ральфи является агентом ФБР и увешан микрофонами, что подслушивание санкционировано прокурором и, следовательно, каждым словом они подписывают приговоры себе и близким. Всех арестовывают. Главу клана Винсента Винни Океана Палермо и 20 других членов семьи ДеКавальканте обвиняют по статьям: отмывание доходов, похищение ценных бумаг, букмекерство, грабеж, подлог, вымогательство и убийство. Некоторым грозит смертная казнь посредством летальной инъекции. Телесериалу «Клан Сопрано», который упоминали настоящие гангстеры, всего несколько месяцев. О нем говорят все.

Сериал, название которого правильно было бы перевести как «Сопрановы», потому что это хроника не клана, а простой рабочей семьи, члены которой — так уж сложилось — не ремонтируют машины, а убивают людей, с первых же серий захватывает американцев. Становится сначала хитом, потом наваждением и, наконец, фактом жизни, а не культуры. Сделанный на платном кабельном канале HBO, он бьет рекорды посещаемости: в третьем сезоне «Сопрано» смотрят 11,3 миллиона зрителей. На него, естественно, подают в суд — без этого в Америке не бывает успеха. Ассоциация защиты американо-итальянского наследия считает, что «Сопрано» оскорбляет их наследие, представляя его исключительно мафиозным.

Все заэкранные скандалы проходят по разряду национальных. Затаив дыхание страна следит за арестом 16-летнего Роберта Айлера, играющего роль сына Тони Сопрано, обвиняемого в хранении марихуаны и разбое (ограбил двух туристов в Нью-Йорке на 40 долларов). Уличная драка с участием актрисы, играющей роль домработницы Сопрано, также попадает на первые полосы. Разрастается сеть побочных продуктов; в интернете можно приобрести архитектурные планы жилищ Сопрано и реальные дома в Нью-Джерси, повторяющие жилища Сопрано. Ширится библиография. Путеводители по сериям и биографические справочники по персонажам, мемуары Джейми-Линн Сиглер, 20-летней актрисы, играющей дочь Сопрано, о том, как она боролась с перееданием. Журнал The Nation публикует многостраничное эссе «Наши гангстеры, наши «я», с удовлетворением констатирующее возвращение в Америку морального релятивизма, The New Yorker интервьюирует реальных мафиози, а газета New York Observer посвящает полосу сравнению Тони Сопрано и Билла Клинтона. Д-р Глен О.Габбард, профессор психиатрии Университета Бэйлор, выпускает монографию «Психология Сопрано». Американцы уверены, что Сопрано — не герои телесериала, а реальные люди.

Американцам нравится думать, что Сопрано живут среди них. Известен их точный адрес: 633 Stag Trail Rd., North Caldwell, New Jersey 07006. Известны все пристрастия, вредные привычки и ежедневные маршруты всех членов семьи. Американцам нравится, что эта семья похожа на их собственную. Дети так же напиваются и без спросу беременеют, свекровь — сука, и супруги не занимаются сексом уже второй месяц. Особенно им нравится сам Тони. Нравится, что он гангстер. Что может посреди университетской экскурсии с дочерью отвлечься на убийство предателя. Нравится, что он такой большой и мягкий гангстер. Женщинам хочется его обнять, не целуя; мужчинам — побазарить о сокровенном. Нравится, что он не такой, как все, гангстер.

В отличие от остальных (предыдущих) гангстеров он живет не в городе, а в пригороде с оборочками, позволяет жене на себя орать и видел фильмы про предыдущих гангстеров (библиями служат «Крестный отец-2» и «Славные парни»; «Крестный отец-3», по общему убеждению, не канает). Еще больше нравится, что он смешной гангстер, преисполненный комических несоответствий и ролевых перевертышей: где он Папа, а где папа, он и сам иногда не знает. Но в первую очередь нравится, что он — слабый гангстер. У него постоянный стресс, он не может спать, он может расплакаться в любую минуту, он потерял сознание, когда утки, поселившиеся в его бассейне, улетели на юг, он посещает психоаналитика. В стрип-клубе «Бада-Бинг», где находится его офис, он готов размозжить телефонной трубкой физиономию охраннику, но дома он не знает, как утихомирить жену и дочь. Главное, что делает этого убийцу героем нашего времени, — это беспомощность: в сезон глобальной беспомощности если уж придется принимать смерть, так лучше не от какого‑нибудь озверевшего камикадзе, а от своего, от слабого.

Как будто своим примером позволила ей раскрыться. Не случайно весь сериал замешан на психоанализе. В своем пристрастии к кушетке психоаналитика признается создатель сериала Дэвид Чейз, невзрачный одиночка, чем‑то похожий на Вуди Аллена. С кушетки не слезает Тони, делая весь сериал своего рода исповедью. Психоаналитика посещает его жена Кармела; в отличие от мужа, выбравшего красивую итальянку, ей попадается страшный фрейдист д-р Зиг Краковер, который подговаривает ее уйти от Тони. Даже человек-дубина Поли Грецкие Орехи признается, что ходил к терапевту: «Была проблемка».

Проблемка диагностируется примерно так. Америка прибыла к концу ХХ века с сильно поврежденным мифом гангстера, одним из своих главных, если не главным мифом, — мифом кратчайшего пути к американской мечте. Реальная коза ностра к концу 90-х годов находилась в плачевном состоянии. Джон Готти (босс семьи Гамбино. — Прим. ред.) сидел в тюрьме. Остальные боссы пяти нью-йоркских семей (Бонанно, Коломбо, Гамбино, Дженовезе и Луккезе) либо умерли, либо отбывали такие приговоры, как у капосемьи Коломбо Кармине Персико: 139 лет за убийство и рэкет. Главным бизнесом стали грабеж грузовиков с консервами и продажа поддельного Tommy Hilfiger. Не лучше обстояли дела и в кино. Сначала, в 30-е, гангстеры были романтическими героями. Их звали возвышенно — Аль Капоне, Цезарь Энрико Банделло, и они умирали изрешеченными на кресте. Потом, в 70-е, они стали безжалостными олигархами, защищающими свою Семью. Звали их попрозаичнее — Вито, Майкл или Сонни Корлеоне, и они предпочитали пулям банковские счета. К концу 90-х их стали звать как‑нибудь вроде сыра, Горгонзола или Пармиджано, и они стали героями пустяковых комедий.

«Сопрано» подоспел вовремя, чтобы спасти становящееся безвыходным положение. Когда, казалось, с мафией (а значит, с ее мифом, а значит, с американской мечтой) уже ничего нельзя сделать, все соки выжаты, шутки сказаны, пули всажены, сериал вернул мафиози его мужское достоинство. Каким бы смешным и толстым ни был Тони Сопрано, он безоговорочно романтичен, то есть все же принадлежит мифу, а не фарсу. Слабость и есть то, что делает его романтичным. Но узнавшим себя в нем настоящим гангстерам нечему радоваться: это романтизм не возрождения, а конца. Проделав, как всякий гангстер, кратчайший путь к американской мечте, Тони единственный увидел ее в лицо. Оказалось, вот она: мамаша-стерва, толстые противные дети, журнал «Здоровье» за завтраком, антидепрессанты на ужин. Семья. Только теперь это слово следует писать с маленькой буквы. С одной стороны, то, что мечта достижима, конечно же, обнадеживает. С другой — идти дальше некуда.

Тони Сопрано, сам того не ведая, оказался последним гангстером. Может быть, поэтому все, даже самые смешные, эпизоды «Клана Сопрано» имеют легкий привкус прощания. Как сказал Джозеф Железное Ухо Склафани в ответ на восторги своего босса: «Да, но это был не я. Меня там вообще нет».

(Михаил Брашинский, журнал «Афиша», 2002 год)