В жизни каждого режиссера наступает момент, когда он думает: не снять ли мне ремейк Ингмара Бергмана? Подумав, каждый режиссер отбрасывает эту идею как бестолковую, но не таков израильтянин Хагай Леви, шоураннер популярных сериалов, известных в России как «Любовники» и «Пациенты»: теперь он сделал для HBO минисериал, который мог бы называться и так и так, но называется — вслед за бергмановским оригиналом 1973 года — «Сцены из супружеской жизни».
«Сценам», справедливости ради, не привыкать к адаптациям: написанные и поставленные Бергманом как телепьеса (в формате шестисерийного телефильма, потом ужатого до трехчасового кинофильма), впоследствии они переместились в настоящий театр, где и живут по сей день: едва ли не самый универсальный, как оказалось, сюжет великого шведа. Формально это история про развалившийся буржуазный брак, фактически — клиническое исследование долгосрочных взрослых отношений, токсичных, как тогда еще не выражались, но поразительным образом жизнеспособных. Считается, что Лив Ульман играла какую‑то версию самой себя, а Эрланд Юзефсон, соответственно, — автора; впрочем, Ульман — редкая возлюбленная Бергмана, на которой он как раз не женился.
У Леви супругов, Джонатана и Миру, играют Оскар Айзек и Джессика Честейн (уже бывшие непростой парой в замечательной картине «Самый жестокий год»). История растягивается на много лет, но в начале обоим около сорока, они давно вместе, у них маленькая дочь и дом в пригороде Бостона. Мира, топ-менеджер в IT-фирме, работает и зарабатывает больше; Джонатан, профессор философии, часто трудится дома, хозяйство и дочь в основном на нем. Сериал начинается с того, что студентка гендерных исследований расспрашивает их для своей диссертации об успехе их брака — успехе, как вскоре выяснится, более чем относительном.
Первая серия — самая многолюдная: помимо студентки героев навещают друзья (Кори Столл и Николь Бехари), живущие в свободных отношениях, которые только что с грохотом обрушились им на головы. Но большую часть времени Джонатан и Мира проводят наедине друг с другом; даже дочка появляется лишь мимолетно, а обычно спит за стенкой (Бергман обозначил наличие детей, но вовсе убрал их из кадра), не вмешиваясь в эту бесконечную битву и не нарушая ее болезненную интимность.
Леви в общих чертах сохранил бергмановскую структуру и характеры с мелкими поправками на эпоху айфонов и Airbnb (плюс Джонатан у него превратился в экс-иудея с соответствующими комплексами). За одним принципиальным исключением: муж и жена в новой версии поменялись местами, условный «разрушитель брака» и «плохая мать» теперь Мира, а «жертва» — Джонатан. Это, конечно, огромный сдвиг, над которым интересно подумать, но работает он, как и многие гендерные перевертыши сегодня, со скрипом. Самая очевидная проблема: медленное, мучительное освобождение бергмановской Марианны от козла-мужа — абсолютно понятный, в том числе социально, процесс. Почему Джонатан ведет себя так, как ведет, почему он терпит Миру и что он вообще в ней нашел — вопрос, на который здесь нет убедительного ответа. Всегда можно сказать «это любовь», но это как начать путешествие по лабиринту сразу из его центра.
Перемены, случившиеся в обществе, в том числе в институте брака, за пятьдесят лет, не сводятся к расплывчатости гендерных норм. Развод сегодня — совсем не то, что развод в 1970-х: авторы, разумеется, понимают это и пытаются отрефлексировать, но путано и нерешительно («Брачная история» Баумбаха — лежащий на поверхности пример более удачного апдейта Бергмана). Равно как и еще один важный сюжетный пункт, который из сегодняшнего дня под определенным углом (и в свете некоторых американских новостей) выглядит спорно, даже реакционно.
Каждая серия начинается как бы из‑за четвертой стены: мы видим, как Айзек или Честейн приходят на площадку, слышим команду «Мотор!». Прием, который призван, вероятно, устанавливать отношения между нашей реальностью (члены съемочной группы снуют вокруг в масках) и экранной, но де-факто кажется претенциозным, особенно со второго раза. За кадром вместо оглушающей бергмановской тишины иногда звучит музыка братьев Гальпериных — красивая, но почему‑то в духе «Охотника за разумом» (в этой семье все не настолько плохо). Идут годы, герои выглядят все лучше, их проблемы кажутся все более незначительными, это уже похоже не на Бергмана, а на Франсуа Озона. Постепенно четвертая стена вовсе перестает существовать: остаются два хороших артиста, зачитывающих что‑то вроде радиопьесы, и мы, зачем‑то запертые с ними на пять нескончаемых часов.
«Сцены из супружеской жизни»
с 13 сентября в «Амедиатеке»
