Книжные списки Зимнее чтение-2014

Лучшая детская книга для взрослых

«Архив «Мурзилки». Золотой век «Мурзилки». Том 2. Часть 1. 1955–1965»

автор «Мурзилка» — журнал для младшекласс­ников — начал выходить едва ли не при Ленине, однако пик его популярности пришелся на 50–70-е, когда редакция по степени насыщенности гениями и талантами напоминала королевское ОКБ-1. Собственно, советская детская литература и была таким же прорывным проектом, как космос: происходило это благодаря странному пушистому желтому существу — о подлинном смысле и значении которого повествуется в пепперштейновской «Мифогенной любви каст».

в двух словах Реди-мейд — памятник истории СССР: объемнее, объективнее, массивнее, ну и втрое дороже парфеновских «Намедни».

детали Стишки Сапгира, рассказики — где взрослые обращаются к детям «постреленок!», а хвалят их «молодчага!» — про школьников-космонав­тов и покорение Арктики; а обложка за август 1964-го — где похожий на Викторию Нуланд Мурзилка шагает по карте СССР — ровнехонько по Донбассу; а энигматичные побасенки Лазаря «Хоттабыча» Лагина про Тритутика — «вихрастого человечка ростом чуть побольше спичечного коробка» (как будто мало им было самого Мурзилки); а «путаницы» — найди, кто кому звонит, слон зайцу или петух рыбе? И самое главное — иллюстрации забытых художников, такие прекрасные, такие неизбывно советские, что даже сам А.Подрабинек, наверное, расплакался бы от счастья быть рожденным в СССР; такие, что только губы закусывать, как Доронина в «Трех ­тополях».

цитата

«Тот завел себе собаку,
Тот завел себе кота,
Тот завел себе корову —
Я завел себе кита.
Кит попался мне хороший,
Очень добрый и большой.
Я назвал его Тимошей,
Привязался всей душой».

Лучший графический роман

Марк Миллар «Супермен. Красный сын»

автор Британский автор, сильно расширивший диапазон возможностей и миров американской Marvel Comics. Бекмамбетовский «Особо опасен» и «Пипец» Мэттью Вона — экранизации его комиксов, а на подходе еще и «Kingsman: Секретная служба» с Колином Фертом. В мире комиксов считается эдаким Майклом Бэем, хотя в последнее время сильно сбавил обороты и потерял ­авторитет у аудитории. Впрочем, кроме Миллара тут еще и художники Дейв Джонс и Килиан Планкетт.

в двух словах Еще один альтернативный — в нашу пользу — коридор в разветвленном лабиринте вселенных, структурированных вокруг Супермена: СССР — единственная супердержава, занимающая весь мир, а США съежились до размеров Московской области. В 1938 году Супермен ­попал к Сталину, который вырастил из него главное орудие коммунизма, гибрид Гагарина и Аркадия Паровозова; вместо S на груди у него серп и молот. Между 1938-м и началом 2000-х Москву навещают и другие существа со сверхспособностями — Бэтмен, Брейниак, Бизарро. Кафкиански карикатурные рисунки напоминают лучшие образцы художественной пропаганды и клюкву тоже напоминают, но необидную. Миллар бьет и по своим, и по чужим; и действительно получается «острая социальная сатира на противостояние капитализма и коммунизма и нынешнюю внешнюю политику США».

детали Как и вся серия графических романов в «Азбуке», «Красный супермен» снабжен выдающимися комментариями. Их авторы умеют разглядеть в книге удивительные вещи: например, в сцене встречи Супермена на здании Исторического музея виден стилизованный фрагмент картины Дейнеки «Оборона Севастополя».

цитата «Кончились твои фокусы, Бэтмен. Никаких больше солнечных ламп и волшебных арканов! Тебе светит несколько часов на операционном столе в отделении нейрохирургии и должность в московской сберкассе».

Лучшая книга по бизнесу

Дэвид С.Робертсон, Билл Брин «Что не убило компанию LEGO, а сделало ее сильнее. Кирпичик за кирпичиком»

автор Преподаватель теории бизнеса, который (благодаря сыну, естественно) наткнулся на журналистский Клондайк — историю компании, которая всем известна, но которая по умолчанию считается консервативной и проходит под радарами тех, кто ищет инноваторов вроде Apple и Google. За пять лет работы над книгой Робертсон сам стал посланником LEGO, объездил все Леголенды и проник в лего-Мекку — штаб-квартиру и фабрику в Биллунде. Ему даже удалось разговорить собственно самого Лорда Бизнеса — Йоргена Вига Кнудсторпа.

в двух словах Бизнес-триллер. Оказывается, в 2003-м, стремясь угодить детям, порабощенным цифровыми игрушками и равнодушным к кирпичику, LEGO оказалась на грани банкротства, но затем одумалась, плюнула на «мудрость толпы», начала демонстрировать «безжалостную инновационность» — и в последние годы растет или быстрее, или так же, как Apple. Что такого они смогли придумать — ведь они по-прежнему штампуют все те же кирпичики, на которые у них даже и патента-то нет.

детали В целом это «полезный нон-фикшн», объясняющий, как выстроить успешную компанию на основе опыта LEGO. Но помимо хронологии инноваций с указаниями, какие уроки из этого можно извлечь, это еще и история корпорации изнутри, где рассказано, как они додумались перейти с деревянных игрушек на пластмассу, как заключили контракт с Lucasfilm, как изо­брели особый штифт для Mindstorms… Чего стоит одна ­фотография 63 прототипов знаменитого волчка с «кнопкой извлечения».

цитата «Мы нуждались в чем-то конкуренто­способном и привлекательном, что заставило бы детей постоянно говорить о нашем продукте в школе». На самом деле цель разработчиков — которую они не озвучивали высшему руководству — состояла в создании настолько популярной игрушки, чтобы ее даже запрещали брать с собой в школу».

Лучший детектив

Николай Свечин «Убийство церемониймейстера»

автор Нижегородский историк Николай Инкин теперь уже не маргинал, а полноправный участник ретродетективной «большой тройки»: романы о Лыкове разлетаются так же, как когда-то юзефовичевские и акунинские. Удивительнее всего, что Свечин по-прежнему держит темп — около двух романов в год — без какой-либо потери ­качества. Как сказано в самой книжке: «Узнаю школу Благово! И быстро, и доказательно».

в двух словах Десятая книга серии — про 1892 год. Лыков по-прежнему скучает по умершему Благово и все так же использует чаще, чем следовало бы по чину, веблей и французский полицейский ­кастет. Сыщик теперь руководит Особенной частью, отделением полиции, занимающимся уголовными преступлениями, где заме­шаны крупные сановники, придворные и люди из высшего света. Одно из самых интересных дел на этой должности — убийство церемониймейстера ­Устина Алексеевича Дашевского (кое-кто, впрочем, называет его Устин Обезьяныч — с чего бы это?).

детали Немолодой уже Лыков теперь сам выполняет функции Благово, то есть из супергероя переходит в статус ментора. У него появляется новый помощник — губернский секретарь Валевачев, из которого можно вырастить «крепкого сыщика и будущего сменщика».

цитата «Ведь то, что труп Клотильды Лавинэ снесли в каменоломни, только догадка Алексея. Снулый мог утопить его, например, в Богоявленском пруду. Жители соседних деревень с характерными названиями Верхние и Нижние Лихо­боры — мастаки на подобные дела. Или тело француженки закопали в оврагах вдоль Варшавского шоссе — тоже старое разбойничье место. Да где угодно можно спрятать покойника! Просто Даниловские копи всего надежнее».

Лучшая книга по истории

Дэвид Гребер «Долг: первые 5000 лет истории»

автор Американский этнограф-практик (два года изучал рабство на Мадагаскаре), теоретик антропологии, активист Occupy Wall Street. Антипод вождя историков-либералов — Ниала «Восхождение денег» Фергюсона.

в двух словах История долгов — эволюция идеи и понятия «долг». Именно долг — ключевое ­понятие в капиталистической системе, именно на основе долга функционируют современные экономики, именно благодаря долгу Америка остается империей и именно поэтому растет насилие — потому что точно исчислить долг можно только с помощью насилия. Но хуже всего то, что «угроза насилия превращает отношения между людьми в математику», притом что известно: люди не ведут себя как автоматы.

детали «Долг» — не только исследование по ис­тории и очерк природы современных кризисов, но и (не по форме, так по сути) прокламация. Здесь есть конкретные рецепты, что делать. Раз долг ­отменяет мораль и позволяет убивать, от одного должника до целых народов, то оче­видно, что представление, будто долг и мораль — одно и то же, ложно; и раз капитализм с его свобод­ными рынками вовсе не естественен для чело­вечества, то долги можно и нужно ­отменить.

цитата «Причина, по которой нынешние учеб­ники по экономике начинаются с описания во­ображаемых деревень, состоит в том, что в реальной жизни таких деревень нет. Даже некоторые экономисты были вынуждены признать, что Земли меновой торговли, о которой писал Смит, не существует».

Лучшая биография

Александр Эткинд «Мир мог быть другим. Уильям Буллит в попытках изменить XX век»

автор Кембриджский профессор, психолог, ­ис­торик психоанализа, филолог и культуролог, ­методично отправляющий в печать если не бестселлеры, то весьма резонансные труды, где остроумно интерпретируются общеизвест­ные события русской истории или вытаски­ваются на свет божий малоизвестные (и тоже ­интерпретируются не менее остроумно): «Эрос невозможного», «Хлыст», «Содом и Психея».

в двух словах Созданное по результатам работы с бумагами главного героя жизнеописание американского дипломата и писателя, собеседника Ленина и Сталина, соавтора и спасителя (в 1939-м) Фрейда; а, да, еще именно он, похоже, не дал немцам разрушить Париж в 1940-м и стал прототипом Воланда; во всяком случае, утверждения, будто Булгаков скопировал своего дьявола со Сталина, кажутся нелепыми. Эткинду удалось ввести в обиход важную историческую фигуру — не у каждого такое получается.

детали Русские главы биографии Буллита больше всего напоминают «Тинтина в Стране ­Советов» — такие невероятные встречи и странные совпадения случаются только с авантюрис­тами или персонажами комиксов; штука в том, что Буллит не был авантюристом; однако сама действительность створаживалась вокруг него так, что монотонный реалистический роман ­всякий раз превращался в разноцветный и авантюрный.

цитата «Тогда Сталин, по словам Буллита, спросил у него, есть ли во всем Советском Союзе что-либо, что ему хотелось бы попросить у Ста­лина. Буллит отвечал скромно, совсем как бул­гаковская Маргарита после бала у Воланда; он не хотел ничего, кроме продолжения дружеских отношений со Сталиным. Но тот все говорил ­любезности и предлагал помощь, и тогда Бул­лит высказал свое желание, горячее и несбыточное. Новому посольству нужно было помещение. <…> Этот особняк стал потом известен под гибридным русско-английским названием Спасо-­хаус».

Лучший отечественный роман

Сергей Самсонов «Железная кость»

автор Несусветно талантливый, имеющий право и над Набоковым иронизировать, и вторым Пильняком себя воображать, и об Платонова царапаться — человек, чьи производственные мощности слишком велики для существующего литературного рынка. Ни «Аномалия Камлаева», ни «Ноги», ни «Кислородный предел» так и не вывели его в первый ряд. Шкловского и Тынянова, которые объяснили б масштаб Самсонова и вписали его в иерархию, не нашлось, а мудрость толпы обычно сводится к тому, что сочинителя, чей словарный запас не укладывается в стандартные десять тысяч и отличающегося по манере от Акунина и Гришковца, следует держать за графомана. «Железную кость» — нового своего левиафана — Cамсонов выращивал пять лет.

в двух словах Вопиюще несовременный роман про одержимых производством металла людей, которые пытались сохранить развалившуюся ­было вместе с СССР металлургическую крепость-­машину площадью с пол-Бельгии. В эпоху, когда производные финансовые инструменты и прочая «цифра» ценятся гораздо выше, чем невыгодное и опасное литье стали. Про Машину и про людей, которые даже сильнее Машины, но которых в России есть чем ломать.

детали Тяжелый, неповоротливый сюжет не является собственно двигателем романа, он скорее арматурный каркас, так и не залитый бетоном; внутри же этой железной клетки бушует то, что Тынянов называл «стилистическая метель»; холодно, страшно и весело от мириад кружа­щихся русских слов. Это и есть, собственно, ­удовольствие от текста — замерзать в этой ­Арктике.

цитата «Да, Угланов был болен железной мегаломанией, и, летя по проспектам, по берегу неизменной реки, Саша видел повсюду всходы этой болезни: трепетание сварки в железных костях этажей, строй решетчатых мачтовых кранов от левого края до правого, котлованы, в которых ворочались экскаваторы, грузовики, и все это он видел сейчас и любил, как свое».

Лучший иностранный роман

Джуно Диас «Короткая фантастическая жизнь Оскара Вау»

автор Американец доминиканского происхождения, ровесник Пелевина; обладатель Пулицеровской премии (как раз за «Оскара Вау»); член дрим-тим, по версии The New Yorker, писателей XXI века и внимательный, по-видимому, читатель Варгаса Льосы, сумевший приспособить его трюки для американского рынка.

в двух словах «Сто лет одиночества» по-доминикански. Сага про удивительную семью, поменявшую Карибы на Нью-Джерси, прокручивается на быстрой перемотке. Центральный персонаж — помешанный на комиксах и фантастике «чувак <который> нес свое фанатство, как джедай световой меч, а Человек-линза — свою линзу». Сойти за нормального шансов у Оскара не было, даже если бы он и захотел, хотя бы потому, что на семье, по его мнению, висит фуку — родовое проклятие; впрочем, на всякое фуку найдется сафа — слово-выручалка.

детали Однако ж магический реализм — верящие в колдовство юноши, суперзлодеи-деспоты и Золотистые Мангусты — не главное в романе. Первое ­дело здесь — затейливая, с завитушками, рассказчицкая манера; рассказчики, которые по два раза на страницу переключаются в разные регистры, прыгают от Вагнера к Алану Муру и от Софокла к Толкиену и все время подтрунивают не то над самими собой, не то над другими персонажами, не то над читателями.

цитата «Но на тесемке вокруг ее шеи три асабачес, амулета: тот, что Оскар носил в младенчестве, тот, что Лола носила в младенчестве, и тот, что Ла Инка дала Бели, когда вырвала ее из лап деревенской «родни». Мощная старая магия. Три защитных барьера от Глаза. Укрепленные многокилометровым молитвенным цоколем. (Лола не дура; в крестные матери дочке она взяла обеих — мою мать и Ла Инку.) И впрямь солидная охрана. Впрочем, настанет день, когда крепость падет. Участь всех крепостей».