Российские владельцы дач в Крыму — о присоединении полуострова

Андрей Гончаров, дизайнер

Владеет домом в поселке Кача под Севастополем

«Дедушка был командующим ВВС Балтийского флота, ему выделили квартиру в поселке, а потом участок на берегу, формально для «берего-укрепительного сооружения». Там военный гарнизон, рядом аэродром, въезд по пропускам, много бюстов военных и героических цитат в камне. Мама говорит, что настроения кругом пророссийские, критика вторжения встречает непонимание. 

За маму и бабушку, которые сейчас в Крыму, я очень переживаю. Пару раз казалось, что решающий момент настал и пора всех вернуть в Москву. Но ситуация меняется каждые полчаса, и это останавливает от скоропалительных решений. Я приезжаю туда на несколько дней каждый год — думаю, что к тому времени, когда соберусь снова, обстановка переформатируется еще пять раз. Возможно, что станет сложно с формальностями — собственник арендуемой земли сменился, реестр с описью права собственности находится в Киеве, и трудно предсказать юридические перспективы, начнись какой-нибудь передел. У меня самого чувства довольно странные по этому поводу — нелепо вдруг ощутить себя оккупантом в глухой провинции у моря».

Илья Максимов, кинорежиссер

Владеет домом недалеко от Казантипа под Евпаторией

«Мы купили этот дом в начале 2000-х очень дешево. Купили именно в Крыму, так как туда удобно ездить — на поезде прямо с Курского вокзала, — не надо пользоваться самолетом. У нас хорошее двухэтажное здание, хорошие отношения с соседями. В этом поселке живут люди и из России, и с Украины, и из Чехии. Многонациональные соседи у нас. Отношения со всеми отличные. В Крым же ездят люди с детьми, семьями, ссориться никто не хочет, все приезжают отдыхать. Да и население живет с отдыхающих. Все хотят одного — быть счастливыми. Конфликты бывают, только когда напьются. Тогда лезет все. А так — люди настроены положительно.

Сергей Савушкин, продюсер медиапроектов

Владеет домом в деревне Громовка под Судаком

«У нас дача в горной татарской деревне со всеми символами Меджлиса, это не побережье. Мы покупали ее 12 лет назад, и уже тогда аналогичная недвижимость в Болгарии была дешевле. У нас там некий анклав москвичей, питерцев и киевлян, а в холодное время года за домами следят местные жители. Это для них бизнес, позволяющий зарабатывать больше, чем если бы они трудились в совхозах или торговали на рынке. У нас работает русская семья, у соседей — татары, все друг друга знают, здороваются, все переплетено, есть и мечеть, и церковь, и все говорят на русском языке. Да, отношения слегка напряглись, но причина в том, что и те, и другие смотрят телевизор. Впрочем, ощущения стабильности там не было никогда. Были примеры самозахватов — у меня есть знакомые, которые один раз приехали весной в свой дом, а там живут другие люди, татары-переселенцы.

Крым всегда казался мне псевдозаграницей. Хотя я не живу там круглый год, мои дети не ходят в крымские школы, мне не надо заполнять документы на украинском языке. С нотариусом и со всем остальным мне помогают местные жители: я для них источник заработка, поэтому к таким, как мы, там относятся лояльно. И это никакая не пропаганда, но в своей массе они, конечно, хотят в Россию. Понимают, что будут трудности, и руководствуются настроем «хуже не будет». Они считают, что это лучше, чем 20 лет жизни с Украиной, которая в экономику не инвестировала — и все разваливалось. Присоединение Крыма ничего не изменит для российских собственников: ну надо будет перерегистрировать документы, будет другое налогообложение, станет недвижимость — как в Краснодарском крае. Нет тревоги за дом, а вот за людей страшновато: чисто по-человечески все это хреново. Беспокойно от любого потенциального конфликта. И если выбирать недвижимость или война, то пропади пропадом эта дача, лишь бы не стреляли».

Елена Челышева, медицинский специалист

Вместе с матерью владеет домом в Краснокаменке в Ялтинском районе

«Дом родительский. Я уехала оттуда учиться в Нижний Новгород, осталась и сменила гражданство. Родители там. Изначально дом принадлежал татарской семье. После их депортации моего деда с семьей переселили в Краснокаменку, он стал поселковым старостой, работал в винсовхозе. С бывшими хозяевами, кстати, поддерживал приятельские отношения, несмотря на обстоятельства того времени. Их дети и внуки приезжали к нам в гости несколько раз.

Быт всегда был на грани. Вечные проблемы с водой, газ возим в баллонах, хотя уже много лет Краснокаменку собираются газифицировать. Топим дровами или углем. Дед сам сделал мини-котельную, то есть горячую воду мы тоже сами подогреваем. Вода, конечно, самый актуальный вопрос. За нее идет борьба каждое лето, потому что нужно не только попить и помыться, но и огород полить, а в Крыму, особенно горном, сами понимаете, не чернозем, а суглинок сплошной — поливать надо каждый день, чтоб что-то выросло. Соседи все такие же. У всех старожилов, так же, как и у нас, татарские дома. 

Если брать национальный состав, то это все братские республики: и русские, и украинцы, и молдаване, и белорусы, и азербайджанцы. За дом, конечно, переживаю. Он очень старый, в следующем году ему будет сто лет, пережил не одно землетрясение. Ну и за обстановку вокруг всей этой неразберихи с новым мировым порядком тоже, конечно, тревожно. У нас там, в принципе, тихо, и наш поселок, и Гурзуф — все были за Россию. Так что там никто ни с кем не спорит и ворота навозом не мажет. 

Крымчане — тертые калачи, давно рассчитывают только на себя. Так что, я думаю, все будет нормально. Если бы у меня была возможность отговорить моих тамошних соседей и односельчан голосовать за Россию, то я бы это сделала, но они так напуганы националистами и обижены на Украину, что боюсь, у меня бы ничего не вышло».

Алексей, сценарист

Владеет домом под Судаком

«У нас этот дом уже лет восемь, из них примерно семь за моим домом следит, охраняет его, работает в саду, собирает осенью орехи, когда меня нет, одна и та же татарская семья. Мы рады, что они у нас работают, они рады, что у нас работают. Мы их нежно любим, приглашаем их, а они нас — друг к другу на дни рождения. Миронов вот выступил с совершенно непонятным предложением гарантировать крымским татарам всю ту недвижимость, которую они имеют. Так она им в любом случае гарантирована. Никаких претензий к украинскому правительству по тем участкам, которые им выделены, нет. Другое дело — их самострои и самозахваты, какие-то каменные халупки метр на два, которыми они столбят территории по всему Крыму. Страшное явление. Например, когда въезжаешь в Морское между Судаком и Алуштой, вдоль всей линии моря стоят эти палаточки. Для чего они там поставлены? Во-первых, они установлены с нарушением, в водоохранной зоне, во-вторых, чтобы их сдавать туристам. Ну, дорогие мои, есть комплекс законов по этому поводу. Новое правительство должно их снести, это было бы правильно. Украинцы терпели это года четыре, не хотели ссориться с татарами...

Конечно, Крым живет туристами, Крым живет дачниками, очень много россиян имеют там дома. В той местности, где я живу, порядка 20 русских, и каждый год становится все больше. Многие хотели бы купить там участки и недвижимость. Скорее всего, теперь цены поднимутся. А может, не поднимутся — будет как в Абхазии.

Я очень беспокоюсь за туристический бизнес. За последние пять лет там построили несметное количество пансионатиков. Я был там: приличные цивильные условия с холодильниками, телевизорами, кондиционерами... И недорого. Владельцев некоторых из них я знаю. Скажем, один татарин. Замечательный, просто превосходный человек, который держит мини-отель на 20 человек. Что с ними всеми будет? Украинцы к ним не поедут — в этом году уж во всяком случае. Как поедут россияне, когда билет в одну сторону стоит 2500 р.? Мы все ездили на машине, через харьковскую границу. Теперь поедем через керченскую переправу, но люди ждут парома там иной раз сутками. Если российское правительство сделает понтонную переправу в 6 км — все, вопрос транспорта решен. Там надо срочно устроить еще одну игровую зону: все, кто не хочет ехать в «Азов-Сити», поедут в Крым. Во-первых, там море, во-вторых, красиво, в-третьих, можно взять семью, которая будет отдыхать, пока ты будешь играть. Любой оставит там 20–30 долларов. Ведь вокруг игровой зоны всегда быстро образуется инфраструктура».

Федор Аксенов, юрист

Владеет половиной дома в Феодосии

«У нас дача в Феодосии — большой дом, который мы делим с соседями, достался мне по наследству от родителей. Родители купили его в начале нулевых — тогда все участки в Крыму приобретали. Это обычная дача, без излишеств — горячей воды там нет. С соседями у нас очень хорошие отношения, мы знаем всех уже очень давно. Среди них есть и украинцы, и русские, и крымчане. Разумеется, крымчанам и украинцам не нравится нынешняя политическая ситуация — Крым отдавать никто не хочет. Но эти споры никогда не повлияют на наши отношения с этими людьми — слишком давно мы уже знаем друг друга и вряд ли поссоримся из-за политики. За дом свой я, разумеется, переживаю. Случиться с ним может что угодно, в принципе. Но я обязательно поеду туда в этом сезоне, посмотрю, что там и как. Что будет дальше — пока непонятно. Надеюсь, что все как-то разрешится». 

Надежда Рожанская, преподаватель

Владеет частью дома под Алуштой

«Моя дача находится в Профессорском городке. Этот дом купил мой дедушка в 1934 году. Они тогда его пополам с другом купили, поэтому сейчас у дома шесть собственников. Мы мало им пользуемся, последний раз были там лет пять назад. Ведь сейчас уже гораздо дешевле ездить за границу. Да и дому 100 лет как-никак, его надо ремонтировать, перестраивать. Водопровод на улице, а туалет на горке. 

С соседями мы не общаемся. Да и соседей толком нет — рядом только санаторий «Алушта». Но я помню, что крымчане всегда ругали украинцев. И помню такую историю, что после перестройки крымчане устроили митинг, потому что «Санта-Барбару» пустили на украинском языке. И тогда ее быстренько пустили на русском. 

Понятное дело, что мне лично было бы выгодно, если бы этот дом находился на российской земле, а не на крымской. Но сложившаяся политическая ситуация мне совсем не нравится.

У меня уже душа изболелась за этот дом — ведь для меня он очень дорог как память. Денег он, понятное дело, никаких не стоит. Этот дом пережил Гражданскую войну, пережил фашистов, которые там стояли... Будет очень грустно, если новая власть сейчас его разрушит. Я не знаю, что конкретно изменится, если туда придут русские. Но боюсь, что будет плохо».

Мария Арендт, художник 

Владеет с сестрой домом в Коктебеле

«Для нас сестрой Крым — вторая родина, а может быть, даже первая. Наши предки жили там с XIX века. Бабушка родилась в Симферополе. Там была улица Арендта в честь ее деда, врача и основоположника авиации Н.А.Арендта. В Коктебеле сейчас есть улица, названная в честь него. Бабушка росла в знаменитой медицинско-художественной семье, дружила с Волошиным, которого считала своим учителем, а первые шаги в искусстве делала в имении Михаила Латри, Баран-Эли, куда съезжались все творческие люди. Думается, что имение Латри по-своему сыграло роль в решении Волошина строить дом в Коктебеле — наша бабушка Ариадна Арендт построила дом в Коктебеле в середине 50-х, за что мы ей весьма благодарны. 

Мы ужасаемся при мысли, что на любимом многострадальном, таком маленьком и уютном полуострове все не будет прежним. Мы следим за событиями в основном по фейсбуку, в котором многие наши друзья, находящиеся сейчас там, высказывают свои мнения и вывешивают фотографии. На многих картинках крокусы и подснежники — люди хотят показать, что «небо и земля извечно те же». А вот информация пугает. Похоже, что многие поддались на телепропаганду. И вдруг хорошие друзья и во многом единомышленники проявляются с неожиданной стороны. И как страшно думать, что Крым, который мы покинули прошлой осенью, теперь другой — мы боимся, боимся за Кара-Даг, сохранившийся от застроек из-за того, что он с 1978-го объявлен заповедником и охранялся Украиной, за коктебельское, еле теплящееся единение людей, за нашу ежегодную традиционную «Подзаборную выставку». Как же легко все разрушить и как трудно создать! 

Уже 2 года мы пытаемся защитить от разрушения дом наших предков, симферопольских врачей Арендтов в центре Симферополя, сейчас он в ветхом состоянии из-за пренебрежения властей. Нам помогают симферопольские журналисты и правозащитники, и, хотя последние события показали, что мы придерживаемся разных политических взглядов, культура объединяет людей — в работе по спасению дома Арендта мы союзники. Надеемся, что нам удастся снова поехать в Коктебель, как мы привыкли, в начале или середине лета. Но пока непонятно, что мы там увидим».