История девушки из Дагестана, которая переехала в Кремниевую долину и работает в Netflix

Я выросла в большой семье в городе Дагестанские Огни. Мой папа работал инженером, мама — медсестрой. Мне кажется, для Дагестана наша семья была достаточно современной: во-первых, мы говорили по-русски. Там это не принято, но у моих родителей были разные диалекты табасаранского языкаЯзык табасаранов, народа, живущего преимущественно в Дагестане. , поэтому с нами они говорили так. Еще у родителей был культ образования. Они очень хотели, чтобы все их дети — у меня были три сестры и брат — получили достойное образование. Поэтому мы все учились только на пятерки, нам не давали никаких поблажек, если получали четверку, нас ругали. Мама очень много занималась с моей старшей сестрой, потом старшая начала заниматься со средней, и уже как‑то по инерции все помогали друг другу. Я помню, что когда пришла в первый класс, моя классная руководительница сказала: «Еще одна Магомедова-отличница пришла». У меня особо не было выбора, я должна была учиться хорошо, но я ни капли об этом не жалею.

Но даже с учетом всего вышесказанного в нашей семье, как и во всех дагестанских, традиционная роль женщины была в том, чтобы стать хорошей женой и матерью. Когда родители нас ругали, они говорили, что никто замуж нас не возьмет. Этими традициями пропитан весь Дагестан. Девочек с малых лет готовят к тому, что их основная цель — найти хорошего мужа и родить детей. Мне кажется, что там и сейчас такое отношение: если женщина не вышла замуж, значит, не состоялась, и не важно, чего она достигла в жизни.

Я была немного необычным ребенком. Я всегда много читала. И когда к нам приходили гости, они все время спрашивали: «А где ваша Альбина?» А я закрывалась одна в комнате, читала книжки или решала математические задачки. У меня не было ощущения, что я должна со всеми общаться, быть приветливой и встречать гостей. Еще мне очень не нравилось, что в Дагестане все решали деньги и взятки. У меня в классе было очень много умных детей разных национальностей. И я помню, что даже круглые отличники собирались поступать в университет со взяткой. При этом их родители не были богатыми, но все равно копили деньги: были убеждены, что самому поступить не получится. А я постоянно спорила, спрашивала, почему они даже не пытаются попробовать. На меня все смотрели с округленными глазами, будто я с луны свалилась. Хотя три моих сестры поступили сами. У нас вообще семья была небогатая, в какие‑то периоды мы жили бедно. Пока мама с папой работали, я с сестрами все детство ткала ковры — это традиционное табасаранское ремесло.

В детстве мы с сестрами писали на листочке свои мечты. У меня их было две: больше никогда не ткать ковры и выйти замуж за мужчину, который будет умнее меня. Тогда в классе очень часто ходили шуточки, что Альбина никогда не найдет себе мужа, потому что слишком умных девочек никто не любит.

В 14 лет я решила, что хочу поступить в МГУ. Пошла в местную библиотеку и попросила адрес университета, чтобы написать им и узнать необходимые предметы для поступления. Мне хотелось попасть на экономический факультет (туда я и поступила), чтобы быть независимой и зарабатывать деньги, потому что мои родители не смогли бы меня финансово поддерживать. Я хорошо знала математику, но, по сути, я, наверное, даже не представляла, чем занимается экономист, просто думала, что он может много зарабатывать.

У меня очень сильный характер, и я всегда делаю только то, что хочу, и родителям было очень сложно меня переубедить. Если я придумала себе цель, то упорно иду к ее достижению. Им не очень нравилась эта затея, но они знали, что ничего сделать не могут. А в Дагестане отпустить девочку одну в Москву — невообразимо. Но мне повезло, у меня там жила тетя, родители знали, если что, она позаботится обо мне.

Со своим будущим мужем Олегом я познакомилась как раз в МГУ, на экономическом факультете. Мы очень хорошо учились и вместе ходили на разные открытые курсы и на какие‑то ивенты, где большие компании нанимали студентов.

У нас была цель — найти хорошую работу в Москве. В магистратуре я устроилась в аналитичесую компанию «Эй Си Нильсен». А Олегу предложили поучиться в РЭШ. Там очень сильная математика и вообще другой уровень образования. Ему там уже сказали, мол, ты лучший студент, давай подавайся в Америку на аспирантуру. Он написал в пять лучших университетов, не сказав об этом мне, потому что был уверен, что шансов нет. А в итоге получил приглашения от всех. Я сначала очень удивилась. Помню, сказала ему: «Ты с ума сошел? Куда мы поедем, какая Америка?» Я очень переживала и не хотела ехать.

Тогда не было никаких фейсбуков и инстаграмов. Сейчас очень легко понять, что такое США, а тогда я абсолютно не знала, что это за страна и что нас там ждет. Все мои друзья и родственники были в России. Я только закончила магистратуру, у меня была работа, где я продвигалась по карьерной лестнице. У меня в Москве было все, и мне нужно было резко это бросить. Но мы оба пришли к тому, что не поехать нельзя: если все университеты его приняли, это что‑то да значит. Вот так пятнадцать лет назад мы переехали в Кембридж, Олег выбрал Гарвардский университет. Он уехал первый, год там жил, у нас были отношения на расстоянии, и мы звонили друг другу каждый день — я не поехала за ним сразу, потому что работала и заканчивала магистратуру. Через год он вернулся, мы решили пожениться, чтобы облегчить переезд. Мы расписались, и я взяла фамилию Олега — Ицхоки. И в 2005 году мы вместе поехали в США.

Мы пять лет прожили в Кембридже, а потом Олег начал работать профессором в Принстоне, топовом университете в Америке. Еще через пять лет он получил там постоянную должность — это значило, что у него всю жизнь будет позиция в университете, поэтому мы могли бы остаться там навсегда. Но все преподаватели могут один раз в три-четыре года уезжать заниматься наукой в какой‑нибудь другой университет на выбор. Так, один год мы жили в Чикаго, а во второй раз поехали в Стэнфорд. Это был первый раз, когда мы приехали в Кремниевую долину.

Первую свою работу в Америке я нашла через полгода после переезда — устроилась в небольшую исследовательскую фирму Knowledge Networks, которую через несколько лет купила глобальная компания GfK, я была помощником исследователя. Работала там восемь лет и за первые четыре года стала вице-президентом. А потом я по своей воле ушла, потому что мы решили завести второго ребенка. И после этого я не работала три года, занималась детьми и хозяйством — успела понять, что это самая сложная работа.

Когда мы переехали в Калифорнию, сын Лева был еще совсем маленький, а нашей первой дочери Лизе было пять лет. И я решила не искать работу, а просто наслаждаться детьми и Калифорнией: встречаться с новыми друзьями, гулять, ездить на океан. Но через месяц я подумала, а почему бы мне не попробовать поработать в одной из этих классных компаний Кремниевой долины. Я понимала, что у меня нет шансов, потому что я долго не работала и у меня совершенно не было технического опыта. Но решила, почему бы не попробовать. Я отослала свое резюме в несколько компаний, и уже через несколько недель мне перезвонили из Netflix.

Через месяц я уже работала в Netflix. Сейчас я занимаюсь продуктовыми инновациями: исследую рынок потребителей и придумываю, что компании делать дальше и какие нововведения продвигать.

Работать здесь сложно. Это, конечно, уникальная компания, и тут очень высокий стандарт. Как они сами говорят, сюда принимают только лучших специалистов. Они не берут студентов или тех, кто только выпустился. Многие другие компании, например Facebook, Google или Apple, очень часто нанимают людей, которые только закончили бакалавриат. И тратят много времени, чтобы обучить их и сделать из них профессионалов. Для таких компаний важно, чтобы у вас было хорошее образование. В Netflix же работают совершенно разные люди, у некоторых вообще нет высшего образования, но зато есть успешный опыт работы.

Сегодня во всех передовых компаниях при приеме на работу дают одинаковые шансы всем, вне зависимости от вашего пола, расы, национальности, сексуальной ориентации, физических возможностей, религии, намерения завести детей и так далее. Все понимают, что только вместе с такими разными людьми можно построить успешный продукт для потребителей, которые тоже совершенно разные. В Netflix, например, уже работает 50% женщин и 50% мужчин. И теперь мы стремимся к тому, чтобы и на высоких позициях было больше женщин. Но это не означает, что можно взять любую женщину, просто потому что нужен гендерный баланс. Если женщину нанимают или повышают, значит, она максимально компетентный специалист.

В США приезжают люди из разных стран мира. Если ты приехал из другого государства или говоришь с акцентом, или выглядишь не как все, то это не будет бросаться в глаза. Тут такая атмосфера, что все совершенно разные, — это очень круто. Особенно в больших городах: Нью-Йорке, Лос-Анджелесе, Чикаго, Сан-Франциско, Бостоне. Когда мы жили в студенческих городках, это чувствовалось еще сильнее. Олег иногда шутит, что у него в Принстоне из двадцати человек профессоров было только два американца. Это, конечно, большой плюс Америки, потому что ты ощущаешь себя в своей тарелке. Я в Москве чувствовала гораздо большую дискриминацию. В России, как только видят лицо кавказской национальности, то сразу в голове у людей появляются негативные стереотипы. Меня в Москве и обзывали, и вслед кричали. Здесь такого нет, и я могу выглядеть так, как захочу, и не думаю о том, как на это отреагируют.

В Кремниевой долине мой офис и моя команда, но живем мы в Лос-Анджелесе. Нам удается совмещать работу и семью, в том числе благодаря нашим профессиям. У мужа очень гибкий график. А у меня в Netflix отношение к работнику и его личной жизни достаточно трепетное.

У нас, например, никогда не назначаются рабочие встречи после пяти часов вечера. Считается, что это вторжение в личную жизнь. Также во многих компаниях в Кремниевой долине нет ограничений по выходным или больничным дням. Ты можешь брать неограниченный отпуск, и ты сам контролируешь это. Если я, например, захотела пару дней побыть с детьми, я просто блокирую свой календарь и предупреждаю, что меня не будет.

Я пытаюсь разделять время на работе и время с семьей даже сейчас. Мы всегда ужинаем все вместе и после пяти не работаем. Мне кажется, что нужно себе всегда давать поблажку и понимать, что ты не можешь все успеть, и это нормально. Это нормально, если ты целый день не мыл посуду, зато классно провел время с детьми или доделал свою презентацию. В нашей семье очень важно, что мама и папа — два равноправных родителя в плане быта и воспитания детей. Мы с Олегом работаем как команда, и это сильно влияет на то, что мы успеваем заниматься и семьей, и работой. Одна бы я точно не справилась.

Мы очень гибко относимся к нашей жизни. Вот мы тут недавно гуляли по кампусу университета Лос-Анджелеса, и Олег спросил, сколько мы еще тут проживем, я ответила: «Не знаю, наверное, несколько лет». И ему тоже так кажется. Нам интересно так жить. Ты всегда меняешься и растешь, когда работаешь или живешь в разных местах.

Я сейчас делаю проект на ютьюбе про успешных женщин. В нем я буду интервьюировать женщин из разных областей с разными историями успеха. Конечно, фильм Дудя повлиял на мое решение этим заняться. Я раньше была наивная и думала, что это очевидно: если ты снимаешь фильм про успешных людей, то он не может быть без женщин. Мне казалось, что все понимают: мужчины и женщины одинаковы в своих способностях, и сейчас мало женщин в разных профессиях только потому, что в течение многих столетий им не давали возможности реализовать свой потенциал. Но, как оказалось, многие люди этого еще не осознают. Поэтому для меня важно хоть как‑то повлиять на эти стереотипы, чтобы все девочки, девушки и женщины вдохновлялись этими историями, верили в себя и добивались того, чего хотят.