«Пугает мысль, что мы можем вернуться на сушу»: история семьи, которая живет в море

Я родом из Севастополя. Выросла рядом с морем и все детство провела на берегу, рассматривая корабли, — отсюда и моя бесконечная любовь к воде. Василий родился в Молдавии. Мы познакомились в Москве: оба приехали на заработки и за какой-то мечтой.

Я работала дизайнером в одном издательском доме, а Василий был там программистом. Мы практически не общались, а потом я ушла на фриланс и стала много путешествовать на машине в одиночку. Спустя пару месяцев один из заказчиков попросил меня вернуться. Ему не нравились наши разговоры по скайпу — наверное, потому, что, когда мы с ним созванивались, у меня на фоне были сочинские горы, а он сидел в офисе.

Я приехала в Москву, чтобы поправить какие-то детали в дизайне, и тогда общий знакомый позвал нас с Василием покататься на кайтах в тундре. С Васей мы встретились уже на перроне у поезда, это был март 2013 года. Было очень холодно, но природа там потрясающая. Так началась наша история с мужем. По возвращении мы стали жить вместе, потом я его переманила на фриланс. Мы поняли, что в паре работать очень удобно, и на фрилансе мы можем заработать больше, чем в офисе, потому что дизайнер и программист — это ядерная смесь.

Однажды весной я купила конфет в магазине со вкусом клубники и вспомнила, что в это время у нас в Крыму в огороде уже своя клубника. Я мечтательно сказала Васе: «Как здорово было бы настоящей клубники попробовать». Он ответил: «А что тянуть, если у нас есть машина и нас ничего не держит?» Мы собрались за два часа и следующим утром уже купались в Черном море. Потом мы вернулись в Москву за вещами и уехали в Крым на полгода. Жили в палатках, у нас были солнечные панели и мобильный интернет, чтобы работать хотя бы пару часов в день, а все остальное время путешествовать. Мы проехали все побережье и завели огромное количество знакомых.

Потом у нас появилась сумасшедшая идея вернуться на север, в Териберку: посмотреть на северное сияние и провести там побольше времени. У Васи была мечта собрать родовое дерево, поэтому мы ехали через всю родню мужа: Череповец, Вологду, Сергиев Посад. Связывали по скайпу бабушек и дедушек, которых разбросала судьба и время. Начинали с четырех человек, а сейчас собрали семейное древо из 770 родственников до 1730 года.

Свадьбы, кстати, у нас не было, но в тундре мы окончательно решили, что не хотим разлучаться. У нас близкие взгляды и идеи, Василий — это продолжение меня, и наоборот. За два месяца до того, как родился Филипп, мы расписались. Торжества не было, потому что уже тогда я думала о том, чтобы накопить на яхту.

Когда мы путешествовали на машине по России, сталкивались с постоянным психологическим давлением. Во-первых, в нашей стране очень много мусора, люди из окон машин выбрасывали бутылки, салфетки, пищевые отходы, и это никто не убирал. Во-вторых, отношение на дорогах ужасное: нас все время тормозили, выписывали штрафы, вытягивали из нас деньги.

У Филиппа молдавское гражданство — русское мы не смогли получить, несмотря на то что простояли огромные очереди и собрали кучу документов. К тому же с молдавским гражданством оказалось очень удобно путешествовать, ребенку не нужны никакие визы. Мы пожалели об этом всего один раз, когда однажды зимой выезжали из Калининграда в Молдавию, чтобы отвезти туда двухмесячного Филиппа и нашу бабушку. Нас задержали на границе: сотрудникам не понравилось, что у ребенка молдавские документы. Они издевались над нами, просили записать видео, где я говорю, что больше никогда не вернусь в Россию. Нам пришлось ночевать в лесу со старенькой бабушкой и двухмесячным ребенком. После этой жуткой истории в Россию мы уже не хотели возвращаться.

Я по натуре творческий человек, и для счастливой жизни мне нужна спокойная и приятная атмосфера, чтобы вокруг было красиво. Мы проехали практически всю Россию — и маленькие города, и большие — и можем с уверенностью сказать, что такой атмосферы нигде нет, и людям в целом тяжело живется.

Еще за три года до покупки яхты я ездила в Мармарис (город-порт в Турции. — Прим. ред.) получать шкиперскую лицензию. С детства я смотрела фильмы про пиратов и мечтала о своем деревянном корабле, на котором проплыву всю планету. Но в России люди думают, что это безумно дорого, только для олигархов. У меня огромных денег не было, и поэтому сначала даже мысли не возникало, что я смогу себе это позволить. А потом я узнала, что моя подруга окончила курс шкипера всего за 700 евро. Я подумала: «Ничего себе, как дешево». И буквально через пару месяцев забронировала билеты и уехала учиться. Уже тогда у меня впервые стала возникать мысль о покупке яхты. Я начала просматривать сайты по продажам лодок — дешевых я, конечно, тогда не видела. Они стоили порядка 40–50 тысяч долларов, но и это уже были не миллионы.

Мечту о яхте я оберегала как могла и все плохие мысли отбрасывала. Сначала я даже не разрешала Васе никому рассказывать о нашей задумке, потому что не верила до конца, что это серьезно. Да и Василий долго сопротивлялся: он-то вырос в далеком от моря месте, а нырять научился, когда мы уехали за полярный круг. Когда мы все-таки решили, что будем жить на яхте, мы даже не знали, будет его укачивать или нет. Он был настроен на пару лет, а я хотела в серьезную кругосветку лет на двадцать.

Информации о яхтинге было очень мало: в основном мы искали ее по заграничным сайтам, потому что там про это хотя бы говорят. На тот момент в России было всего две семьи, которые жили на яхтах, а в Европе это не считается чем-то удивительным. У нас ушел еще где-то год на подготовку и на решение всех наших вопросов.

Вообще, они это поняли, еще когда мы поехали нырять в Баренцево море (вода была очень холодной). А когда мы сказали, что хотим переехать на яхту, они покрутили пальцем у виска и долго пытались отговорить, потому что тогда у нас уже был маленький ребенок.

Яхту можно купить дешево: наша стоила 9900 евро, а знакомый купил за тысячу долларов. Правда, ему нужно было проделать с ней очень много работы, но так почти с каждой лодкой. Есть истории, когда люди покупали за один доллар. Например, старый владелец хотел переплыть вокруг света на своей лодке, но не смог, и ему нужен кто-нибудь, кто сможет эту кругосветку завершить, потому что он очень любит свою лодку и хочет, чтобы она все-таки прошла этот путь.

Мы искали яхту две недели, посмотрели шесть разных вариантов, а потом в Германии нашли ту самую. Как-то мы сразу поняли, что она идеальна для нас, за десять минут договорились с хозяином о покупке и побежали снимать табличку о продаже. В тот же вечер мы перевезли все наши вещи на яхту и остались там вместе с сыном.

Для моряков есть упрощенная система получения виз: например, в Греции визу можно сделать тут же по приходе на яхте. Таких стран очень много. Но мало кто знает, что всю Европу можно пройти, не имея ни единой визы, — транзитом. Наши друзья из России таким образом прошли через все Средиземное море, а сейчас они уже в Южной Америке. Если потребуется, можно сделать остановку даже в стране, где получить визу очень сложно (Великобритания, например). Если на яхте случилось чрезвычайное происшествие — сломался мотор, например — можно, не имея визы, зайти в порт и находиться там, пока все не починишь. Когда мы на якоре, нас практически не проверяют. Но с собой всегда нужно иметь паспорта, регистрацию для яхты (у нас регистрация в Нидерландах, это 250 евро на два года) и страховку, это для стоянки в маринах.

Мы научились всему за два месяца после покупки: делали пробные выходы, разбирали все, что было в рундуках (большие ящики на корабле. — Прим. ред.), читали очень много книг, смотрели обучающие видео, на целый день уходили в море и возвращались. Сначала было даже страшно на якорь вставать, особенно учитывая, что у нас яхта 1972 года, современного оборудования на ней не было, а вся навигация была на телефонах и планшетах. Научиться разбираться в оборудовании яхты и не паниковать — это самое сложное, потому что многое приходится чинить прямо в море. Нам повезло, у Васи золотые руки и хорошие знания в физике, поэтому он может починить все что угодно. Мы делаем все сами, тратимся только на расходные материалы.

Когда я училась, нам рассказывали, без чего нельзя выходить в море, а на нашей яхте этого всего не было, поэтому мне было ужасно страшно. Я говорила: «Вася, давай подождем, мы еще не готовы». А он отвечал: «Все нормально, нам этого достаточно, чтобы попробовать». Как-то в начале пути у нас сломался мотор, и я подумала, что лодки у нас больше нет. А Вася сказал: «Ничего страшного, у нас всегда есть ветер». Действительно, чтобы переплыть океан, никакого запаса топлива не хватит, поэтому люди часто идут под ветром. И пока я маневрировала по ветру, Вася подсоединил моторные шланги к перевернутой бутылке с топливом, и мы дошли до марины.

В физическом плане первое время тоже было тяжело: утром мы просыпались уставшими, потому что пока спали, мышцы напрягались из-за качки. Зато за два месяца мы обрели отличную форму. Еще у нас было много синяков из-за большого количества неровных поверхностей.

Первые выходы в океан были тяжелыми, мы два месяца шли из немецкого Киля до Ла-Коруньи в Испании. Очень устали, решили немного отдохнуть. В итоге задержались на полгода и провели там зиму. Потом ушли в Португалию.

Страшные моменты, конечно, тоже были. Я помню один из первых наших переходов, когда мы шли ночью по Атлантике, был сильный ветер. Это была ночь, Филипп сидел в салоне, а я — у штурвала. Всегда в сложных ситуациях мне хочется стоять у штурвала — так появляется ощущение, что я контролирую ситуацию. Было темно, на небе не было луны, а до берега еще далеко. И вот ты пять часов стоишь у штурвала, не отходя даже воды попить, потому что малейшая ошибка может обернуться катастрофой: не поймал волну — и лодку развернет. В итоге все обошлось, но было тяжело морально.

Все, что нужно из вещей на яхте: купальник, термобелье, одежда из флиса, непродуваемый костюм, шапка и перчатки. А вот с аптечкой на яхтах беда. В стандартной почти ничего нет — только бинты, лейкопластыри, ножницы и йод. У нас всегда есть необходимый минимум: все от головы, обезболивающие, обеззараживающие, от температуры и от отравления. Если, например, зуб заболел, можно воспользоваться обезболивающим и взять курс ближе к берегу, везде здесь есть аптеки и какие-то частные клиники. А дети у нас практически не болеют.

На жизнь мы тратим где-то 250 евро в месяц: это питание, детские нужды и прочие расходы. Плюс еще стоянка, но она стоит по-разному. В Средиземном море сейчас минимум 250 евро в месяц, а в Атлантике все намного дешевле — где-то 150. В эту стоимость входит вода, неограниченное электричество, а иногда есть возможность постираться и принять душ. Для интернета у нас есть антенна, мы ловим его с берега — практически везде есть бесплатный вайфай. Все гораздо дешевле, чем на суше.

Мне даже показалось, что беременность на яхте — это гораздо проще, чем на суше. Мы решили рожать в Испании, и нам удалось это сделать бесплатно. Мы нашли лазейку: сделали прописку у знакомых в Испании, собрали все документы и справки и поставились на учет в больницу за пару недель до родов.

С детьми на лодке весело, но тяжело. В основном из-за того, что пассивного заработка у нас практически нет — в основном фриланс. Приходится разделять обязанности: пока один работает, другой сидит с детьми. Это не очень удобно, поэтому мы пытаемся искать другие способы заработка. Например, начали вести свою колонку в двух российских журналах, публикуемся там на постоянной основе. Плюс мы начали публиковать свой видеодневник на ютьюбе и на патреоне (также Суриковы ведут страницу в инстаграме. — Прим. ред.). Думаем насчет какого-нибудь авторского проекта, но нужно время. Надеюсь, когда мы придем в Африку зимовать, его будет побольше.

Иногда хочется отдохнуть друг от друга, потому что дни у нас проходят очень насыщенно. Даже поход в магазин — это целая история: сначала нужно доплыть на надувной лодке до берега с детьми, потом взять велосипеды, доехать до магазина, закупиться и по такому же принципу обратно. Еще у нас огромный список того, что мы хотим сделать, чтобы наша жизнь на яхте была удобнее и приятнее. Недавно вот сетку вдоль борта натянули, чтобы дети могли спокойно ползать. А когда мы окончательно устаем от работы, выходим на берег и отправляемся гулять или идем в кафе, парк, на детскую площадку. Если хотим друг от друга отдохнуть, разделяемся: один остается на лодке с детьми, другой идет на берег.

Дети, когда вырастут, будут обучаться удаленно. Пока неизвестно, в какой стране, потому что сейчас огромное количество ресурсов, образование очень доступное. Мы часто встречаем семьи французов, финнов, немцев, и у всех дети учатся на лодках дистанционно.

Если стоим в марине, там всегда есть лодки с детьми. Поэтому либо у нас детский сад, либо мы оставляем детей у кого-нибудь и отдыхаем.

Наши родители до сих пор боятся — мы не можем затащить их на яхту, хоть нам и нужна помощь с детьми. Постоянно пытаются придумать какие-то дела, лишь бы найти повод не приезжать. У них стандартные страхи: подует сильный ветер, шторм, волны. Хотя на самом деле, чтобы попасть в шторм, нужно постараться. Сегодня очень точные прогнозы погоды, и в шторм никто не попадает, если только сам этого не захочет. Мы с родителями не виделись уже года три. Но у нас есть план: мы хотим дойти до Турции или Румынии и выманить их к нам. Или сами в гости съездим. В Россию доплыть на яхте не получится: там тяжелая бумажная волокита, и это стоит огромных денег (около тысячи евро). Мы слышали много историй от людей, которые пытались попасть, заплатили кучу денег, но у них так и не получилось.

Мы хотели сбежать от всего, что нас тяготило. Здесь нет границ, бумажек, документов. Тебе не нужно никому доказывать, что ты достоин попасть в ту или иную страну. Можно через всю Европу пройти, не имея ни одной шенгенской визы. Тут и люди совершенно другие: добрые, открытые, все хотят с тобой общаться, всегда готовы помочь. Когда мы жили в Москве, у нас вообще не было никакого общения, только работа. Я даже своих московских соседей не знала. А тут у нас этого много. Здесь, если мы бросаем якорь в марине, мы можем спокойно со всеми познакомиться, договориться о встрече и детей кому-нибудь оставить.

На сушу я точно не хочу — нет ни одной причины, чтобы захотеть обратно. Мы пришли в какое-то место, нам очень понравилось, мы можем тут остаться на любое количество времени. Сейчас мы на Майорке уже два месяца. У нас все время солнце, свежий воздух и свежая еда.

Мы посетили около 40 стран. Сейчас собираемся в кругосветку. Мы очень долго думали, как это осуществить. Стандартно люди уходят на запад, через Атлантический океан, в Штаты. Но мы решили пойти в другую сторону — на восток, через Индийский океан. Там будет сложнее, потому что и с ветрами сложно подгадать, и Атлантику придется переходить. Но мы решили это сделать, потому что Вася хочет собрать истории кругосветчиков, которые уже ушли, чтобы набраться опыта, и кроме как пойти им навстречу, нам ничего не остается.

Первая кругосветка у нас будет по тропикам, и сейчас мы понемногу движемся в этом направлении. Сначала мы будем смотреть и учиться. У нас есть заветная мечта о большой кругосветке, уже по меридианам, через все континенты. Это не настолько распространенные маршруты, поэтому нам нужно набраться опыта и понять, как сделать это большое путешествие максимально безопасным. Хотим зайти на Русский Север, Аляску и подойти поближе к Южному полюсу. Может быть, даже провести какие-нибудь исследования, вовлекая в это других людей.

Сейчас меня пугает мысль о том, что мы можем вернуться на сушу. Жизнь на яхте гораздо круче. Мы все время путешествуем, и наш дом всегда с нами. Ты смотришь на картинку и думаешь: «Какая красивая бухта». А завтра ты уже там. Просыпаешься, ныряешь в чистейшую воду, рядом плавают рыбы, на фоне — скалы. И никого вокруг. А вечером можно нажарить свежей рыбы и смотреть на звезды через люк. Многие мечтают о такой жизни, а мы так живем уже три года и хотим своим примером показать, что это не так уж и сложно.