Почему 2019 год — самый скучный в истории русского рэпа

В эту пятницу ATL выпустил альбом «Кривой эфир». Главное событие русского рэпа в этом году? Точно одно из них. Причины как минимум две. Первая: ATL — один из трех, кто совершил «ноябрьский переворот» 2015-го (помимо Оксимирона и Скриптонита), и вообще столповая фигура русского рэпа в его нынешнем виде, как минимум потому, что отправил русский рэп на танцпол и взбодрил его собственным почвенно-антиутопическим новоязом. Вторая: пока Оксимирон занимался гражданским активизмом, а Скриптонит осваивал далеко не смежные жанры, ATL единственный из святой троицы продолжил упорно гнуть свою линию.

Что происходит на этом альбоме: здесь радикально упростилась музыка, откатившись от многозвучия «Марабу» и «Лимба» к трэп-минимализму 2013–14-го и борзому габбер-биту. Правда, отказ от многозвучия тут компенсируется многословием, Сергей Круппов уходит за пределы привычной антиутопии и позволяет вольности: то запоет как Юрий Хой, то «Зеленый слоник» процитирует, то Горшка упомянет. Но в целом это тот же ATL на тех же настройках, только, кажется, в более упрощенном и понятном виде. За неполную неделю альбом послушали четыре миллиона раз только в одном «ВКонтакте». Есть ощущение, что «Кривой эфир» не просто успеет запрыгнуть в топы года, но и оказаться где‑то наверху.

Так сложилось: альбомы ключевых фигур жанра обычно сообщают о состоянии жанра в том числе — что там происходит и куда он повернет. И что получается: в этом отношении «Кривой эфир» вообще мало что добавляет в русский рэп 2019-го, альбом сложно назвать узловым и поворотным для жанра, но легко — будто бы необязательным. Вот представьте себе русский рэп без «Марабу»? Сложно. А без «Кривого эфира» — легко.

Неубедительный альбом от одного из главных артистов жанра естественным образом провоцирует на мысли о его, жанра, общем состоянии.

В индустриальном смысле рэп переживает лучшие времена. В интервью артисты жанра синхронно отвечают: деньги, площадки (и цифровые, и концертные) — все это окончательно оформилось в большие доходы именно сейчас. Артист с 50 тысячами подписчиков ездит в туры по 10+ городов, по имеющимся источникам, и зарабатывает около 700 тысяч рублей (имя артиста раскрывать не буду, но это далеко не топ), и имеет по миллиону с лишним прослушиваний в «ВКонтакте» на свежем альбоме. В этой логике четыре миллиона стримов ATL за пять дней — это нормальный и даже неминуемый ход событий.

Obladaet в разговоре с «Афишей Daily» вспоминал старый (2014 год) твит купчинского рэпера Крип-а-Крипа про тысячу рублей с iTunes за альбом и признавался: сейчас же артист может зарабатывать контент, вообще не выступая, потому что «стриминг взлетел».

Показательный момент: лейблы лучше всех приспособились к новой стриминговой реальности. Вчера Loqiemean издевался над «мамкиными покупателями рекламы в «Рифмах и панчах», а в 2019-м его альбом вылезает в таргете в «ВКонтакте». GONE.Fludd признается: важная часть его успеха — «пуш» от Sony Music. Значительная часть рэп-артистов сейчас — подписанты больших лейблов. В 2019-м русский рэп точно перестал быть игрушкой энтузиастов-одиночек и стал доходной статьей больших игроков индустрии.

Сюда же — и концерты. 2019-й — это когда не Оксимирон или Noize MC, а Гарри Топор и Тони Раут — далеко не первого порядка в жанре люди — публикуют турлист на 90 городов. Для артистов их калибра длина списка городов сейчас больше вопрос физических, чем каких‑либо еще возможностей. Еще один показатель — фестивали. За два последних года появились как постоянные «Маятник Фуко» и Rhymes Fest, так и ситуативные мероприятия вроде «Большого рэпа» в Лужниках. В том или ином виде рэп присутствует и на непрофильных фестивалях — например, на Пикнике «Афиши» была отдельная сцена для Gazgolder, а на VK Fest выступали Lizer, Obladaet, Feduk и Элджей.

Что происходило в 2019-м в русском рэпе, помимо роста доходов? Можно условно назвать 5 тенденций.

Во-первых, уход больших фигур в тень. Оксимирон увлекся активизмом и реконструкцией интернет-баттлов. Скриптонит заиграл совсем другую музыку и лишь эпизодически поддерживал рэп-тонус коллективными упражнениями вроде песни «3×3». «ЛСП» делали треки, а не альбомы и будто бы хаотично записывались со всеми подряд и исполняли все подряд, а творческую форму Фараона в ее нынешнем виде вообще не удалось обследовать. Из столповых фигур альбом вышел только у вышеназванного ATL.

Во-вторых, это был год большого успеха рижско-лондонского объединения фрешменов «РНБ-клуб». Для троих точно: Платины, Lil Krystalll и OG Buda (формально не в тусовке, но давно с ней дружит и записывает совместные песни и альбомы). Эти люди еще дальше раздвинули этические границы жанра панчлайнами про «жирный член», острословили прямо на территории группы «Хлеб», не теряя в стиле, и упаковывали борзые строчки в броские хуки и прилипчивые мелодии. Сказать, что именно эти люди ответственны за самый стильный в плане продакшена российский рэп в 2019 году, не будет ложью.

В-третьих, это год выхода из тени опытных игроков жанра, которые в силу разных причин находились в тени и недополучили хайпа раньше. В первую очередь речь о Saluki и White Punk: оба были битмейкерами в Dead Dynasty, написали музыку к главным хитам Фараона (первый написал бит к «5 минут назад», второй — к «Дико, например»), не очень хорошо ушли из Dead Dynasty и сейчас на пике карьеры. Оба делают битмейкерский в хорошем смысле слова рэп, где внимание не столько к слову и слогу, сколько к звуковым деталям. Стоит упомянуть и Loqiemean: это история не про хиты, но про кропотливую работу по выточке звука и про то, как спустя годы наконец выбить исследовательскому, многозвучному и требовательному к слушателю рэпу право на успех. Сюда же — истории про Basic Boy и i61: участники Dopeclvb World, они будто были в тени Томаса Мраза, а тут выяснилось, что они не только даровитые хип-хоп-артисты, но и способны записывать крайне заковыристую поп-музыку, которую хоть сейчас — в актив группе «СБПЧ» или на Пикник «Афиши».

В-четвертых, в 2019-м появилось еще больше нишевых героев. Это MC Сенечка, воссоздающий добрый винтажный рэп 90-х, Sqwoz Bab с хип-хопом как юмористическим стендапом, Недры — артист с богатой биографией и тестостероновым зубоскальным рэпом. Этих героев сложно назвать новыми крупными звездами, но свое внимание они получили.

В-пятых, как минимум двум артистам большой успех в этом году принес кроссовер рэпа и рок-музыки. Это Lizer и Джизус. Первый реабилитировался после скандала с «Панк-рок-мальчиком» (вкратце: позаимствовал трек у американского рэпера Lil Aaron, нарвался на обвинения в байте — его альбом удалили с Apple Music) и записал альбом, где вместе с хрипотцой а-ля Триппи Редд увязал полублатную дворовую акустику с тремя аккордами — и преуспел. Второй пошел дальше и тесно обратился к эстетике и звуку пресловутого 2007-го на альбоме «Начало новой эры». Интересен и кейс Димы Бамберга (артиста, ранее известного как Schokk): завязав с баттл-рэпом, он уложил свой речитатив в мускулистый пост-панк — и нашел себе новых слушателей среди условных посетителей «Боли».

В заключении отдельно стоит кейс Фейса. Просчитавшись с неубедительным альбомом «Пути неисповедимы», в 2019-м он нашел баланс между броскими бэнгерами и соцповесткой, и написал песню, лучше прочих созвучную с уходящим годом в стране.

При всем многообразии рэпа, кажется, впервые за много лет сложилось ощущение, что год не дал ни одного большого конвенционального героя с огромным успехом, какими в 2018-м были GONE.Fludd и Big Baby Tape. Этому ощущению сопутствовало чувство глобального перенасыщения в жанре. Тот же Obladaet, отвечая на вопрос о том, когда было легче фрешмену — тогда или сейчас, признается: «Раньше ты мог просто выкинуть песню в интернет, и она могла быть везде», а сейчас «песня просто так не взлетит, нужна реклама».

Это обратная сторона того, что рэп окончательно институционализируется. В силу и технологий, и конкуренции свежему игроку сейчас нужно сделать гораздо больше усилий для продвижения своего контента. А рэп-культура за последние условно шесть лет проделала путь от тектонического взрыва с непредсказуемыми результатами к ладно выстроенной структуре, будто бы расставившей по кирпичикам все фигуры согласно рангу, стараниям и заслугам.

Я много раз от коллег слышал о том, что это был скучный год — понятно, что оправдать такую формулировку обычно может только исследовательская лень, но нынешнюю ситуацию иначе не озаглавить.

Нагляднее всего это покажут цифры и факты: прошлогодний «Dragonborn» Big Baby Tape влетал в топы всего, чего только можно, «Gimme the Loot» можно было услышать, например, на кадровом конкурсе в Нальчике (не фигура речи, правда), а счетчик подписчиков докрутился до 600 тысяч человек.

С новичками нынешнего призыва такого успеха нет и близко: условные OG Buda, Платина и Джизус остались хоть и большими, но нишевыми героями рэп-пабликов и слушателей жанра: их будто бы нет за пределами рэп-аудитории, их вряд ли позовут в «Голубого Урганта» или просто в «Вечернего Урганта», не доросли.

В 2017 году «Улети» и «Розовое вино» стали большими поп-хитами — несложно было спрогнозировать экспансию рэп-артистов в мир большой поп-музыки. Однако вместо этого в стриминг-чартах появились ноунеймы, которые пытались слишком буквально и даже вульгарно просчитать и повторить успех «Розового вина». Так попадание в топ-чарты превратилось в несложную формулу: маскулинный дискурс, вальяжный речитатив, несложный текст о запретных и не очень удовольствиях и прямая бочка/трэповый стрекот.

А русский рэп (за редкими исключениями) будто бы совсем отгородился от поп-музыки. Ровно по этой причине крупнокалиберной экспансии рэпа в поп и не произошло, поэтому и не произошел приток непрофильных слушателей.

А что остальные? Лишь единицы в 2019-м действительно ощутимо перебили достижения прошлого и написали свой opus magnum. Да, появились деньги и просмотры, но это, скорее, говорит об индустриальном пике русского рэпа, чем об их текущей творческой форме.

В попытках доказать это можно найти как минимум один популистский способ: сходить на «Маятник Фуко» и Rhymes Fest и прислушаться: на какие песни реагируют сильнее? Кажется, слишком часто — на старые: «Улети» подпевают сильнее, чем «Человеку», а под «Пиромана» слемятся рьянее, чем под «Топь», — тенденцию уловить несложно. Можно еще посмотреть на YouTube: например, у главного хита Obladaet «I Am» — 11 миллионов просмотров, а недавний «Hookah» не посмотрели и миллион человек.

Почему так происходит? Многие артисты продолжают работать на прежних настройках и не меняют то, что и так работает. Другая причина — перенасыщение жанра фигурами.

Как учили примеры других жанров, это рано или поздно приводит к слушательской усталости. 2020-й и правда будет в каком‑то смысле определяющим: рост покупателей стрим-подписок сначала замедлится, а потом рано или поздно остановится, и здесь уже как минимум цифры станут более показательными. Будущие альбомы Оксимирона, «ЛСП», Фараона и Скриптонита еще лучше отразят состояние жанра. Если они вообще будут.

Ровно на этом месте соблазнительно выписать какой‑нибудь диагноз русскому рэпу и пожелать ему позрелищнее отмучиться, но такие выводы, конечно, скоропалительны и просто глупы: оформившись в огромную индустрию с большими доходами от стримов, концертов и рекламных контрактов, русский рэп точно не рухнет в одночасье от того, что Оксимирон снова помолчит, ATL кого‑то не убедит, а Flesh не напишет ничего сильнее второго куплета песни «False Mirror». А там, возможно, и найдется спаситель.

Но, кажется, это был и правда первый год, когда за жанром было настолько скучно следить.