10 интеллектуальных триллеров на каникулы

С одной стороны, это, конечно, традиционная скандинавская нуарщина, с которой мы все поневоле сжились. История о том, как модный и дорогой дизайнер интерьеров связался с вульгарной соседкой сверху — леопардовый принт, отросшие корни, etc., — не обойдется без предсказуемых культурологических точек вроде раздавленного машиной барсука в качестве настенного украшения, уныло чпокающего над читательским ухом натуралистичного секса и захватывающего сюжета. Но, с другой стороны, читать этот триллер стоит как раз не ради сюжета (чего мы, в принципе, не знаем о сюжетах скандинавских триллеров — до конца доживают в основном психологические травмы). Читать этот триллер стоит ради невероятно полезных лекций по архитектуре и дизайну, которыми, в общем-то, и переложен этот затейливый рассказ о схождении в безумие. Сигбьерн Люнде — так зовут главного героя, — хоть и высокомерно, но очень доходчиво высказывается на самые разные темы: как так вышло, что дизайн кухни стал напоминать внутренности космического корабля, в чем гениальность Миса ван дер Роэ, почему не стоит морщить нос от икеевской мебели и где ошибался Том Вулф, пытаясь высмеять Сигрэм-билдинг. И вот эти его вставочные высказывания, сформулированные с яростью, страстью и настоящей любовью к свету, линиям и цветам, читаются даже живее и увлекательнее основного сюжета. Там-то понятно, что раздавленными барсуками выложена дорога в Хель, но вот отсюда — от стульев Арне Якобсена и софы «Гран-комфорт» — открываются куда более интересные виды и маршруты.

Роман в романе — прием, который в постмодернистской литературе встречался уже много раз: у Кальвино, у Фаулза, у Эко, в конце концов, — эка, в общем, невидаль. Но после того как этот прием сошел в массовую литературу, из него еще получилось выжать несколько увлекательных книг. Одна из таких книг — «Пещера идей» (название «Афинские убийства» — добавлено, как мы понимаем, чтобы текст был, простите, продающийся), и написал ее испанский психиатр кубинского происхождения. Итак, под одним переплетом у нас два романа: в одном действие происходит в Афинах времен Платона, а в другом — в примечаниях к тексту. Историю о том, как Гераклес Понтор по прозвищу Разгадыватель Загадок ищет убийцу юных эфебов, в наши дни переводит с древнегреческого безымянный переводчик. Он же оставляет долгие и запальчивые комментарии к своему переводу, то негодуя, что герои слишком долго разговаривают, то тыкая читателя носом в какой-нибудь эйдетический образ, которых очень много разбросано по тексту, пока наконец не начинает воспринимать свой перевод чересчур серьезно. «Афинские убийства» нельзя назвать слишком уж остросюжетным детективом — поиск улик здесь приобретает форму философского трактата, а переводчик выступает в роли хора, который лезет со своим мнением поперек трагедии. Но это тот тип детектива, удерживающий читателя в напряжении не сюжетом, а «пасхалками», которые то и дело вылупляются из романа, подсказывая читателю верный путь — ну или, если держать в голове плохо замаскированного в тексте Фаулза, — верный, да не совсем.

Крошечный и изящный роман, который стал чуть ли не пророческим, предсказав выделение Шерлока Холмса (не без помощи сериалов, разумеется) в отдельный визуальный объект для эротического ангста. С другой стороны, роман еще все равно целиком построен на золотой читательской мечте двадцатого века о старшем лучшем друге, вместе с которым можно шагнуть в безопасное книжное приключение. Примерно так считает героиня романа — переводчик, которая приезжает в маленький альпийский городок Грессоне-Сен-Жан на конференцию о взаимопроникновении литературы и реальности, а на деле — попадает в то, что Вячеслав Иванов называл реалиоризмом, реальностью высшего толка, в которой возможно все — в том числе и повстречаться с самим Шерлоком Холмсом. Это не столько детектив или триллер, хоть здесь и присутствуют все необходимые атрибуты жанра (странное издание «Собаки Баскервилей», таинственные недомолвки и совпадения), а скорее квестовое путешествие в любимую книгу: сколько ключей нужно отыскать, чтобы не просто прочесть то, что скрыто между строк, но и в какой-то момент увидеть эту скрытую тайну своими глазами.

Классический во всех смыслах триллер — с литрами крови и умеренной расчлененочкой, мрачными видами на нью-йоркские трущобы и квестовой структурой — стоит прочесть хотя бы ради всего этого. Но Карру удалось написать не просто триллер, а вписать его в рассказ о протопсихиатрах, алиенистах (нет, к НЛО это слово пока еще не имеет отношения) — в общем, врачах, которых интересовал внутренний мир преступника раньше, чем он вообще интересовал кого-либо, в том числе и самих преступников. Необычайно пестрая компания следователей — криминальный репортер Джон Шуйлер Мур, полицейский секретарь Сара Говард, детективы — братья Айзексон, алиенист Ласло Крайцлер и даже сам Теодор Рузвельт — расследует дело об убийстве мальчиков-проституток и вдобавок прокладывает будущим поколениям путь к отлаженной полицейской работе. Именно профессиональная, производственная составляющая романа — изобретение криминалистического велосипеда, битва за отпечатки пальцев и психологическое освидетельствование — здесь становится важной частью и даже кровью сюжета.

В свое время «Квинканкс» Чарльза Паллисера стал чем-то вроде Эвереста среди постмодернистских детективов. Никакому другому автору развлекательного жанра не удалось пока взять эту высоту и повторить подвиг Паллисера: создать интригу, которую можно разгадать как минимум пятью способами. Все они будут укладываться в логику романа, совпадать с уликами и подсказками, но не все будут прописаны прямым текстом в романе, и читателю придется несколько раз — действительно с карандашом в руках — пройтись по огромному тексту, выписать все странности и несовпадения и на их основе выдвинуть свою теорию. Паллисер — большой поклонник Диккенса (главного героя, например, зовут Джон Хаффам, Хаффам — это второе имя Диккенса, и родился он с Диккенсом в один день, 7 февраля 1812 года) и вроде бы пишет роман, безусловно, диккенсовский, с несчастным сиротой, пропавшим завещанием и даже загадочным убийством. Но чем дальше мы продвигаемся по книге (а там 800 страниц, на минуточку), тем больше замечаем, что и на рассказчика-то полагаться не стоит, и что свидетели путаются в показаниях, и что решить загадку можно разными способами. Кстати, точного ответа так до сих пор и нет, но если вам лень будет самому искать разгадку, можно заглянуть на один из множества форумов и сайтов в интернете (например, на этот, где дотошные читатели годами собирают все неувязки и выдвигают свои версии случившегося).

Английская писательница Скарлетт Томас — почти что человек Ренессанса: нет такой трудной или ученой темы, которую она не знала бы досконально и о которой она бы не написала книгу —от агорафобии и кодового письма до квантовой физики и ботаники. При этом самое прекрасное в этих ее энциклопедических знаниях — это то, что она не выставляет их в книгах слишком уж энциклопедическими, а разъясняет их читателю настолько просто и ясно, что, читая ее романы, ты не чувствуешь себя дебилом, столкнувшимся с высшим разумом и заработавшим от этого столкновения фингал под самооценкой. В романе «Наваждение Люмаса» Томас, с одной стороны, придумывает прекрасный, почти идеальный развлекательный сюжет с участием таинственной книги, в которой описан секрет проникновения в другую реальность, спецслужб и гомеопатии, а с другой — попутно уснащает его разговорами обо всем на свете. Она объясняет квантовую физику через существование призраков и серфинг реальности через структуру самой книги, и, в общем, если вы любите, когда автор, ведя вас по сюжету, еще и по ходу без конца, взахлеб и радостно с вами разговаривает о тайнах Вселенной, эта книга, конечно, для вас.

Мы, читатели, скорее привыкли к Барнсу, который выступает в роли немилосердного скальпеля, вскрывающего человеческие отношения, такого, который, знаете, легонько проведет по коже и уже, глядишь, дорезал до правды жизни. Поэтому «Артур и Джордж» примечателен не только тем, что он написан на основе настоящего преступления, которое расследовал Конан Дойл, но и тем, насколько внезапно мягким и даже нежным — до сжимания сердца в комок нежным — в нем предстает сам автор. Дело Эдалжи — очередная невероятная викторианская история, которая по воздействию на обычного читателя может оказаться куда сильнее любого романа, — в свое время взбудоражило общественность. Со стороны оно казалось каким-то концентрированным брикетом сенсационных, романных деталей. Анонимные письма, несправедливо обвиненный в кошмарной мутиляции скота и приговоренный к каторжным работам индус-солиситор и сэр Артур Конан Дойл в роли детектива. И вот всю эту викторианскую выпуклую сенсационность можно было бы подать также безжалостно и немилосердно, с клиффхэнгерами и препарированием душ на развернутой газетке. Но Барнс не был бы Барнсом, если бы тут не отдал дань другой стороне викторианской литературы — ее безоглядной милости к несчастным и убогим персонажам, ее любви к аутсайдерам и рыцарству. И поэтому удивительно увлекательный сюжет Барнс облекает в две любовно рассказанные биографии — рыцаря в твидовом пиджаке и с пушистыми усами и человека — не индуса, не солиситора, не чужеземца, — а человека, которому нужно прийти на помощь.

Сразу скажем, у этого романа только внешние признаки детективной структуры. Четыре мастера-миниатюриста работают над очень, очень таинственным заказом для султана, иллюстрируют книгу — да вот беда, судя по слухам, отступают от традиций и рисуют какое-то европейство. Все это заканчивается тем, что один из миниатюристов убит и теперь читателю нужно проследить за голосами всех четырех художников (в том числе и покойного) и попытаться понять, что же произошло. Но это, конечно, самый простой способ прочесть этот роман, потому что Памук приготовил для читателя куда больше важных остановок и вех в тексте, чем поиск новых улик. Это и вычленение из романа о рисунке романа о чувствах, и множество подробностей об искусстве восточной миниатюры, и разговоры о цвете, плоскости и перспективе, и даже о том, как нарисовать лошадь.

Давайте честно: есть признанные мастера ребусно-конспирологического жанра, которые настолько умны, идеальны и округлы в своей учености, что обычному читателю до них нужно долго-предолго карабкаться по читательской лестнице и совершенствовать свой ум беспрестанным чтением. Таковы, скажем, Томас Пинчон и Нил Стивенсон, которые из первого закона Ньютона могут соорудить увлекательный и многослойный роман. А есть писатели вроде Лоуренса Норфолка, способные написать не менее многослойный роман, но все же с оглядкой на более приземленного, боязливого читателя, который к идолам еще пока боится подступиться, но все-таки томится жаждой знания и чурается Дэна, простите, Брауна и Йена Пирса. Для таких читателей и написан «Словарь Ламприера» — роман, в первую очередь, о конспирациях и заговорах, о восемнадцатом веке и Ост-Индской компании, об осаде Ла-Рошели и пропавших кораблях. Читать «Словарь Ламприера» нужно примерно так же, как и «Имя розы» Умберто Эко, — можно получить удовольствие от верхнего слоя в виде детективного сюжета, а можно и погрузиться в изучение античности, прочертить мысленный меандр из подсказок и вместе с героем дописать словарь классической мифологии. Выбор, в общем, за вами.

Эта книга — своего рода месть за годами создававшийся в литературе образ поэта как этакого хлипкого дрища с горящими от рифм глазами, непременно бедного и непременно несчастного. В «Лексиконе» поэты — чуть ли не самые опасные (а точнее, наверное, самые опасные) люди в мире, потому что они умеют одним словом согнуть мир и человеческую волю, как ложечку из «Матрицы». Героиня романа — Эмили — попадает в загадочную и очень закрытую академию поэтов, где таких как она, способных к владению словом людей, тренируют и выпускают в народ — работать в корпорации, которая следит за людьми по эту сторону монитора. Если вы сегодня, скажем, прошли несложный онлайн-тест («Ваш любимый цвет?», «Вы любите кошек или собак?», «Зачем вы это сделали?»), не удивляйтесь потом, что фейсбук и всемогущий «Гугл» уже всосали всю информацию о вас и, как знать, передали ее дальше, в ту самую могущественную корпорацию, которую возглавляют выпускники академии под кодовыми именами Уильям Йейтс и Шарлотта Бронте. Вообще, эта книжка прекрасна не только своим по-настоящему динамичным сюжетом — это и правда триллер — с убийствами, преследованиями и взрывами, — но именно тем, как мир поэзии, мир слова встает вдруг во весь рост какой-то грозной апокалиптической силой, и как-то верится в то, что бывшая Эмили, а теперь Вирджиния Вулф действительно может разрушить весь мир, остановить всю речь — ради любви, потому что Вирджинии Вулф действительно стоит бояться.