Олимпийским летом 1980 года в пионерлагерь «Буревестник» прибывает очередная партия детей и вожатых — среди них тихий мальчик Валера и филолог Игорь. Днем дети травят байки про гипсовую горнистку и черное пианино, вечерами вожатые крутят неловкие романы, а по ночам вампиры потягивают из розовощеких пионеров кровь (с нашим знаменем цвета одного). Название лагеря обещает бурю, и буря, хотя и не сразу, грянет.
Жанр «пионерский ужастик», на первый взгляд, проработан отечественной литературой довольно разнообразно: тут есть и трэш-трилогия Ильи Масодова, и детская пугалка Успенского «Красная рука, черная простыня, зеленые пальцы», и даже не вполне заслуженно забытый мэшап «Тимур и его команда и вампиры». На второй взгляд, между этими полюсами пролегает пустыня. То ли авторы не решаются заигрывать с советским прошлым, то ли брезгуют пионерской эстетикой. Так или иначе, роман Иванова занимает нишу, на которую никто давно не претендовал.
Если и есть за что попенять Иванову, так это за некоторую механистичность повествования. Он привычно собирает повествование из сотен маленьких кирпичиков. Если выбрать из четырехсотстраничного романа все страшилки, байки, присловия и оскорбления, которыми обмениваются обитатели «Буревестника», получится сборник пионерского фольклора страниц на двести. Сюжет, который медленно разгоняется, но ближе к финалу взлетает летучей мышью, не без элегантности обрамлен проходящей в Москве Олимпиадой.
По отдельности ни одну придумку Иванова оригинальной не назовешь. Даже эпиграфы с советскими песнями, в которых отыскивается мистический подтекст, будто бы позаимствованы у того же Успенского («Дорогая редакция! Исполни для нас нашу любимую песню «У московских студентов горячая кровь». Группа вампиров»). Да и ни один из больших и малых поворотов не способен удивить читателя, это скорее приятное чувство понимания, «ага, так я и думал».
Все это то ли банальность плохого романа, то аккуратность смазанного механизма. «Пищеблок» собран из понятных деталей, собран по инструкции и не вызывает восторга, как не вызывает его новая мясорубка. Зато среди десятков романов, которые заедают, скрипят и вообще еле двигаются — как, например, «Бюро проверки» Архангельского, действие которого происходит в том же олимпийском году, что и в «Пищеблоке» — роман Иванова за счет этой аккуратности выделяется.
Все оттого, что Иванов как мало кто у нас умеет по-ремесленному работать с сюжетом. И это умение роднит его с главным мастером жанра, к которому Иванов обратился в новом романе, — Стивеном Кингом. Да, «Пищеблок» стоит в одном ряду не столько с Масодовым и Успенским, сколько с «Оно» или «Жребием Салема». Недотепа Валера как влитой вписался бы в «Клуб неудачников», а Джека Торренса легко можно представить старшим вожатым «Буревестника».
И, как и Кингу, этот отказ от внешних эффектов позволяет Иванову рассказать внятную историю. В его романе вампиры — самые правильные обитатели лагеря, они вынуждены неукоснительно следовать социальным правилам, чтобы не выделяться среди людей. А победить их могут только настоящие, неправильные и нескладные герои. Прямой и крепкий как осиновый кол «Пищеблок» — тоже роман очень правильный, такой правильный, что читатель и не заметит, как его укусили. Но для того, чтобы стать по-настоящему хорошим, этой правильности маловато.
Издатель
АСТ, Редакция Елены Шубиной, Москва, 2018
