Когда стало ясно, что большой берлинский прайд не состоится из‑за коронавируса, активисты русскоязычной ЛГБТ-организации Quarteera решили провести шествие поменьше. Они загорелись идеей устроить первый прайд в районе Марцан-Хеллерсдорф на северо-востоке города.
Пожалуй, одна из первых ассоциаций с топонимом «Марцан» в Берлине — «там много русских». В почти 270-тысячном Марцане-Хеллерсдорфе живут примерно 30 тысяч русскоязычных берлинцев. Если составлять коллективный портрет Марцана по рассказам людей, которые там толком не бывали, покажется, что это район безликих многоэтажек, пыльных проспектов и пустых площадей. Что там нет ничего интересного для туристов — если только они не хотят окунуться в атмосферу спального района. Что это район скуки и агрессии. По умолчанию считается, что квир-людям в Марцане лучше не выделяться, а то мало ли что; да и вообще не выделяться лучше никому. Медиа только подкрепляют дурную славу Марцана: так, в недавнем сериале «Берлинские легавые» («Dogs of Berlin») район был представлен как цитадель неонацистов. Поэтому нет ничего странного в том, что многие люди, которые живут в Берлине годами, ни разу не ездили в этот район.
«Сколько раз мы слышали о Марцане, что это «русское гетто» или «район правых» с уродливыми многоэтажками? О том, что «нормальные» люди добровольно никогда не переезжали бы сюда и не позволили бы своим детям ходить здесь в школу?» — так начала свою речь на марцанском прайде активистка Quarteera Галя Терехова.
Галя живет в Берлине восемь лет и семь из них прожила в Марцане вместе со своей партнеркой. Радужный флаг они на балкон не вывешивали, но не потому что боялись — соседи знали, что они лесбийская пара, и все было нормально. Активистка переехала, потому что ей стало слишком далеко добираться до места работы, однако осталась евангелисткой этого района. «Мой Марцан
— красивое место, место совместной жизни и разнообразия. Мы пришли сюда не миссионерами. Мы пришли сюда потому, что либо мы сами называем Марцан нашим домом, либо он напоминает места, откуда мы приехали, наши города, наши семьи», — сказала Галя в приветственной речи участникам прайда.
«Реакция была неоднородной»
Активисты разработали такой маршрут прайда, чтобы быть видимыми (не хотели идти по совсем широким проспектам, где небольшая группа людей легко затеряется), но и не мешать жизни обычных марцанцев (поэтому узкие улицы и дворы тоже отметались). «Мы рассмотрели несколько маршрутов и посоветовались с полицией, потому что у них тоже были свои идеи. Учитывали и то, что у нас будет музыка, чтобы это было не слишком шумно, но и не слишком тихо», — рассказывает соорганизаторка прайда Катя Сумина.
Важным этапом подготовки была полевая работа. За несколько дней до прайда группа организаторов отправилась в Марцан, чтобы рассказать о мероприятии местным жителям и пригласить их на него. До этого активисты прошли инструктаж на тему того, что делать в случае агрессии. Полицейские знали о поездке орггруппы в Марцан, и что им, в случае чего, может поступить звонок. «Такие меры предосторожности немного задали тон, и мы ехали туда с опаской — по крайней мере, я видела это по настрою своего напарника», — вспоминает участница вылазки Тати. «Но наше настроение быстро улучшилось. Было очень интересно разговаривать с людьми. Мы заходили в рестораны, кафе и барбершопы, даже зашли в спортзал, где обучали боевым искусствам. Еще мы обнаружили, что в Марцане живая культурная жизнь, и даже зашли на одну выставку».
Большая часть людей, которая встретилась активистам, родилась не в Германии — это были русскоязычные жители Марцана, а также выходцы из Турции и балканских стран. За примерно четыре часа активисты обошли несколько десятков бизнесов на смежной с маршрутом прайда территории. Иногда выяснялось, что владельцы бизнеса уже в курсе мероприятия, потому что их предупредила полиция. Некоторым же приходилось объяснять, что в принципе означает аббревиатура «ЛГБТ».
«Реакция была неоднородной. Какие‑нибудь мужчины из кальянных баров не выглядели как постоянные посетители прайда, но я все равно шла туда с большой радостью, потому что знала, что это стереотип и с ними обязательно нужно поговорить. И каждый раз у нас был очень хороший опыт. Было здорово смотреть, как в барбершопе красиво стриженные мужчины были рады распространить наши флаеры. Эти реакции вдохновляли, и очень быстро опаска сменилась на радость. Наш спич тоже менялся в зависимости от обстоятельств. Интересно было рефлексировать, какие слова людям заходят, что они больше всего узнают и как я себя чувствую, когда говорю это», — вспоминает Тати.
Было несколько случаев, когда с активистами отказывались иметь дело. Например, несколько русскоязычных женщин в небольшом магазине, где продавалось все, от крестиков до последних хитов Юры Шатунова. «Они в один голос сказали, что им это неинтересно, — говорит Тати. — В вежливой форме — нас никто не оскорблял, но было видно, что для них этот вопрос закрыт».
«Глобально к нам поступала критика с двух сторон, — добавляет соорганизаторка прайда Катя Сумина. — Из более правого лагеря нам говорили, что мы просто идем провоцировать. Это, конечно, не так, потому что сама по себе идея прайда как провокации довольно гомофобна. С левой стороны доносилось, что мы идем в Марцан для того, чтобы просвещать. Мол, у нас взгляд сверху вниз. Нам этого очень не хотелось: мы понимали, что не только марцанцев нужно просвещать по поводу квир-жизни. Нам самим надо бороться со стереотипами по поводу Марцана: что это гомофобный район, что это самый правый район. Во время подготовки к прайду мы познакомились в том числе с квир-активистами из Марцана, и это был глоток свежего воздуха. Оказывается, Марцан совсем не такой, каким его представляют себе люди откуда‑нибудь с НоллендорфплацПлощадь в берлинском районе Шенеберг, который считается одним из центров гей-жизни города; через районы Шенеберг и Митте каждый год проходит большой берлинский ЛГБТ-прайд.».
Кстати, Марцан не входит в число берлинских районов, где регистрируется наибольшее число преступлений на почве гомофобии. В полиции, однако, отмечают, что реальное количество таких преступлений трудно подсчитать, потому что на часть из них просто не пишут заявления. Что касается установки о правой ориентации Марцана, то на выборах в немецкий парламент в 2017 году среди самых популярных в районе партий была не только правая «Альтернатива для Германии», но также «Левые» и партия Ангелы Меркель «Христианско-демократический cоюз». Голоса между партиями распределились более-менее поровну, с небольшим преимуществом одной из них в зависимости от избирательного участка.
«Берлин — город демонстраций»
В Марцан-прайде, по данным полиции, приняли участие от 500 до 550 человек (для сравнения: в прошлом берлинском ЛГБТ-прайде участвовал почти миллион человек, что стало рекордом). Это примерно те цифры, на которые рассчитывали организаторы: если бы участников было больше 600, пришлось бы на месте менять маршрут, чтобы все могли соблюдать социальную дистанцию. Идти совсем рядом друг с другом могли только те участники прайда, которые живут под одной крышей, остальным пришлось соблюдать расстояние в полтора метра. Но обязательными были маски (правило соблюдалось!), и никакого алкоголя — что, конечно, делало этот прайд еще более особенным. Участники прошли несколько километров по Марцану от станции «Рауль-Валленберг-Штрассе» и закончили на Виктор-Клемперер-Плац, где была организована площадка для выступлений.
«Я считаю важным вынести прайд из центра города и показать свое присутствие в Марцане и других частях Берлина», — рассказал участник прайда, 27-летний немец Фабиан. Он нес плакат «Любви все гендеры покорны», который по его просьбе нарисовал русскоязычный друг. Фабиан приехал в Берлин семь лет назад с юга Германии и ходил на каждый берлинский ЛГБТ-прайд, но в последние годы перестал. «Мне стало казаться, что там слишком много от вечеринки и слишком мало от протеста. Поэтому мне нравится этот прайд — здесь есть послание. Люди вышли за что‑то, а я пришел выразить солидарность. Я был шокирован, когда услышал о преследовании геев и лесбиянок в Чечне. Сейчас появился случай Юлии [Цветковой — прим. ред.], которую судят за рисунки. Я не понимаю, как это возможно», — добавил он.
По ощущениям русскоязычные составили лишь половину участников прайда. Помимо плакатов на русском, встречались послания на киргизском, испанском, немецком и английском. Некоторые плакаты явно перекочевали на прайд с недавних акций протеста против поправок к Конституции РФ у российского посольства. Кто‑то нес рисунки Юлии Цветковой, кто‑то — изображения радужного мороженого, другие при помощи плакатов призывали выступить против нового российского законопроекта о семье, который еще больше поражает в правах ЛГБТ-людей. Были представители политических партий — пришел даже мужчина от правой партии «Альтернатива для Германии». Он снимал прайд на видео и, по словам организаторов, в какой‑то момент вступил в перепалку с представителем Свободной демократической партии. Правда, другие участники этот эпизод не заметили — люди пританцовывали, подпевали «Голубой луне» и кричали «Любовь есть любовь!».
В подавляющем большинстве случаев посторонние реагировали на прайд или спокойно, или выражали явную поддержку. Махали руками с балконов и из окон проезжающих трамваев, сигналили из машин. Две женщины средних лет с маленьким ребенком и девочкой-подростком, сидевшие на детской площадке, рассказали, что приехали в Берлин из Гамбурга как туристки, а в Марцане оказались, потому что здесь расположен их хостел. Про прайд они не знали, но с интересом наблюдали и снимали его на камеру телефона. Пара немецких тинейджеров, затормозивших на площади, где был финал прайда, тоже не знали о нем и были не в курсе, почему его устраивает именно русскоязычная ЛГБТ-организация и именно в Марцане.
43-летний мужчина, сидевший за столиком в кафе вместе с матерью и племянником, рассказал, что впервые за десять лет жизни в Марцане видит что‑то подобное. «Мы удивлены, но Берлин — город демонстраций. Это требует определенного мужества — прийти в Марцан-Хеллерсдорф, где уровень толерантности невысок», — сказал он. Впрочем, по его словам, за последние лет пятнадцать Марцан сильно изменился: «Раньше это была территория неонацистов. Левые, геи, лесбиянки — им здесь не было места. Но был запущен интеграционный процесс, и сейчас здесь живут люди из разных стран, говорят на разных языках. Хорошо, что люди показывают себя, а местные могут узнать о происходящем в мире не только из новостей», — прокомментировал он происходящее.
Через три часа после начала прайда ведущий объявил со сцены, что пора заканчивать. Местные дети продолжали резвиться в фонтане, активисты собирали плакаты и обсуждали планы на вечер, а мимо меня прошли три молодых человека в кепках и бросили в сторону сцены еле слышное «Идите ***** [нафиг]» и «Все на выход». Пока я не услышала эту реплику, я хотела написать, что ни с какой враждебной реакцией на прайд в Марцане вообще не столкнулась.
