Познакомьтесь с человеком, которому принадлежат почти все ночные клубы Москвы

— Давайте пальцы загибать: что вам принадлежит?

— Давайте. Space Moscow на Кутузовском, «Известия Hall» и Lookin Rooms на Пушкинской площади. На «Красном Октябре» — Icon, Red, Gipsy и Shakti Terrace вместе с «Артелью Бессонница» — ну эти два за один клуб считаю. «Конструктор» и «Микс» на Бадаевском заводе. Получается девять мест.

— Вы при этом человек совсем не медийный. Единственное, что про вас можно в интернете вычитать, — что в клубный бизнес вы попали из табачного.

— Да, я был президентом компании «Бизнес-табак». У нас работало порядка тысячи человек, мы продавали сигареты по Москве, Подмосковью и всему Центральному региону.

— А давайте от печки начнем! Из какой вы семьи, где вы родились?

— Родился на «Площади Ногина», потом мы жили в Солнцево, в Измайлово тоже. Обычная такая советская семья: родители — инженеры. Папа был директором строительного ПTY. Потом мы обосновались на Соколе в… как это называлось? В малогабаритной квартире с четырехметровой кухней; иногда на ней и по 8 человек помещалось. Поступал я в Бауманское училище в 1984-м, которое за время обучения превратилось в университет. Закончил в 90-м по специальности «машиностроение».

— Как вы в бизнес пришли? Из машиностроения, или все-таки из фарцы?

— Сразу после университета нырнул в коммерцию. С друзьями открыли несколько киосков на Ленинградском проспекте и на Старом Арбате.

— Арбат — это же золотая жила была?

— Бизнес неплохо шел — к концу нашей палаточной деятельности у нас целых три ларечка стояло. Мы покупали на Киевском вокзале сигареты оптом, амаретто, жвачки, шоколад, а потом сами начали оптом торговать. Фирма наша давала в газету «Из рук в руки» рекламу и продавала все. Чего только там не было! Но 95% — табачные изделия.

— С ностальгией то время вспоминается? Или с отвращением?

— Знаете, ностальгии как таковой нет. Тогда мы полюбили ходить на дискотеки — в МАИ, в МАДИ, в клуб «Молоко» в Олимпийской Деревне, на дискотеку в мотеле «Солнечный» (кажется, единственный существовавший в СССР мотель. — Прим. ред.). Именно оттуда моя любовь к этой индустрии выросла.

— Вероятно, и неприятные воспоминания от конца 1980-х есть: рэкет, менты, утюги на животах…

— Тоже бывало. У нас по тем временам сложилась достаточно модная компания на Соколе, которая собиралась и ехала в центр утюжить иностранцев. Был магазин на Кутузовском проспекте — «Русская матрешка» назывался. Туда подвозили иностранцев автобусами: они покупали шкатулки, матрешки, иконы. Мы им продавали какие-то значки, шапки. Валюту меняли.

— То есть под статьей ходили?

— Под 88-й, да. Вот как-то раз приехала группа товарищей с какого-то подмосковного города и нас существенно побила. Это, наверное, самое неприятное воспоминание.

— А как вы из палаточнника превратились в крупнейшую дистрибьюторскую сеть?

— Мы начали работать с американской компанией R.J.Reynolds Tobacco, которая в итоге продалась японцам JTI. В 1993 году у нас с ними был подписан контракт, и в том же году мы заработали первый миллион долларов. Головной офис наш сидел в Олимпийской Деревне, еще было 4 конторы в городе и порядка 10 филиалов в регионах от Питера до Перми. В один прекрасный момент в JTI решили, что у них должен быть только один дистрибьютор по стране — на тот момент их было 15 по России.

— Жесткая конкуренция тогда была в сигаретном бизнесе?

— Когда мы законтрактовались, все было уже спланировано: сколько берем, как покупаем, как продаем. У нас работало около 300 машин, которыми мы доставляли продукцию, — все солидно! Но держали и оптовые палатки на рынках. В 2003-м JTI выбрала в качестве дистрибьютора компанию «Мегаполис», которая очень порядочно поступила. В лице Сергея Солтановича Кациева — огромное ему за это спасибо — она у всех, в том числе и у нас, выкупила контракты за правильные деньги. Когда мы подписывали соглашение в 2005-м, у меня уже строился клуб «Рай» на «Красном Октябре». Сначала он, правда, сгорел, но мы его заново построили.

— Вы сказали, что ходили на дискотеки в позднесоветское время. И я так понимаю, вас поразил этот рассвет гламурной Москвы начала нулевых — First, «Шамбала», все клубы Алексея Горобия.

— Рейвы 1990-х я не застал, на «Гагарин-пати» не ходил никакие — больше в «Лис» и «Пентхаус». С Горобием, царство ему небесное, мы были знакомы. Он учился в строительном техникуме с моей первой женой. Пересекались по теме фарцы тоже. Потом снова встретились, когда он плотно вошел в клубный бизнес, — ходили в «Дягилев» в основном.

— Ну а почему вы вообще решили сунуться в эту сферу?

— Пришел мой друг Максим Горецкий (ресторатор, открывал Coffee In, Look In, кафе «Мята», сейчас — соакционер холдинга Event Moskva. — Прим. ред.), с которым я с первого класса в школу ходил, и познакомил меня с господином Андреасом (промоутер, известный в 2000-е годы, работал в клубах «Слава», First, «Рай» и Icon. — Прим. ред.). Сказали, есть идея построить на шоколадной фабрике «Красный Октябрь» клуб ночной. Мы начали его строить, когда еще завод не перевез свои производственные мощности — на острове шоколадом пахло! Эти помещения освобождались с прицелом на девелоперскую деятельность, у них там было много амбиций, а вышло сами знаете как… Но мы там были первые, дали толчок развитию.

— Первый «Рай» же сгорел, еще не успев открыться…

— Потому что был деревянный.

— Все-таки клубный бизнес вас интересовал как движуха, развлечение для души? Или были какие-то перспективы, приблизительное понимание, как на этом делаются деньги?

— Мы во многом полагались на Андреаса, который пришел к нам как состоявшийся промоутер. Потом немножко сами разобрались, как ночная жизнь работает. Понимаете, сигаретный рынок, откуда я пришел, был впереди планеты всей в тот момент. И, разобравшись в нем, можно было уже любой бизнес делать.

— Но все-таки модель ночных клубов сильно изменилась после запрета на рекламу алкоголя и табака — «Рай», First, «Дягилев» все же жили на диких маркетинговых бюджетах.

— Да, деньги были глобальные. Помню за брендирование «Рая» на два года водка «Императорская коллекция» предлагала нам полтора миллиона долларов. В клубе быстро наладилась хорошая команда, я в основном финансировал их затеи и непосредственным управлением «Рая» не занимался. Проект сверхуспешный получился — за полгода окупился и начал зарабатывать, как хороший банк. Место пользовалось ажиотажным спросом — ну угадали мы. Конкурировал с нами разве что «Дягилев», но он все-таки повыше уровнем был, посильнее люди туда ходили. Хотя чего я жалуюсь: когда он сгорел, мы на какое-то время одни остались. Потом уже Soho Rooms появился.

— «Рай» еще на корпоративах неплохо поднимал.

— Да, после пожара у одного из наших партнеров возникла идея — построить вместе с клубом площадку, заточенную чисто под корпоративы. Так возник зал Elysium — сейчас там концертный клуб Red. Причем у нас корпоративная площадка открылась даже до ночного клуба — делали корпоратив строительной компании «Пик», и все у них было такое, как говорится, golden touch.

— А какие еще мероприятия из той эпохи запомнились?

— Помню, мы свадьбу Косте Крюкову делали. Первую. Вечеринку с Люком Бессоном помню — по поводу выхода его мультика. Напился он страшно и влюбился в одну из наших танцовщиц. Памела Андерсон у нас была, много спортсменов всяких.

— Как вам кажется, почему в Москве нулевых так фетишизировали фейсконтроль?

— Была такая своеобразная фишка, которая привлекала платежеспособную аудиторию. Ну приятно ей было, что вот «…кого-то не пустили, а меня пустили». Дополнительная преференция, галочка в голове. Во всем мире такого в целом нет сейчас — везде платный вход: заплатил, прошел, отдыхаешь. В Space, например, у нас нет фейсконтроля, достаточно демократичный клуб. Но на входе отсекаем несовершеннолетних и людей в неадекватном состоянии.

— У вас 9 клубов — и при этом нет какой-то метаструктуры, как «Группа компаний Аркадия Новикова» или Ginza Project?

— Мы сейчас как раз находимся в процессе создания управляющей компании. Есть у нас Event Moskva — эта структура в какой-то мере объединяет наши активы, но она занимается сдачей в аренду наших площадок.

— Как вам удается управлять всем этим хозяйством? Ведь принято считать, что клубный бизнес требует очень индивидуальной подстройки — он про людей и не подчиняется алгоритмам.

— В каждом заведении есть профессиональная управляющая команда.

— И сколько человек в холдинге?

— Если считать всех официантов, барменов, охранников и уборщиц, то полторы-две тысячи.

— У вас очень разнокалиберные и разнонаправленные клубы — по какому принципу они собраны?

— А будет еще пестрее. Недавно мы взяли в долгосрочную аренду кинотеатр «Мир» на Цветном бульваре и строим там совсем роскошный проект с двумя клубами и видовым рестораном. Будет еще караоке, большая-большая концертно-корпоративная площадка вместимостью около 2000 человек. Запланировали фасад с сумасшедшей конструкцией и супертехнологиями. Я уверен, это будет лучший клуб России. А может быть, и Европы — на уровне Ибицы. Корпоративная площадка с рестораном откроется, думаю, где-то в этом сентябре. Остальное — это март 2017 года.

— Хочется все-таки вернуться к вопросу о принципах формирования пула ваших активов…

— Для нас важна востребованность аудиторией. Кому-то нравится техно, кому-то хаус-музыка, кто-то от EDM прется. У нас есть совсем молодежный Lookin Rooms, например. Все предназначено для разных людей разного уровня платежеспособности.

— Вы действуете по такому же принципу, как и ресторанные группы? Как Новиков и тот же Зарьков, привлекаете инвесторские деньги или это ваши средства?

— Какие-то проекты целиком финансируем сами. Потом — мы в хороших отношениях с банками: мы кредитуем и кредитуемся в том числе. И да, есть у нас инвесторы, партнеры в некоторых заведениях.

— И каждый проект рассчитан на извлечение прибыли?

— Да. Чуть сложнее со Space, потому что он был рассчитан на корпоративные мероприятия, которые в связи с кризисом в стране… В общем, сейчас таких гулянок сильных в банкетном формате не бывает.

— На программы своих заведений вы влияете — или доверяете директорам?

— Скорее рекомендательно — даю советы или говорю: «Ребята, это не тот артист, которому нужно платить такие деньги». Мне кажется, необходимо положиться на профессионалов и уже их как-то контролировать. У меня такой принцип.

— За счет чего в условиях кризиса расширяетесь?

— У нас, в принципе, есть прибыль. Есть какие-то собственные средства, есть другие бизнесы, где мы зарабатываем, и можем использовать финансы оттуда. Это стройка, немножко дистрибуция. Плюс, кредитование, хорошие отношения с рядом банков, инвесторы.

— Последним громким приобретением стал Gipsy.

— Я в хороших отношениях с Ильей Лихтенфельдом (владелец Simachev Bar и ресторана Spetacollo, также запускавший Gipsy, FF Bar, кинотеатр Moskva. — Прим. ред.), и, когда у него произошел коллапс, он ко мне обратился, предложил условия, которые мы приняли с партнерами, и сейчас это наше заведение. Достаточно успешное.

— Что для вас является критерием принятия решения о покупке места? А то вот сейчас у клуба «Наука и искусство» проблемы с арендой — не хотите присмотреться?

— Помещение Space, например, нам просто собственник предложил взять в аренду на хороших условиях. Lookin Rooms сами строили. Мы больше настроены на то, чтобы свои места создавать, а не чужие приобретать. Сейчас вот кроме «Мира» еще два заведения делаем. Одно будет на Бадаевском пивзаводе — такой лофт-ресторан с танцами типа Duran Bar. И второе — чисто техновая история, большой клуб за Садовым кольцом. Там будут огромные окна, из которых будет открываться вид на железную дорогу и проезжающие поезда. Это бывшее депо — больше рассказать не могу пока.

На этой галерее из клубов «Рай» и Icon наглядно видно, как изменилась Москва за последние 5-8 лет (на самом деле, не очень)

— Насколько вы сами любите клубы, тусовки — вот это все?

— Люблю, несмотря на годы (Данилову 49 лет. — Прим. ред.). 11 лет подряд езжу на Ибицу — смотрю, как там поживает мировая клубная система, как культура развивается.

— Какие места там у вас любимые?

— Конечно, Space. Но мне и Amnesia, и Ushuaïa, и DC-10 нравятся — от андеграунда до мейнстрима. Я уже не в места хожу, а на артистов. Кого-то и лично знаю.

— Например?

— Ну вот Solomun. Мне искренне нравится, как он себя ведет, его музыка. С ним же уникальная история произошла, когда он у нас в Space выступал. Он потом и в «Конструкторе» сет отыграл, и в Mendeleev на афтепати — сутки по Москве носился и играл. Все-таки эти техно-артисты — они такие стойкие ребята. Я вот не слышал, чтобы кто-то заставил Давида Гетта на афтепати поиграть — ему только кассу открывайте. Хотя он у нас в «Раю» раза три играл, у меня даже фотографии с ним есть. И попробуй к нему сейчас подойди!

— Кажется, в электронной музыке у россиян вкусы за последнее время поменялись — Давид Гетта не так востребован теперь.

— Потому что цены на отдельных EDM-артистов жутко завышены: ну невозможно платить по 200–400 тыс. долларов за полтора часа. Хотя мы себе пару раз позволяли Тиесто в жирные годы. Вы знаете, чисто по экономическим причинам молодежь сейчас привыкает к техно-формату — оно элементарно дешевле. У нас в России государство, к сожалению, не поддерживает электронную культуру, поэтому на ситуацию влияет исключительно экономика.

— При таком масштабе бизнеса вам, безусловно, приходится сталкиваться с представителями государства. Там вообще есть какое-то представление о том, чем вы занимаетесь?

— Нет, думаю, не понимают, и жаль. Например, то, что мы сейчас строим на Цветном, вполне может стать важным маяком для привлечения туристического трафика в город, поднять уровень Москвы в принципе. В Испании и во Франции, например, клубы поддерживают на государственном уровне.

— А какие места вам в городе симпатичны помимо собственных?

— С удовольствием на «Крышу мира» хожу к Виктору Такнову — мы с ним в хороших отношениях. Хожу в Duran Bar, в «Квартиру». А из своих люблю «Рай», который Icon, — с женой и дочкой туда ходил Новый год отмечать. Мне нравится техно-музыка, поэтому я слежу за «Конструктором». В Space бываю на звездах мирового формата.

— Какой самый успешный был привоз сюда?

— Tiesto и Solomun.

— Сколько в процентном соотношении выручки с продажи столов и билетов? Что лучше идет?

— В зависимости от заведения; в целом сейчас ситуация 1 к 3. Бывают так называемые столовые артисты — когда больше покупают столы. Бывают танцпольные.

— Какие в целом перспективы развития концертного и клубного бизнеса в Москве? Определенная планка была задана предыдущими годами. А что сейчас — непонятно?

— Мы проходили уже один кризис, и в самый разгар кризиса «Рай» неплохо жил. Люди продолжают ходить в клубы, чтобы отвлекаться от повседневных забот. Может быть, будут пить менее дорогие напитки, но все равно народ гуляет. Русский человек любит побалагурить, выпить, закусить. Плюс, конечно, с таким курсом рубля стало больше иностранцев. И знаете, кризис этот закончится очередной. У нас в стране должно быть все хорошо — мы не заслуживаем плохого.

В клубе «Конструктор» в эту пятницу пройдет вечеринка «Meduza + High» c диджеями Cesar Merveille, Loopdeville, Anushka, в субботу — «Techno Gipsy» (Julian Perez, Seuil, Roustam b2b Kurmyshev). В Icon в субботу представят «Дягилевские сезоны» (чтобы это ни значило), в Gipsy в пятницу вечеринка «Uppercuts» с диджеем Mos. В клубе «Микс» тоже насыщенные выходные.