5 фильмов фестиваля «Окно в Европу», которые сняли иностранцы при участии России

В этом году смотр в Выборге стал своеобразным российским Торонто: фестивалем фестивалей, который повторно показал многое из того, чем в этом году гордились ММКФ, «Кинотавр», омское «Движение» и даже Канны. На бис выходили «Теснота», «Аритмия», «Карп отмороженный», «Нашла коса на камень» и многие другие уже знакомые фильмы. Среди гала-показов и конкурсов игрового, документального и анимационного кино несколько затерялись интереснейшие копродукции — зарисовки о мире вокруг, которые бы не удалось снять без участия России.

«Красный русский» — фильм и документальный, и игровой: показанные в нем события на самом деле происходили с двумя девушками из Бразилии, приехавшими в Москву, да только вот девушки эти — актрисы. В Россию их приводит желание быть героинями Чехова — и объявление «Гоголь-центра» о наборе учеников для международного курса. Девушки селятся в общежитии кинематографистов, ходят на свидания, изматывают себя на репетициях, гуляют по блошиным рынкам и удивляются тому, насколько настоящая Москва далека от открыточных представлений о ней. В одной из ключевых сцен актриса хочет записать ролик для режиссера и долго выбирает между точками съемок. С одной стороны — деревянная церковь, с другой — еще не напуганная реновацией пятиэтажка. Столкновение русской зимы и двух южных темпераментов здесь повод не для комедии (хотя фильм очень остроумный, а его героини могли бы украсить сериал «Девчонки»), а для мистики — особенно когда бразильские болтушки начинают непостижимым образом превращаться в чеховских дам. Наверное, нужно добавить, что «Красный русский» — это «зеркало, которое поможет нам лучше понять себя», но черта с два: после этого фильма все становится только запутаннее. Но сложность — это и есть красота.

Финский режиссер Катя Гаурилофф — внучка почти фольклорной, но абсолютно реальной сказительницы Кайсы. Гаурилофф однажды наткнулась на документальные съемки со своей бабушкой, сделанные еще в тридцатые годы русским швейцарцем Робертом Кротте, и, видимо, испытала то же, что чувствовали современные зрители в Выборге: потрясение от встречи с абсолютной невинностью. Вышивая варежки для овечки (и добавляя при этом, что когда той надоест цвет, можно будет сшить новые), Кайса рассказывает легенды и мифы своего маленького народа саами — этноса, пережившего полвека мировых войн. Ее истории проиллюстрированы аниматорами, и эти страшные мультфильмы дадут фору фантазиям Дэвида Линча. Оказывается, в фольклоре саами есть собственная Лора Палмер — девушка, которую злые духи зашили в шкуру тюленя и бросили в воду! Впрочем, самым фантастическим созданиям в этом фильме все равно остается сама Кайса — человек с душой, которая абсолютно неуязвима для зла. Просмотр этого фильма тоже своего рода прививка от темных сил.

«Софичка», строго говоря, не копродукция, а российский фильм, снятый в частично признанной Абхазии, с участием абхазских актеров и на абхазском языке. Режиссер Кира Коваленко — выпускница той самой мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарии, благодаря которой случилась каннская «Теснота». А «Софичка» — текст писателя, давно перешагнувшего национальные границы, — Фазиля Искандера. Действие происходит накануне, во время и после Великой Отечественной войны. Герои — жители абхазского села, которые играют свадьбы, топчут ногами виноград, уходят на фронт и дезертируют с фронта. В отличие от фильма Балагова, который заканчивается страшным разговором матери и дочери у водопада, «Софичка» — доказательство силы прощения. Но доказательство очень спокойное, без песнопений: Кира Коваленко, как и все ученики Сокурова, фильмы которых показывали в Выборге, удивительно деликатный мастер.

Российско-грузинский фильм о том, как война впитывается в землю: действие происходит на Кавказе в начале 90-х в деревне, покинутой всеми семьями, кроме двух. Одна семья — странный союз трех женщин, и поначалу кажется, что они сестры; и хотя это не так, потом от литературных ассоциаций уже не уйти. Другая семья — молчаливые пришельцы из города: муж, жена, дочь и сын. Гости похожи на персонажей «Изгнания» Звягинцева — выразительные взгляды и жесты, завораживающе красивые лица, многословная тишина и резкие переходы от рисования психологических портретов к совершению эпических поступков. Уроженка Тбилиси, Русудан Глурджидзе своей режиссурой делает для грузинского кино примерно то же, что «Время танцора» Абдрашитова сделало для российского: учит жить по соседству с войной и рассказывать истории о ней без выстрелов и взрывов. Ну почти без выстрелов и взрывов. Но в отличие от «Софички», действие которой тоже происходит в беспокойной Абхазии, в «Чужом доме» есть некая поэтизация человеческих страданий. Все герои фильма так красивы и интересны именно из-за того, что им приходится переживать. Трагедия облагораживает — и это, увы, тема очень многих фильмов Выборгского фестиваля.

Прелесть фестиваля в Выборге — в том, что в его конкурсах массовое кино уживается с авторским, драмы дружат с комедиями, а все серьезное соседствует со всем абсурдным. Российско-испанские «Горные огни» (другое название «Дерево из тел») — это и европейский ответ «Хижине в лесу», и откровенный китч про Россию, снятый людьми, предпочитающими в нее не соваться. Авторы, может быть, и хотели сделать остроумную стилизацию под триллер вроде недавнего хита «Прочь», но получилось у них отчаянное собрание штампов молодежных ужастиков в духе «Тайны перевала Дятлова» или сериала «Сибирь», закрытого после первого же сезона. Но российскому зрителю этот абсурд должен прийтись по душе: дома и стены помогают, а наблюдать за иностранцами, погибающими в объятиях нашей сибирской хтони, — очень смешно. Ты американец и поехал на Алтай? Приготовься умереть.