По заданию начальника — тайного оккультиста (Саймон Макберни) работник риэлторской конторы по имени Томас ХуттерПереименованный Джонатан Харкер из романа «Дракула» Брэма Стокера. (Николас Холт) отправляется для заключения договора в трансильванский замок графа ОрлокаАналог графа Дракулы. (Билл Скарсгорд, неузнаваемый за гримом, усищами и комичным акцентом уровня «Чем мы заняты в тени»). Дома Хуттер оставляет жену ЭленУ Стокера — Мина. (Лили-Роуз Депп), страдающую от некого психического расстройства (симптомы: снохождение, судороги, экзальтированный рассказ о грядущей свадьбе с мертвецом), еще не догадываясь, что между его командировкой и ее недугом есть прямая связь.
Позже, чудом вырвавшись из лап двухметрового вампира и подлечившись в румынской деревне, Хуттер спешит к жене, заподозрив неладное, пока сам граф Орлок по очень туманной логике преодолевает путь от Трансильвании до вымышленного немецкого Висборга морем на русском корабле. В Висборг граф принесет не только вампиризм, но и чуму, а миссия по одолению злодея ляжет даже не на профессора Альбина Эберхарта фон ФранцаРазумеется, аналог стокеровского Абрахама Ван Хельсинга. В фильме «Носферату: Симфония ужаса» (1922) такого героя не было, его придумали создатели версии 2024 года, назвав в честь оккультиста, архитектора, художника, а также костюмера, декоратора и продюсера оригинального фильма Альбина Грау. (Уиллем Дефо в режиме автопилота), а на Элен.
История совершила полный ироничный круг: ремейк пиратской версии «Дракулы» выпускает студия Universal. Дело в том, что именно дорогостоящая судебная тяжба вдовы Брэма Стокера Флоренс против фирмы Prana Film, укравшей сюжет и переименовавшей героев «Дракулы», в свое время заставила ее продать права на официальную театральную постановку по мотивам романа. Успех спектакля в Англии и на Бродвее, в свою очередь, сподвигнул Universal снять голливудскую экранизацию 1931 года с Белой Лугоши, до этого сыгравшим Дракулу именно на театральной сцене. В то же время, несмотря на решение суда об уничтожении всех копий «Носферату» (1922), фильм Фридриха Вильгельма Мурнау все-таки уцелел, был открыт заново во Франции и Австрии еще до премьеры голливудской экранизации и за следующие сто лет кратно преумножил свою репутацию в качестве неоспоримой классики жанра.
Задним числом этот культурный взлет пиратской низкобюджетной картины вполне объясним: как и полагается культовому ужастику, оригинальный «Носферату» — реально странное, ни на что не похожее феноменальное кино. Да и акценты по сравнению с оригинальным «Дракулой» тут изменены вполне остроумно: меньше приключенческого экшена, больше мрачного ползущего рока. На легенду фильма сыграл и гротескный образ человека — летучей мыши в качестве злодея, и тот факт, что его продюсировал реальный оккультист Альбин Грау, и даже нелепое сочетание заторможенных даже по меркам 1920-х эпизодов с крадущимся вампиром и смехотворного ускоренного слэпстика с его же участием.
В этом смысле новая картина Роберта Эггерса («Ведьма», «Маяк», «Варяг») — полная противоположность оригиналу Фридриха Мурнау. Не странное, парадоксальное, феноменальное зрелище, а тщательно сконструированная, нарядная, впечатляющая без всяких оговорок и парадоксов работа. Да, Эггерс много привносит своего, но это не качественные, а количественные апгрейды классики: гигантская тень когтистой ладони Орлока теперь ползет не по стене, а по целому компьютерному городу; легендарный экспрессионистский кадр с призрачной повозкой, снятый с цветовой инверсией
, доведен до платонического идеала — восхитительно страшной романтической пейзажной живописи. Эпизод с ночным явлением повозки Орлока Хуттеру на лесном перекрестке настолько неоспорим с визуальной точки зрения, что, увы, завышает ожидания от дальнейшего фильма до заведомо неисполнимых высот.
Консервативный до мозга костей режиссер Эггерс и близко не стремится удивлять самой историей — только ее оформлением. В интервью он заявляет, что мысль о съемке автомобиля или мобильного телефона для него сродни мысли о смерти, а всю современную культуру называет скучной и изматывающей. Теперь понятно, что феминистская интерпретация его дебюта «Ведьма» была притянута критиками за уши: в «Носферату» героиня Лили-Роуз Депп — квинтэссенция клише девушки в беде, сексуализированной жертвы и, в конце концов, роковой соблазнительницы. Это необязательного плохо, ведь чисто оформительский апгрейд классики тоже может впечатлять. Но все-таки из консерватизма культурного вытекает и обидный консерватизм художественный.
«Носферату» — пятая киноверсия «Дракулы» от студии Universal за последние десять лет и при этом первая ни капли не ревизионистская. В «Дракуле» (2014) студия пыталась сделать из готического хоррора супергероику, в «Ренфилде» (2023) — эксцентрическую комедию, в «Последнем путешествии „Деметра“» (2023) брала за основу постмодернисткого ремикса одну-единственную журнальную главу из романа, а в «Эбигейл» (2024) и вовсе смещала фокус на дочь графа. Стиль «Носферату» по сравнению с этими экспериментами — неповоротливый классицизм, при этом нет ничего удивительного в том, что эта картина стала наиболее коммерчески успешной попыткой Universal реанимировать своего самого известного монстра. Ревизии ревизиями, а консерватор Эггерс — самый талантливый из постановщиков, бравшихся за Дракулу в этом веке (не считая, может быть, только Гая Маддина). И его подлинная смелость состоит в том, что он не побоялся сделать ставку исключительно на ремесло — грим (от тех появлений Носферату, где его хоть немного видно, стынет кровь в жилах), костюмы, декорации.
Впрочем, до Вернера Херцога, снявшего свой ремейк «Носферату» с Клаусом Кински почти полвека назад и сделавшего упор на невозможный в 1920-е психологизм и натурализм повествования, Эггерсу далеко.
Никиты Лаврецкого
