Фестивальные триллеры: японский детектив, якутский боевик и новогодний абьюз

Студентка университета Каяко во время написания исследования, посвященного метасеквойеМетасеквойя — род хвойных деревьев семейства кипарисовые. В настоящее время в диком виде растение сохранилось лишь в Центральном Китае, в провинциях Хубэй и Сычуань. Вид находится на грани вымирания и занесен в Международную Красную книгу., случайно узнает про преступление 30-летней давности. Тогда, в 1992 году, была убита тренерка по плаванию, а детективу полиции Торао Нисимуре, несмотря на большое количество улик, не удалось раскрыть это дело. Сейчас Нисимура давно на пенсии, но прошлое не дает ему покоя, поэтому он соглашается объединиться с Каяко и возобновить расследование. При этом есть нюанс: студентка ужасно похожа на убитую, что, конечно, сыграет свою роль в сюжете.

Для японского режиссера Кадзуя Мураямы «Торао» стал полнометражным дебютом. Поверить в это достаточно сложно. Слишком уж уверенно постановщик раскладывает перед нами пасьянс захватывающей истории и заставляет восхищаться ловкостью своих рук, в то время как его оператор Евгений СудзукиКинематографист российского происхождения, которого недавно не стало. находит невероятные ракурсы. «Торао» хочется сравнивать с «Семью» и «Зодиаком» Дэвида Финчера. Не только потому, что Мураяма, как и Финчер, начинал в качестве клипмейкера и режиссера рекламных роликов. И не только потому, что «Торао» — антидетектив, в котором убийца так и не будет пойман. Просто Мураяму, как и Финчера, занимает психология преследователя. Его обсессивная одержимость своим делом.

Каяко, которой трудно общаться со своими сверстницами, быстро находит общий язык со следователем, потому что контрол-фрик видит контрол-фрика издалека. Обоим героям нравится копаться в том, что уже никому не интересно, — отсюда аллегория с метасеквойями. Но самый крышесносный факт не будет озвучен в фильме. А он меж тем заключается в том, что если Каяко играет профессиональная актриса Сакико Като, то Торао Нисимура играет самого себя. Иными словами, перед нами не фикшен, а докудрама — настоящий тру-крайм: во время съемок режиссер даже общался с главным подозреваемым по делу об этом убийстве, чтобы выслушать его точку зрения. А жизнь Торао после фильма несколько изменилась: с ним сделало интервью местное издание — и он стал знаменитостью.

Такое проникновение реальности в искусство и искусства в реальность увидишь не каждый день. А своей документальной дотошностью «Торао» похож на еще один финчеровский шедевр — сериал «Охотник за разумом». При этом неважно, что нам не назовут и не покажут убийцу. Главное, что герои во время его поисков узнают про себя что‑то страшно важное. Это-то все и делает из «Торао» «Настоящего детектива».

Если предыдущий фильм Наталии Мещаниновой («Комбинат „Надежда“») назывался «Сердце мира», то этот мог бы называться «Сердце Миры». Главную героиню, 14-летнюю девочку-подростка в феноменальном исполнении Таисьи Калининой зовут (оцените авторскую иронию) Мира Голубь, однако, в отличие от своей тезки из новогоднего блокбастера, она не занята спасением планеты. Она себя-то спасти не в состоянии. У девушки есть маленькая сестра Вера, любящая мать (Елена Плаксина) и один маленький ночной секрет: когда никто не видит, ее домогается отчим — «дядя Андрей» (Степан Девонин).

Мира так устала от его приставаний, что в новогоднюю ночь хочет сбежать в гости к своей подружке Лерке (Ульяна Васькович), однако родители ее не отпускают, ведь там точно будут «алкоголь и мальчики». Так оно, разумеется, и оказывается, однако Мире удается отпроситься у родителей. А на вечеринке она повстречает симпатичного рижанина Даню (Олег Савостюк) — умеющего крутить огонь на цепях фаерщика и фехтовальщика, которому удастся поразить девушку в самое сердце.

«Огонь, иди со мной»: кинофестиваль «Дух огня» не мог обойтись без пламени. Однако разжечь его не только на экране, но и в сердцах зрителей удалось Наталии Мещаниновой в виртуозно поставленной, возможно, своей лучшей картине. Со стороны может показаться, что ее новая работа (до этого показанная на фестивале радикального кино в Роттердаме) — тяжеловесная семейная драма про домашний абьюз и тщету всего сущего. Ничего подобного! Меньше всего «Один маленький ночной секрет» похож на «Все умрут, а я останусь» соратницы Мещаниновой по сериалу «Школа» Валерии Гай Германики. Это не только драма, но еще и триллер, и даже немного нуар (в сцене, когда Мира подговаривает Даню убить ее отчима, она становится похожа на всех роковых женщин разом — от Барбары Стэнвик до Лорен Бакалл и Риты Хейуорт), а еще это очень черная комедия. Иначе говоря, перед нами мультижанровое кино, которое, благодаря резким переключениям между жанрами, приковывает внимание на все полтора часа.

У Мещаниновой очень специфическое чувство юмора, но именно смешливая, а где‑то и комедийная интонация фильма помогает смягчить удары, которые эта картина нанесет в жестокосердном финале. Для Мещаниновой история, рассказанная в «Одном маленьком ночном секрете», автобиографичная (и задним числом становится понятно, почему на обложке сборника ее рассказов размещена Лора ПалмерГлавная героиня сериала «Твин Пикс», которую убил и изнасиловал собственный отец.), но она снята с высоты прожитого травмирующего опыта и уже как‑то отрефлексирована постановщицей. Поэтому вместо надрывной драмы мы видим новогоднюю комедию, оборачивающуюся чистым кошмаром, и другую (инфернальную) актерскую сторону супруга Мещаниновой Степана Девонина, которого широкий зритель знает по роли отца-рохли в сериале «Мир! Дружба! Жвачка!».

Вообще отношения отцов и детей снова стали точкой притяжения мирового авторского кинематографа. Достаточно взглянуть на программу недавнего Венецианского фестиваля и, в частности, на «Блондинку» Эндрю Доминика и «Сына» Флориана Зеллера. Об этом же пытается разговаривать и отечественный кинопром — не только авторский, но и массовый. Однако если Мира из фильма-катастрофы «Мира» пыталась наладить отношения со своим отцом, находящимся на околоземной орбите, то эта Мира пытается сбежать от своего приемного отца, но бежать некуда. Ужас ситуации в том, что вырваться из этого круга насилия можно, только став взрослой, а до этого девочке приходится терпеть в надежде, что когда‑нибудь это все закончится. Так не должно быть, но, к сожалению, так часто происходит.

В пандан «Одному маленькому ночному секрету» — фильм Степана Бурнашева. Если его прошлая картина «Черный снег» была боди-хоррором в духе Кроненберга-старшего, то новая — боевик в стиле Карпентера, а точнее «Нападения на 13-й участок» (ту-ду-ду-ду, ту-ду-ду-ду). По сюжету в одном маленьком якутском поселении, где все время, как в фильме «Семь» Дэвида Финчера, идет дождь, кончает жизнь самоубийством девушка по имени Айта (Айталина Яковлева), ставшая жертвой насилия. Подозрение первым делом падает на русского полицейского Афоню (Андрей Фомин) — разбитного малого, имеющего в здешних краях не самую лучшую репутацию. Однако, когда убитый горем отец девочки (Георгий Бессонов) вместе с милитаризированными, как реднеки, друзьями уже собирается линчевать предполагаемого преступника, на его защиту встает следователь Николай (Иннокентий Луковцев), просто потому что устраивать самосуд неправильно.

Чего не отнять у Бурнашева, так это того, что он умеет нагнетать саспенс. А еще, оказывается, он неплохо снимает экшн. Когда в ход пойдут противотанковые винтовки (интересно, откуда они взялись в якутском селе?), сложно не поежиться. Сначала, кстати, кажется, что из «Айты» могла бы получиться новая «Авария — дочь мента», однако конфликт поколений (в «Аварии», напомним, он сводился к противостоянию детей-нонконформистов и родителей-конформистов) интересует режиссера постольку-поскольку. Гораздо больше его занимает другой вопрос: как нам всем ужиться на этой большой земле?

Однако заявленный в картине национальный конфликт (коренные народы против потомка колонистов) в финале оказывается смягчен компромиссной, морализаторской и, увы, разочаровывающей концовкой, в которой Бурнашев примирительным тоном пытается обойти все острые углы: «Мы вступили в век быстрой информации, но не успеваем обрабатывать ее с нужной скоростью. Нам всем нужно быть внимательнее». Кто бы спорил, но серьезный режиссер все-таки не опустится до столь очевидного высказывания, проговоренного одним из персонажей. Так что, боевик у Бурнашева, безусловно, получился, а вот социальная драма — нет.

В прокате — с 30 марта

У двух жительниц маленького чеченского поселения — Яхе и Мадины (Хадижа Батаева и Мадина Аккиева) — очень теплые, практически сестринские отношения. Они все время проводят вместе и мечтают уехать в большой город. О том, чтобы покинуть родной край, грезит и старшая сестра Яхе Хеда (Фатима Елжуркаева). Но если она это сделает, у нее отберут сына. Жизнь этих и других женщин в патриархальной Чечне непроста — и с каждой минутой становится все тяжелее, тяжелее и тяжелее.

Фильму Мусаевой немного не повезло. Он вышел после «Тесноты» Кантемира Балагова и «Разжимая кулаки» Киры Коваленко, которые первыми на серьезном фестивальном уровне показали, что «на Кавказе кулаки всегда сжаты», объятия тесны, а сепарация от родителей мучительна. В этом смысле «Клетка ищет птицу» не расскажет зрителям ничего нового. Однако не всякое кино обязано содержать оригинальное высказывание, особенно то, которое основывается на персональном опыте. А в том, что Мусаева знает, о чем говорит, не приходится сомневаться.

Поэтому с легкостью закрываешь глаза на все несовершенства картины. На неоправданно раздутый хронометраж (даже на свои час с гаком фильм растягивается с трудом), на вальяжную драматургию и простой сюжет. На драматические повторы (сцена с уезжающим автомобилем, символизирующим замкнутый круг жизни, повторится в фильме три раза) и необязательный эпилог. Гораздо труднее закрыть глаза на то, что у Мусаевой есть талант — в частности, такое важное для режиссера умение, как создавать на экране свой мир, в который безоговорочно веришь. И который можно как будто пощупать руками, настолько он осязаемый и настоящий.

Несмотря на то что Мусаева, как и Балагов, Коваленко, Битоков и Золотухин, закончила экспериментальный кабардино-балкарский курс Александра Сокурова, ее дебютная работа похожа не на произведения мастера, а на фильмы Терренса Малика. Особенно — на «Дни жатвы». Колосится трава, сгущаются тучи, герои растворяются на фоне природных ландшафтов — все это азбука поэтического кинематографа, которую Мусаева освоила крайне неплохо. У поэтического кино, по сути, одна, но довольно сложная задача — погрузить нас в состояние транса. И, как мне кажется, Мусаева с ней справляется. На полтора часа забываешь обо всем. Выбраться из этого кино также непросто, как и из Чечни.