Аня (Ирина Старшенбаум) и Андрей (Никита Ефремов) празднуют годовщину брака. Супруги милуются в коридоре, Андрей уходит по делам, а Аня быстро собирает вещи и говорит сыну, что им надо бежать. На улице зима, однако над заснеженным городом кружится не снег, а пепел — откуда он взялся, станет ясно позже, из флешбэков Ани, которая в юном возрасте (Полина Гухман) потеряла родителей в пожаре. Огонь как будто идет по пятам за девушкой — и тут впору вспомнить предостережение из другого фильма, которое Дама с поленом дала еще одной девице в беде, Лоре Палмер: «Когда такой огонь разгорается, его очень трудно погасить!»
Ане не удается сбежать. Андрей ловит ее, а сына отправляет к своим родителям. Мать Андрея (Надежда Маркина, повторяющая свою роль из «Елены» Звягинцева) полагает, что Аня бесится с жиру или, что хуже, у нее не все дома. Женщина просто не в курсе, что Андрей — тиран и абьюзер, который регулярно избивает супругу, а Аня — жертва домашнего насилия, прикованная к кухонной плите: не наручниками, а созависимыми отношениями. Каждая ее попытка к бегству терпит неудачу. Однажды, когда муж запирает ее в квартире, Аня начинает искать помощь на интернет-форумах и натыкается на таинственную девушку, которая рассказывает ей про тайную мистическую силу под названием Сестры. Они приходят на помощь к женщинам, которые устали терпеть насилие. Но, чтобы их вызвать, нужно пролить кровь и не убояться огня.
Если «Солнцестояние» Ари Астера начиналось с фрески
, на которой был пересказан сюжет фильма, то картина Ивана Петухова стартует с черно-белого мультфильма, рассказывающего про Сестер — городскую легенду, которая представляет собой не менее страшную силу, чем шведская община. Сравнение с астеровским фильмом, разумеется, не случайно. Как и «Солнцестояние», «Сестры» — постхоррор. Точнее первая, кажется, в России попытка снять что‑то похожее на постхоррор и слоубернер — фильм, который медленно разгорается (в случае «Солнцестояния» и «Сестер» разгорается не только в переносном, но и в самом прямом смысле).
Попытка эта похвальная, потому что, в отличие от классических фильмов ужасов, постхорроры строятся не на примитивной физиологии, не на страхе (скримерахВнезапно появляющийся страшный кадр в фильмах ужасов. и джампскейрахЖанровый прием, основанный на элементе неожиданности и призванный напугать зрителя путем резких изменений в звуковом и визуальном сопровождении.), а на дискомфорте и проработке социальной проблематики через жанровые условности. Если говорить про «Сестер», то это проблема домашнего насилия и созависимых отношений, которая будет понятна в любой точке мира. Интересно, кстати, что в этом году уже вышел один невероятный французский фильм, который тоже завернул тему домашнего насилия в жанровую оболочку, только не хоррора, а боевика — «Развод в стиле кунг-фу» Мабрука Эль Мехри. У Эль Мехри главная героиня также была прикована к кухонной плите, однако, устав быть жертвой, она взялась освоить кунг-фу, к которому питала слабость с детства. В финале кухня превратилась для нее в поле боя с мужем.
У Ани же под боком не оказалось мудрого сенсея-китайца, которой научил бы ее восточным единоборствам, поэтому ей пришлось прибегнуть к помощи иных сил. Однако в фильме Петухова эти силы, в отличие от прикладного ушу, имеют настолько подчеркнуто метафорический и метафизический оттенок, что их легко принять за галлюцинацию девушки. Без Сестер это была бы просто бытовая семейная драма, еще одна тяжеловесная брачная история, которую особенно невыносимо было бы смотреть людям, не понаслышке знающим о том, что такое домашнее насилие.
Понимая это, Петухов, чтобы смягчить удар, использует жанровую прокладку, а также образы и метафоры, которые помогают перейти от прямого описания насилия к его символам (в такой же манере, например, был сделан и иранский хоррор «В тени», на который «Сестры» похожи до жути, не только благодаря постеру
). В фильме Петухова достоверные сцены из супружеской жизни (чаще всего посиделки за столом, ведь Аня так хорошо готовит — особенно торт «Красный бархат») щедро разбавлены хоррорными элементами: тревожным саунд-дизайном, спонтанным самовозгоранием и прочей пиротехнической паранормальщиной. Таким образом, раскиданные по фильму метафоры оставляют место для интерпретаций и трактовок, но не размывают основной социальный месседж картины, оглушительно звучащий в финале в сухой статистике: «71% убитых женщин погибли от домашнего насилия. 79% женщин, осужденных за убийство, защищались от домашнего насилия (данные по России за 2016–2021 гг.)».
В лучшие свои моменты «Сестры» похожи на «квартирную трилогию» Романа Полански — причем не на «Ребенка Розмари», а на «Отвращение»: там тоже была запертая в четырех стенах девушка, которая постепенно сходила с ума. Однако безумие героинь Катрин Денев и Ирины Старшенбаум все же имеет разные корни. В «Сестрах» мы в какой‑то момент целиком видим географию квартирного насилия: вмятину на стене там, разбитое стекло тут. Становится ясен его масштаб, как и масштаб актеров, которые почти два часа тащат на своих плечах это кино. Очевидно, что без хороших актеров эта камерная картина не состоялась бы — и наигранная связка в лице Старшенбаум и Ефремова здесь пришлась как нельзя кстати.
В этом году актеры уже снялись вместе в драме «Здоровый человек» Петра Тодоровского-мл., которая, как и «По-мужски» с Антоном Лапенко, задавалась непростым вопросом: что такое быть настоящим мужчиной и (даже шире) человеком в XXI веке? Однако если у Тодоровского солировал Ефремов, то в «Сестрах» на передний план выдвинулась Старшенбаум. Она убедительно отыгрывает все стадии отчаяния человека, запертого в золотой клетке. А Ефремов хорош в роли ловкого манипулятора — за его обезоруживающей улыбкой подчас скрывается харизма серийного убийцы, что наглядно продемонстрировал сериал «Хороший человек». Для подобного кино такое инфернальное обаяние — отличная находка.
При этом нельзя сказать, что в «Сестрах» получилось абсолютно все: где‑то фильму в прямом и переносном смысле не хватает огня (ждешь более дикую концовку), где‑то — более остроумных, заостренных метафор. Плюс двухчасовой хронометраж фильма, если честно, не выглядит оправданным. Но это точно небесталанная попытка по взращиванию на промерзлой российской почве постхоррора. Посмотрим, какие всходы она даст.
Евгения Ткачева
