«28 дней спустя» vs «Падение империи»: фильмы Алекса Гарленда от худшего к лучшему

Это расширенная и обновленная версия материала, который впервые был опубликован на сайте «Афиша Daily» 24 июня 2022 года.

Узнаваемый авторский стиль у Алекса Гарленда появился не сразу. Да, все его сценарные работы включают элементы научной фантастики (или хотя бы религиозного фэнтези), однако градус безжалостности и остросюжетности сильно разнится. В «Не отпускай меня» Гарленд лишь адаптировал чужой текст (роман Кадзуо Исигуро), а за постановку отвечал клипмейкер Марк Романек. В результате получилась совершенно беззубая мелодрама: любовный треугольник с участием трех выращенных на убой клонов разыгрывали самые симпатичные британские звезды своего поколения (Маллиган, Гарфилд, Найтли), интерьеры и пейзажи вокруг них выглядели мечтательно и совсем не антиутопично. Это кино предвосхитило страсть Гарленда к холодным декорациям и скорбным лицам, однако в своих режиссерских проектах он постарался-таки разбавлять приторный визуал резкими поворотами сюжета и гротескными образами.

Вторая и самая масштабная на сегодняшний день режиссерская работа Алекса Гарленда «Аннигиляция» — вольный ремейк «Сталкера» для поколения геймеров. Компьютерные эффекты, обрисовывающие зону инопланетного вторжения, слишком опрятно отрендерены, чтобы выглядеть не игрушечными; кульминационное световое шоу слишком симпатично пестрит; внешность героинь слишком модельная. Короче говоря, в плане художественного воплощения со «Сталкером» конкурировать Гарленд и близко не в силах, зато он может похвастаться способностью вызывать у зрителя нервную дрожь: все-таки у Тарковского такого жуткого медведя-мутанта и в помине не было.

Мотивы мужского абьюза и женской эмансипации Гарленд эксплуатировал еще в фильме «Из машины» 2014 года, то есть за несколько лет до пика движения #MeToo. Гадкий миллиардер (Оскар Айзек) создает рабынь-роботесс, а самая сексапильная из них (Алисия Викандер) восстает против хозяина, манипулируя застенчивым айтишником (Доналл Глисон). Задействованные типажи по сегодняшним меркам выглядят весьма наивно: автор занимается не меньшей объективацией, чем злодей; главной жертвой в конце фильма выставляется парень из френдзоны. Главное же упущение фильма состоит в его прямолинейности — пространства для интерпретаций здесь фактически нет, все сказано черным по белому. Все эти проблемы Гарленд преодолеет уже в «Роде мужском» — причем с огромным отрывом.

Как и в «Из машины», в авторском сериале «Разрабы» Алекс Гарленд фиксирует дух времени, делая главным злодеем харизматичного CEO из Кремниевой долины. Однако дальше он пускается в куда более пространные жанровые мечтания: заходит на территорию шпионского триллера, рисует религиозное фэнтези, плачет над бесстыдно сентиментальной семейной драмой. Благо в рамках 8-часового повествования (Гарленд — сценарист и режиссер каждой серии) всему хватает места. Подбор актеров здесь, как всегда у Гарленда, блестящий, минималистичные модернистские декорации захватывают дух, а амбициозности и многовекторности сценария остается только завидовать. Все это не отменяет того простого факта, что сериал еще в первой трети трескается под собственным весом и досматривать его приходится не из‑за интереса к (вздорному) сюжету, а чисто из уважения к автору.

Последними работами Гарленд заслужил репутацию английского Тарковского — глубокомысленного, местами претенциозно-многословного автора. С этим хочется поспорить: лобовые экшен-аттракционы Гарленду удаются точно не хуже философских рассусоливаний. Доказательство тому — кинокомикс «Судья Дредд», западный ответ «Рейду» (написанный и снятый, впрочем, раньше), все еще состоящий в числе лучших боевиков XXI века. Может показаться, что здесь Гарленд работал чисто на заказ, но на самом деле он был так глубоко вовлечен во все этапы производства, что исполнитель главной роли Карл Урбан предложил считать этот фильм режиссерским дебютом сценариста и продюсера. За одиссеей самого справедливого судьи и его напарницы внутри одной криминогенной 200-этажки, снятой в головокружительном слоу-мо от Энтони Дода Мэнтла, запросто можно следить и без перевода — так экспрессивно и интуитивно поставлены бои-перестрелки. Аналогичное достижение в сфере визуального повествования Гарленд повторит и в немногословном «Роде мужском».

Несмотря на то что «Пекло» Дэнни Бойла, снятое по оригинальному сценарию Алекса Гарленда, — один из популярнейших научно-фантастических фильмов всех времен, нередко можно услышать следующую критику в его адрес. Мол, первые две трети — экзистенциальный шедевр в жанре космического сайфая, а финальный акт с маньяком на заброшенной станции — мусор категории «Б». На самом деле именно это сочетание высоких и низких материй, такое радикальное жанровое переключение (в сторону слешера) и делает кино памятным, эффектным и пробирающим до дрожи. По Гарленду, самый страшный хоррор — не тот, где психопат полтора часа крадется за жертвой, а тот, где он возникает из ниоткуда, нарушая все возможные повествовательные каноны. Примерно по этому же правилу устроена и концовка «Рода мужского» с невероятно извращенными телесными ужасами, которые, казалось бы, ничто не предвещало.

«28 дней спустя» не был первым плодом сотрудничества Дэнни Бойла и Алекса Гарленда (до этого Бойл поставил по роману последнего «Пляж»), но это был первый киносценарий, написанный рукой Гарленда, который уже тогда достиг пиковых значений по всем художественным фронтам. «28 дней спустя» — это и убедительная остросоциальная драма о пандемии, и дискомфортный триллер про мизогинов-насильников, и упорно отказывающийся устаревать аттракцион-боевик. Отдельного упоминания заслуживает операторская работа Энтони Дода Мэнтла, делающая фильм самым реалистичным зомби-хоррором не только на словах, но и на деле: именно благодаря миниатюрным цифровым камерам удалось снять беспрецедентные документальные кадры с Киллианом Мерфи посреди опустевшего Лондона. Все выдающиеся сценаристы заслуживают не менее выдающегося визуального воплощения своих текстов — а особенно впечатляет, когда выдающийся визуал они способны создать самостоятельно (см. следующий пункт списка).

Конфликт, разворачивающийся в «Роде мужском», нельзя передать словами, его можно только увидеть воочию. Да, формально это история вдовы, встречающей в отпуске целую деревню клонов-мизогинов. Но как можно описать контраст между величием природы (постоянный оператор Гарленда Роб Харди, бесподобно снимающий молчаливый лес, на глазах входит в пантеон великих) и низменностью скрывающегося в нем языческого духа? Как передать текстом дискомфорт, вызванный разрывом между миловидной внешностью артиста Рори Киннира и гадкими манерами всех его непохожих героев? Наконец, смог бы сам Гарленд сформулировать выводы об отношениях мужчин и женщин, на которые наталкивает сюрреалистическая концовка фильма, или так бы и остался стоять с не менее растерянным лицом, чем у Джесси Бакли (как мы уже говорили, большой артистки)? Пожалуй, именно так и выглядит окончательная трансформация драматурга в постановщика: способность членораздельно говорить потеряна, талант рисовать будоражащие чувства абстрактные полотна наконец-таки приобретен.

Одновременно наиболее масштабная (крупнейший бюджет в истории студии A24 — 50 миллионов долларов) и самая реалистичная картина Гарленда «Гражданская война» вышла в российский прокат под перевранным названием «Падение империи» (спасибо, что хоть не «Страшный мир долларов и иллюзорных надежд»). Тот факт, что кино оставляет пространство для таких политических переиначиваний, а также моральных интерпретаций, пришелся не по вкусу ряду американских критиков. Мол, англичанин Гарленд не дал четко понять, кто из политиков, военнослужащих, повстанцев и сепаратистов здесь относится к какой партии, а потому сделать выводы о том, насколько именно ужасны военные преступления, гуманитарные кризисы и общий хаос на экране, не представляется возможным.

Фантаст Гарленд, разумеется, все еще снимает кино не политическое, а жанровое, то бишь смотрит на сюжет чуть шире — не как на площадку для транспаранта-месседжа, а как на площадку для адских американских горок. В Америке в состоянии войны, похожей на зомби-апокалипсис, как рыба в воде чувствует себя лишь солдафон-психопат: Джесси Племонс в эпизодической роли производит не меньший эффект, чем его собрат Кристофер Экклстон в «28 дней спустя». Внезапная девальвация человеческой жизни (ровно такая же стремительная, как девальвация американского доллара) оттеняется неизменным величием природы: цветками придорожного клевера (вспоминаются джунгли из «Аннигиляции») и жаром лесного пожара (запечатлен на камеру не менее величественно, чем Солнце в «Пекле»). А кульминационный штурм Капитолия, оглушительно шумный и абсолютно жестокий, и вовсе становится для героев-журналистов экзистенциальным путешествием в сердце тьмы: у этих беспомощных наблюдателей, как и у зрителей в кинотеатре, нет времени обдумывать и осмыслять происходящий ужас. Борясь с адреналиновой дрожью, они лишь молча наблюдают: «Гражданская война» не только наиболее реалистичный и эффектный фильм Гарленда, но и один из самых немногословных.