Конец 1910-х, окончание Первой мировой войны, финал масштабного противостояния, которое потрясло в разной степени почти всю планету. В Великобританию с фронта возвращаются братья Шелби, Томас и Артур (Киллиан Мерфи и Пол Андерсон соответственно). Несмотря на прошедшие испытания, молодому ветерану войны Томасу Шелби приходится завоевывать уважение заново. Причем не только на улице под устрашающим брендом «Острые козырьки», но и в лоне родной семьи: на протяжении первых сезонов Артур отчаянно перетягивает на себя одеяло, просто потому что он старше и мощнее, а Томас младше, но мудрее; предсказуемая твердолобость, учитывая патриархальный уклад воспитания в цыганской семье Шелби.
Со временем банда «Острых козырьков» разрастается — количественно, качественно и географически. В нее вступают не только члены семьи Шелби, но и преданные друзья-товарищи, разделяющие фирменный стиль одежды, а также кодекс и вектор развития «Козырьков». От сезона к сезону последователи Шелби не без потерь покоряют новые вершины, неуклонно следуя романной структуре. Сценарий каждого сезона развивается примерно по одной схеме: от знакомства с новыми персонажами и раскрытия антагониста до падения «Острых козырьков» в шаге от пропасти с последующим воссоединением и победой над врагом.
При всех перестрелках, коими, как правило, завершался почти каждый сезон «Острых козырьков», именно семья Шелби (и люди, близкие к семье по духу, а не только по происхождению) — реальное ядро повествования, из‑за которого хотелось смотреть сериал. Найт в каждом сезоне рассматривал семью с разных сторон: как источник силы и гордости, как место, где плетутся сети заговора, как дом, где тебя всегда примут, поймут и обогреют. Наконец, в финале шоураннер сумел разделить клан Шелби, посеяв зерно раздора в пятом сезоне и взрастив его в шестом.
С первых сезонов «Острые козырьки» обрели огромную армию фанатов, и это произошло более чем оправданно. Не всякий проект новейшей истории сериального бума смог собрать под одним козырьком сразу столько компонентов для народной любви.
Реальные гангстеры: у Шелби есть существовавший в действительности прототип — группировка, наводившая страх на Бирмингем и его окрестности в начале XX века; шоураннеру Стивену Найту о ней рассказывал отец.
Исторический контекст: в каждом сезоне сценаристы то упомянут важные исторические события (десятидневная британская стачка 1926-гоКрупнейшая в истории британского рабочего движения стачка 1926 года — всеобщая забастовка, произошедшая в Великобритании в 1926 году и длившаяся десять дней, с 4 по 13 мая., мировой биржевой крах 1929-гоБиржевой крах 1929 года — обвальное падение цен акций в США. Начался в Черный четверг 24 октября 1929 года, стал началом Великой депрессии.), то вплетут в повествование видных культурных и политических деятелей — от Уинстона Черчилля, Джесси Иден и Освальда Мосли до Чарли Чаплина и дяди Джека, прототипом которого стал Джозеф Кеннеди, член старейшего небезызвестного клана Америки.
Главной же силой притяжения сериала с первых эпизодов становится Киллиан Мерфи. Природное обаяние актера в совокупности со сдержанной манерой игры (нечто среднее между высоколобой статью Кена Ватанабэ и развязным рок-н-роллом Мэттью МакКонахи) позволяет проникнуться болью Томаса Шелби, переживать за него, как за своего. При всей невозмутимости Томаса, он человек, вернувшийся с войны, страдает от ПТСРПосттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) — тяжелое психическое состояние, возникающее в результате событий, оказывающих сверхмощное негативное воздействие на психику. и иногда теряет самообладание и здравый смысл.
Схожим образом механизм выработки эмпатии срабатывает и для других персонажей «Острых козырьков». Старший брат Артур страдает от мужской нереализованности, но постепенно смиряется со своей ролью в семье и начинает жить для других, забывая про себя. Тетушка Полли (Хелен МакКрори — Нарцисса Малфой из поттерианы; актриса недавно ушла из жизни) — отрада эмпауэрмента старшего поколения; женщина, которая во многих эпизодах становится мозговым центром «Козырьков» и хватает антагонистов за причинное место, причем не своими, а мужскими руками.
В шестом сезоне ощутимо нарастает уклон в политику: натуральный британский фашизм обретает новое звучание после неудавшегося покушения на Освальда Мосли (лидера британских фашистов исполняет Сэм Клафлин). В этом сериалу помог режиссер Энтони Берн, ответственный за последние сезоны «Козырьков». Ирландский постановщик «Улицы потрошителя» (криминальный викторианский Лондон 1920-х) и «Мистера Селфриджа» (предпринимательство с британским оттенком все в той же эпохе) хорошо ориентируется в историческом разрезе, так что международные разборки банды «Острых козырьков» внутри страны и за ее пределами для Берна оказались как минимум знакомой темой.
Еще одним праздником для публики стало появление в качестве одного из антагонистов семьи Шелби персонажа Тома Харди — Алфи Соломонса, главаря еврейской банды. Человека, поистине равного персонажу Мерфи во многих аспектах: харизма, стойкость и непреклонность перед лицом опасности, но в то же время хладнокровие, чувство юмора и праведный кодекс чести. Неудивительно, что именно герой Харди — среди многочисленных противников «Острых козырьков» — в последнем сезоне выступает соратником Томаса, помогая ему расправиться с недругами. Даже короткое появление Тома Харди на арене боевых действий сулило фан-сообществу порцию ярких эмоций и, как следствие, мемов. Новый цифровой мир: о популярности сериала говорит весомый цифровой след в виде креатива поклонников, вплоть до русских песен и видеонарезок.
Отдельного упоминания стоит саундтрек «Острых козырьков», который покорил меломанов всех мастей. Брусчатка Бирмингема впитала множество современных композиций — от Radiohead и PJ Harvey до Royal Blood, The White Stripes и Дэвида Боуи, и все они удивительно аутентично звучат в атмосфере 1920-х и 1930-х. Групповой girl power в сериале обычно сопровождался мрачной кавер-версией «You’re Not God» (песню Джонни Кэша специально для сериала исполнила Анна Кальви). Обособленным произведением искусства останутся титры на фоне «Red Right Hand» от Nick Cave and the Bad Seeds.
Вопреки прогнозам экспертов, «Острые козырьки» с каждым сезоном лишь наращивали аудиторию; особенно с выходом проекта из национальных рамок канала Би-би-си на просторы стриминг-гиганта Netflix. Все больше людей интересовалось внутренними перипетиями семьи Шелби — братьями и сестрами не по крови, но по образу жизни и единым целям. Впрочем, в этом сериале можно было бы вырезать сюжетные твисты и оставить только бесконечные проходы по темным улицам Бирмингема. Эпизоды, снятые в рапиде, где фактурная, стильная группа людей в остроугольных твидовых кепках с пушками в кобуре выходит из тьмы или тумана, чтобы взглянуть опасности в лицо, превратились в одну из главных визитных карточек проекта.
При всех плюсах «Острых козырьков» проект Стивена Найта, конечно, не перевернул игру, но точно вошел в историю современных сериалов — наравне с классикой вроде «Клана Сопрано», «Безумцев» и «Во все тяжкие». Томас Шелби, несмотря на разницу эпох, легко вписывается в современный концепт антигероя с неоднозначной судьбой и большими проблемами (личного характера, прежде всего). Человек, вернувшийся с войны, но продолжающий вести ее — он видит кругом либо союзников, либо врагов, желающих с ним расквитаться. Подобный образ встречался в и других историях, но персонаж Киллиана Мерфи разительно отличается от десятков аналогов: благодаря синтезу мягкой силы и холодного рассудка герою удается придерживаться золотой середины, не шатаясь из крайности в крайность.
Шелби далеко не лучший человек на земле — преступник, на руках у которого кровь десятков людей. Впрочем, к финалу Томми резко меняется в парадигме «быть лучшей версией себя»: отказывается от алкоголя, цитирует главы из Библии и читают наизусть стихи Уильяма Блейка (прямо как Шон Бин в «Эквилибриуме»).
«Я лишь пытаюсь выбраться из загона будто скаковая лошадь», — описывает Томас Шелби свою жизнь в одном предложении, глядя на зрителей из 1930-х. Фашистская идеология пробирается в высшие эшелоны власти; через несколько лет сотни тысяч людей будут вскидывать руку вверх, произнося всем знакомое приветствие. Загон для скаковой лошади — возможно, лучшая метафора человечества в наши дни. Те же страхи, тот же повсеместный ПТСР, та же идеология. «По сути, что‑то одно сломалось: нет ответа на вопрос, Томас я или не Томас?»
